Я хочу, чтобы ты осмотрел мой скафандр и убедился, что с ним все в порядке.
Джай непонимающе смотрел на Чаза.
— А почему он должен быть не в порядке?
— Понятия не имею, — спокойно ответил Чаз. — Но почему бы не проверить — так, на всякий случай?
Джай помедлил еще несколько секунд, потом неожиданно энергично тряхнул головой.
— Ладно. Взгляну на твой наряд. И даже выйду с тобой на Массу — если ты, конечно, не возражаешь.
— Какие могут быть возражения? Пошли.
Они поднялись наверх, и Джай очень тщательно осмотрел скафандр Чаза. Одевшись, они вышли на палубу, взлетели вдоль ближайшей мачты и пересели на фуникулер. Добравшись до середины троса, Чаз остановил кабину.
— Скажи, как ты относишься к тому, что меня допустили к работе на Массе?
— Как я отношусь?.. — Джай снова непонимающе уставился на Чаза.
Вопрос застал заместителя директора врасплох. На минуту повисло молчание. Чаз, воспользовавшись паузой, распахнул свой разум навстречу Массе Причера, расширив тем самым пределы собственного внутреннего времени.
И Масса ворвалась в него. Темный конус урагана закружил и понес Чаза; его внутреннее время замедлилось, если не остановилось совсем. Он даже усмехнулся про себя и, пошарив в памяти, извлек слова Пэка из «Сна в летнюю ночь».
...Весь шар земной готов я облететь за полчаса...
Но Чаз успел бы оседлать Массу и за те тридцать секунд, что прошли между его вопросом и ответом Джая. Вот только бы не ошибиться, оценивая силу Массы, которую он подчинил себе в прошлый раз. Стоит промахнуться, и вся ее мощь может обернуться против него самого. Это было очень рискованно, но Чаз любил рисковать.
Масса втянула в себя Чаза. Но теперь его не влекло, как беспомощную марионетку, улыбаясь, он парил в свободном полете. Насколько ему известно, работники Массы искали контакт с другим миром? Ну что ж, он знаком с таким миром. С ним можно войти в контакт, и этот мир станет для всех остальных потрясающим открытием.
Он послал Массе воспоминания о сказочном мире, словно явившемся из детского мультфильма, — причудливо наклоненные башенки; извилистые дорожки, покрытыми тонким слоем проточной воды; неторопливые гигантские Улитки.
Он уже бывал там и беседовал с Богомолом. Чаз направил Массу на поиски этого мира...
...И мир явился на его зов. Точно такой же, каким его помнил Чаз. Только теперь вода на дорожках превратилась в лед. Внезапно похолодало. Чаз поежился, но Улитки скользили по льду с такой же легкостью, как и по воде. Да и Богомол ничуть не изменился, холод ему был явно нипочем, он спокойно взирал на Чаза сверху вниз.
— Значит, вы и в самом деле так выглядите? — спросил Чаз. — И ваш мир действительно таков, каким он привиделся мне во сне?
— Нет. Он выглядит таким, каким представляешь его ты. Я говорю теми словами, что ты вложил в меня. Ты наш переводчик. Посредник.
— Неужели? Тогда рассказывай, а я переведу твой рассказ. Прямо сейчас.
— Не стоит, — остановил его Богомол.
— Не стоит?
— Похоже, ты веришь, что мы можем оказать вам какую-то помощь или, используя нас, вы сможете сами помочь себе. И то, и другое ошибочно.
— А что же тогда верно?
— Что мы существуем на самом деле, хотя и не в том виде, в каком ты нас воображаешь. А все остальное ты должен узнать сам.
— Понятно, — сказал Чаз и вдруг обнаружил, что действительно понял. — Ты хочешь сказать, что мы нежеланные гости? И двери вашего мира для нас закрыты?
— Для вас закрыты все двери, — ответил Богомол. — И я говорю с тобой лишь потому, что наш долг отвечать всем, кто обращается к нам с вопросами.
— Вот как? А кому еще на Массе ты говорил об этом?
— Кроме тебя — никому. Ты — единственный, кто искал нас и нашел.
— Но я обнаружил вас еще до того, как попал на Массу, — возразил Чаз. — Вы снились мне на Земле. Масса Причера тут ни при чем.
— Масса Причера находится на Земле, — ответил Богомол.
— Масса на?..
Чаз замолчал. Слова Богомола словно приоткрыли завесу возможных выборов. Он вгляделся в бездонные пропасти причинно-следственных связей и увидел решения столь непостижимые, что, несмотря на всю свою огромную значимость, они оставались выше его понимания. И неожиданно вся сила Массы, слившись в мощный гул людских голосов, ворвалась в сознание Чаза. И среди миллионов голосов выделялся один...
Оставив Богомола вместе с его игрушечным миром и скользящими по льду Улитками, Чаз устремился во тьму, по ту сторону которой находилась Земля.
«Эйлин? Эйлин, где ты?» — звал он.
«Чаз...»
«Эйлин? Эйлин, отзовись. Где ты? В Цитадели?»
«Нет. — Ответ дошел медленней, чем обычно. — Уже нет. Меня отпустили».
