«Это Ленин, большой человек, который заботится о ненцах, посылает в тунд­ру учителей и докторов. Учитесь у него жизни!»
Весной Илько затосковал. Он знал, что скоро из Архангельска пойдет первый пароход на Печору. Его сно­ва потянуло в родные края, на поросшие оленьим мхом ягелем просторы, где бледное солнце, уже не скатываясь к горизонту, день и ночь ходит по кругу над тундрой.
В школу на уроки мы теперь не ходили, но продол­жали работать в мастерской. Постепенно ребята закан­чивали курс слесарного и токарного дела, переходили в кузницу – учились ковать, потом учились паять оло­вом и медью, рубить заклепки и клепать толстые листы котельного железа. Все это должен уметь делать каж­дый корабельный машинист и механик.
Вечерами ученики нашей группы приходили во двор морской школы и помогали Василию Кондратьевичу ремонтировать моторную лодку. Мастер на все руки, Василий Кондратьевич был знатоком двигателей внут­реннего сгорания. Из всевозможного старья он собрал мотор и установил его на шлюпке, подаренной школе морским пароходством.
Наконец ремонт моторной лодки был закончен, и мы собрались, чтобы спустить ее на воду.
На катках мы без труда подтащили катерок к речке Соломбалке и осторожно столкнули с берега. Василий Кондратьевич запустил двигатель.
Ребят было много, и понятно, что всем хотелось про­катиться на моторке.
– Придется в две очереди, – решил мастер.
Косте, Илько и мне удалось забраться в моторную лодку в числе первых. Оглушительно выхлопывая газ, катерок двинулся по речке. Чуть заметные волны рас­катывались за кормой. Вскоре выхлопы смягчились, двигатель стал часто и размеренно постукивать. Васи­лий Кондратьевич удовлетворенно вздохнул и сказал:
– Хорошо… Как швейная строчит!
Катерок вышел из устья Соломбалки на широкий простор Северной Двины. Здесь легко дышалось. Сла­бый ветер приносил издалека волнующие воображение запахи смолы и морских водорослей.
Фарватером прошел буксирный пароход «Бревенник». Крутая волна высоко подняла наш катерок и бе­режно опустила. В груди появилось знакомое ощуще­ние невесомости.
Перестук мотора над рекой звучал особенно отчет­ливо.
У причалов стояли пароходы и пароходики. Над их трубами, перемешиваясь, вились прозрачные струйки дыма и пара.
Вдруг на одном из пароходов звонко и весело уда­рили склянки. И моментально мелодичные, легкие в ве­черней тишине, словно мячики, металлические звуки побежали по всем кораблям.
– Восемь часов, – сказал я.
– Да, смена вахт, – подтвердил Василий Кондра­тьевич. – Скоро они будут звонить и для вас.
– Еще не скоро, – Костя вздохнул. – Через год.
Катер шел вниз по реке. Остались справа на набе­режной окраинные дома Соломбалы. Впереди возвыша­лись штабеля досок на лесной бирже. Издали лесная биржа походила на уменьшенный в масштабе город не­боскребов. У причала грузились досками морские транс­портеры-лесовозы.
Не рейде, нацелив в небо стрелы лебедок, неподвиж­но замерли два парохода. Вода лениво колыхалась у бортов, отражая в глубине перевернутые неясные, дрожащие очертания корпусов.
– Иностранцы, – разглядывая кормовые флаги, говорили ребята. – Один – норвежец, другой – англи­чанин.
Я почему-то невольно взглянул на Илько. Он сидел на кормовой банке, рядом с мастером, и глаза его, уст­ремленные на иностранный пароход, казалось, остекле­нели. Что застыло в его глазах: удивление, горечь или ненависть? Вероятно, он вспомнил страшные дни, пере­житые на пароходе, в неволе у американских офицеров.
Василий Кондратьевич круто развернул катер в об­ратную сторону.
Илько на мгновение ухватился за его руку:
– Подождите…
Мастер с недоумением посмотрел на Илько:
– Что такое?
– Нет, ничего… я так…
Илько отвернулся и стал смотреть в противополож­ную сторону. Потом он вновь повернул голову и дол­гим, запоминающим взором окинул рейд, где стоял анг­лийский пароход с широкой двухполосной маркой на трубе.
Пока катер шел по Северной Двине и потом по Со­ломбалке, Илько молчал в непонятном раздумье. На берегу он отвел меня в сторону и сказал:
– Дима, мне нужно лодку.
– Какую лодку?
– Вашу «Молнию».
– Зачем?
– Нужно поехать к английскому пароходу.
– А чего ты там забыл?
– Это, кажется, тот пароход, «Владимир». Он не английский…
– Как не английский? – не понял я. – На нем самый настоящий английский флаг.
– Не английский, – повторил Илько. – Это укра­денный у русских пароход. Меня везли на нем из Пе­чоры. Только он теперь перекрашен.
Я оторопел. Мне было известно, что англичане и американцы увели с Севера несколько русских паро­ходов.
– Не может быть, Илько! Ты, наверно, спутал.
– Не знаю. Нужно поехать и посмотреть получше.
Мы подозвали Костю и рассказали ему о подозре­нии Илько.
– Поедемте сейчас, – решил Костя, но тут же пе­редумал. – А если Илько ошибся?.. Кому-нибудь взрос­лому бы сказать…
– Николаю Ивановичу, – предложил я. – Или твоему отцу…
– Отца дома нету, он до завтрашнего дня в затон уехал. А Николая Ивановича где сейчас искать? В го­род нужно идти. За это время «англичанин» и уйти может.
– А если Матвееву? – спросил Илько. – Матвеев много лет плавал на «Владимире», он «Владимир» хо­рошо знает.
– Вот это правильно! – обрадованно вскричал Костя. – Если это «Владимир», Матвеев в один миг его узнает. Хороший моряк свое судно по гудку и по дыму даже узнает.
– По дыму не узнает. Дым у всех пароходов одинаковый, – возразил я.
– Да ладно, Димка, тебе бы только спорить! Тут не дым, а весь пароход будет на виду. А уж по виду-то Матвеев сразу скажет… Вот что. Ты, Дима, беги и при­веди сюда «Молнию». А мы с Илько побежим за Мат­веевым. Потом как ни в чем не бывало проплывем око­ло парохода и посмотрим!
– Мне нужно взять тетрадку Петра Петрыча, – сказал Илько. – Там есть «Владимир», я его рисовал.
– Ладно, – согласился Костя, – иди за тетрадкой.
На речке опять застучал мотор – Василий Кондратьевич, как обещал, повез вторую группу ребят на Се­верную Двину.
Илько отправился в общежитие за тетрадкой, Кос­тя – к Матвееву, а я, взволнованный необычайным со­общением, помчался по набережной Соломбалки к на­шей улице, где на речке стояла старая, заслуженная «Молния».
Десяти минут мне было достаточно, чтобы взять вес­ла и уключины, забраться в шлюпку и отчалить. Илько тоже не задержался, он уже ждал на берегу у старого моста.
А Кости и Матвеева все еще не было. Мы волнова­лись.
Оставаясь в шлюпке, я то и дело привставал и всматривался вдаль. Наконец я не выдержал и выскочил на пристань. И увидел их: Матвеев шел спокойно и молча слушал Костю, а тот, забегая вперед, возбужденно рас­сказывал.
Спустя минуты две наша «Молния» двинулась в путь.
– Товарищ Матвеев, а вы сможете узнать, если это взаправду тот пароход?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27