«Замечательно! С тобой все в порядке? Ты вернулась в свою старую квартиру? Что ты делаешь сейчас?»
«Чаз, — отозвалась Эйлин. — Мне нужно с тобой поговорить...»
«Говори».
«Перед тем как отпустить на волю, мне кое-что рассказали. В основном это не столь важно, но одна новость имеет существенное значение. Тебе ведь известно, что путь на Массу — это билет в один конец? Ты никогда не сможешь вернуться...»
«Я знаю. Но ведь ты можешь получить допуск на Массу. Я уже думал об этом. Ты обладаешь особым даром, а я могу помочь тебе. И тогда здесь, вдвоем...»
«Нет, — перебила его Эйлин. — Ты ошибаешься. Я не могу получить допуск на Массу. А если б могла, то не стала бы этого делать. Я не говорила тебе, но для всех колдунов Земля — совершенно особенное место. Мы никогда ее не оставим. И все здесь умрем. Я не могу покинуть Землю, а ты никогда не сможешь вернуться обратно. В Цитадели мне лишь напомнили об этом, но я даже рада. Зачем изводить друг друга? Чем раньше я вернусь к своей прежней жизни, тем лучше. И чем скорее ты забудешь меня, тем будет лучше для нас обоих...»
Чаз всматривался в темноту, не желая верить услышанному.
«Эйлин? — позвал он. — Что они с тобой сделали? Что за бред ты несешь? Я никогда ничего не бросаю. Неужели ты думаешь, что я откажусь от тебя?»
«Чаз! Выслушай меня! У тебя есть шанс. Они проболтались. Это настоящий шанс. Если ты сумеешь стать полезным для Цитадели, то они включат тебя в число тех, кого возьмут в новый мир. Это не просто обещание — само по себе оно ничего не стоит. Но Цитадель считает, что при определенных условиях им не обойтись без тебя и в новом мире. И это правда. Только ты должен забыть меня — так же, как и я тебя...»
Чаз видел одну лишь тьму. По интонациям Эйлин он ничего не мог понять. Но зародившееся подозрение мало-помалу превращалось в уверенность.
«Эйлин! — позвал он. — Я знаю, ты плачешь. Почему? Почему ты плачешь? В чем дело? Где ты?»
Его ярость, усиленная мощью Массы, разорвала пелену тьмы, скрывавшую Эйлин. Мрак рассеялся, подобно туману, и Чаз увидел девушку. Она медленно брела среди холмов, по ее щекам катились слезы. Сизое, мертвое небо раскинулось над ее головой, ветер трепал волосы и складки комбинезона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Джай непонимающе смотрел на Чаза.
— А почему он должен быть не в порядке?
— Понятия не имею, — спокойно ответил Чаз. — Но почему бы не проверить — так, на всякий случай?
Джай помедлил еще несколько секунд, потом неожиданно энергично тряхнул головой.
— Ладно. Взгляну на твой наряд. И даже выйду с тобой на Массу — если ты, конечно, не возражаешь.
— Какие могут быть возражения? Пошли.
Они поднялись наверх, и Джай очень тщательно осмотрел скафандр Чаза. Одевшись, они вышли на палубу, взлетели вдоль ближайшей мачты и пересели на фуникулер. Добравшись до середины троса, Чаз остановил кабину.
— Скажи, как ты относишься к тому, что меня допустили к работе на Массе?
— Как я отношусь?.. — Джай снова непонимающе уставился на Чаза.
Вопрос застал заместителя директора врасплох. На минуту повисло молчание. Чаз, воспользовавшись паузой, распахнул свой разум навстречу Массе Причера, расширив тем самым пределы собственного внутреннего времени.
И Масса ворвалась в него. Темный конус урагана закружил и понес Чаза; его внутреннее время замедлилось, если не остановилось совсем. Он даже усмехнулся про себя и, пошарив в памяти, извлек слова Пэка из «Сна в летнюю ночь».
...Весь шар земной готов я облететь за полчаса...
Но Чаз успел бы оседлать Массу и за те тридцать секунд, что прошли между его вопросом и ответом Джая. Вот только бы не ошибиться, оценивая силу Массы, которую он подчинил себе в прошлый раз. Стоит промахнуться, и вся ее мощь может обернуться против него самого. Это было очень рискованно, но Чаз любил рисковать.
Масса втянула в себя Чаза. Но теперь его не влекло, как беспомощную марионетку, улыбаясь, он парил в свободном полете. Насколько ему известно, работники Массы искали контакт с другим миром? Ну что ж, он знаком с таким миром. С ним можно войти в контакт, и этот мир станет для всех остальных потрясающим открытием.
Он послал Массе воспоминания о сказочном мире, словно явившемся из детского мультфильма, — причудливо наклоненные башенки; извилистые дорожки, покрытыми тонким слоем проточной воды; неторопливые гигантские Улитки.
Он уже бывал там и беседовал с Богомолом. Чаз направил Массу на поиски этого мира...
...И мир явился на его зов. Точно такой же, каким его помнил Чаз. Только теперь вода на дорожках превратилась в лед. Внезапно похолодало. Чаз поежился, но Улитки скользили по льду с такой же легкостью, как и по воде. Да и Богомол ничуть не изменился, холод ему был явно нипочем, он спокойно взирал на Чаза сверху вниз.
— Значит, вы и в самом деле так выглядите? — спросил Чаз. — И ваш мир действительно таков, каким он привиделся мне во сне?
— Нет. Он выглядит таким, каким представляешь его ты. Я говорю теми словами, что ты вложил в меня. Ты наш переводчик. Посредник.
— Неужели? Тогда рассказывай, а я переведу твой рассказ. Прямо сейчас.
— Не стоит, — остановил его Богомол.
— Не стоит?
— Похоже, ты веришь, что мы можем оказать вам какую-то помощь или, используя нас, вы сможете сами помочь себе. И то, и другое ошибочно.
— А что же тогда верно?
— Что мы существуем на самом деле, хотя и не в том виде, в каком ты нас воображаешь. А все остальное ты должен узнать сам.
— Понятно, — сказал Чаз и вдруг обнаружил, что действительно понял. — Ты хочешь сказать, что мы нежеланные гости? И двери вашего мира для нас закрыты?
— Для вас закрыты все двери, — ответил Богомол. — И я говорю с тобой лишь потому, что наш долг отвечать всем, кто обращается к нам с вопросами.
— Вот как? А кому еще на Массе ты говорил об этом?
— Кроме тебя — никому. Ты — единственный, кто искал нас и нашел.
— Но я обнаружил вас еще до того, как попал на Массу, — возразил Чаз. — Вы снились мне на Земле. Масса Причера тут ни при чем.
— Масса Причера находится на Земле, — ответил Богомол.
— Масса на?..
Чаз замолчал. Слова Богомола словно приоткрыли завесу возможных выборов. Он вгляделся в бездонные пропасти причинно-следственных связей и увидел решения столь непостижимые, что, несмотря на всю свою огромную значимость, они оставались выше его понимания. И неожиданно вся сила Массы, слившись в мощный гул людских голосов, ворвалась в сознание Чаза. И среди миллионов голосов выделялся один...
Оставив Богомола вместе с его игрушечным миром и скользящими по льду Улитками, Чаз устремился во тьму, по ту сторону которой находилась Земля.
«Эйлин? Эйлин, где ты?» — звал он.
«Чаз...»
«Эйлин? Эйлин, отзовись. Где ты? В Цитадели?»
«Нет. — Ответ дошел медленней, чем обычно. — Уже нет. Меня отпустили».
«Замечательно! С тобой все в порядке? Ты вернулась в свою старую квартиру? Что ты делаешь сейчас?»
«Чаз, — отозвалась Эйлин. — Мне нужно с тобой поговорить...»
«Говори».
«Перед тем как отпустить на волю, мне кое-что рассказали. В основном это не столь важно, но одна новость имеет существенное значение. Тебе ведь известно, что путь на Массу — это билет в один конец? Ты никогда не сможешь вернуться...»
«Я знаю. Но ведь ты можешь получить допуск на Массу. Я уже думал об этом. Ты обладаешь особым даром, а я могу помочь тебе. И тогда здесь, вдвоем...»
«Нет, — перебила его Эйлин. — Ты ошибаешься. Я не могу получить допуск на Массу. А если б могла, то не стала бы этого делать. Я не говорила тебе, но для всех колдунов Земля — совершенно особенное место. Мы никогда ее не оставим. И все здесь умрем. Я не могу покинуть Землю, а ты никогда не сможешь вернуться обратно. В Цитадели мне лишь напомнили об этом, но я даже рада. Зачем изводить друг друга? Чем раньше я вернусь к своей прежней жизни, тем лучше. И чем скорее ты забудешь меня, тем будет лучше для нас обоих...»
Чаз всматривался в темноту, не желая верить услышанному.
«Эйлин? — позвал он. — Что они с тобой сделали? Что за бред ты несешь? Я никогда ничего не бросаю. Неужели ты думаешь, что я откажусь от тебя?»
«Чаз! Выслушай меня! У тебя есть шанс. Они проболтались. Это настоящий шанс. Если ты сумеешь стать полезным для Цитадели, то они включат тебя в число тех, кого возьмут в новый мир. Это не просто обещание — само по себе оно ничего не стоит. Но Цитадель считает, что при определенных условиях им не обойтись без тебя и в новом мире. И это правда. Только ты должен забыть меня — так же, как и я тебя...»
Чаз видел одну лишь тьму. По интонациям Эйлин он ничего не мог понять. Но зародившееся подозрение мало-помалу превращалось в уверенность.
«Эйлин! — позвал он. — Я знаю, ты плачешь. Почему? Почему ты плачешь? В чем дело? Где ты?»
Его ярость, усиленная мощью Массы, разорвала пелену тьмы, скрывавшую Эйлин. Мрак рассеялся, подобно туману, и Чаз увидел девушку. Она медленно брела среди холмов, по ее щекам катились слезы. Сизое, мертвое небо раскинулось над ее головой, ветер трепал волосы и складки комбинезона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45