Lll оказалась там. Конечно же, она, и когда слушала Нба Нга и когда убежала и спряталась наверху, хотела сказать мне – я-то ее понял! – что не следует держаться за наш мир так же упорно, как старая рыба держалась за свой.
– Мое место здесь, на земле, как дядино место там, в воде! – провозгласил я несколько театрально и тут же поправился: – Наше место, наше с тобой! – потому что, по правде говоря, без нее мне было плохо.
И что же ответила мне Lll? Я до сих пор краснею, вспоминая ее ответ, а ведь прошло уже столько геологических эпох. Она сказала:
– Эх, головастик, ничего-то ты не понимаешь. – И я не знал, вспомнила ли она дядины слова, чтобы высмеять одновременно и его и меня, или же в самом деле усвоила манеpy обращения этого старого хрыча с внучатым племянником. Оба предположения были в равной степени удручающими, ибо и то и другое означало, что в ее представлении я застрял где-то на полпути и не принадлежал ни к ее миру, ни к какому-либо другому.
Неужели я потерял Lll? Охваченный сомнениями, я старался вновь завоевать ее сердце. Я совершал чудеса – в охоте на насекомых, в прыжках, в рытье подземных нор, в схватках с сильнейшими. Я гордился собой, но, увы, всякий раз, как я совершал очередной подвиг, Lll меня не видела: она то и дело исчезала неизвестно куда.
В один прекрасный день меня осенило; ну конечно же, она ходила на лагуну, где мой почтенный дядюшка обучает ее подводному плаванию!
Я увидел, как они всплыли вместе: они скользили с одинаковой скоростью, и их можно было принять за брата и сестру.
– А знаешь, – весело сообщила она, заметив меня, – лапы прекрасно действуют как плавники!
– Поздравляю, вот это я понимаю – шаг вперед! – не удержался и съязвил я.
Разумеется, для нее это была игра. Но мне эта игра не нравилась. Я обязан был вернуть Lll к действительности, напомнить о нашем будущем.
Как-то я ждал ее на крутом берегу, в зарослях высоких папоротников, спускавшихся к воде.
– Lll, мне нужно поговорить с тобой, – сказал я, едва увидел ее. – Ну, порезвилась немного, и хватит. У нас с тобой есть дела поважнее. Я обнаружил проход в горной цепи: по ту сторону лежит необъятная каменистая равнина, еще совсем недавно покрытая водой. Мы первыми обоснуемся там, заселим безграничные просторы – мы и наши дети.
– Безгранично только море! – изрекла Lll.
– Да перестань ты повторять бредни этого старого рамолика! Мир принадлежит тем, у кого есть ноги, а не рыбам, ты же прекрасно знаешь!
– Я знаю, что он – это он.
– А я?
– Ноги ногами, но ни одному из тех, кто имеет ноги, с ним не сравниться.
– А твои родственники?
– Я с ними поссорилась. Они ничего не понимают.
– Да ты с ума сошла! Нельзя же возвращаться вспять!
– А вот я вернусь.
– И что же ты собираешься делать вдвоем со стариком из рыбьего племени?
– Выйти за него замуж. Снова стать рыбой с его помощью и давать жизнь другим рыбам. Прощай!
И ловко, как она одна умела, Lll в последний раз вскарабкалась на верхушку папоротника, наклонила ее к поверхности лагуны и бултыхнулась в воду. Всплыла она уже не одна: массивный серповидный хвост дядюшки Нба Нга и ее хвост дружно рассекали воду.
Это был жестокий удар. Но что поделаешь? Я продолжал идти своим путем. Менялся мир, менялся я сам. Время от времени среди множества живых существ я встречал кого-нибудь, о ком больше, чем обо мне, можно было сказать, что «он» – это «он», кого-нибудь, кто предвещал будущее, – орниторинхуса, кормящего молоком младенца, вылупившегося из яйца, тощую жирафу в еще невысоких зарослях; или же кого-либо из тех, кто свидетельствовал о безвозвратном прошлом, – динозавра, уцелевшего после начала кайнозойской эры, или, например, крокодила, – о прошлом, которое сумело пройти неизменным сквозь века. Всем этим существам было свойственно нечто такое, я уверен, что делало их в чем-то выше меня и что делало меня по сравнению с ними посредственностью. И все равно я бы не поменялся ни с кем из них.
Динозавры.
Перевод Е. Солоновича
Таинственными остаются причины быстрого вымирания Динозавров, которые развивались и увеличивались в размерах на протяжении всего триасового и юрского периодов и в течение 150 миллионов лет были безраздельными властителями материков. Возможно, они не сумели приспособиться к резким изменениям климата и растительности, происшедшим в меловой период. В конце этого периода все они вымерли.

– Все, кроме меня, – уточнил старый QfwfQ, – ведь я тоже какое-то время был Динозавром, так примерно с полсотни миллионов лет, и нисколько об этом не жалею: в ту пору быть Динозавром – значило стоять на правильном пути, и мы умели заставить уважать себя.
Потом положение изменилось; не вдаваясь в подробности, скажу только, что начались всякого рода неприятности, поражения, ошибки, сомнения, предательства, эпидемии. На Земле росло новое население, враждебное нам. На нас нападали со всех сторон, мы ничего не могли поделать. Теперь вот говорят, будто упадочное настроение, жажда гибели еще раньше были свойственны нам, Динозаврам; лично я ничего подобного никогда не испытывал: а если это можно сказать о других, то лишь потому, что они уже давно чувствовали всю безнадежность своего положения.
Я не люблю вспоминать времена великого мора. Сам я никогда бы не поверил, что останусь в живых. Путь долгих скитаний, которым я обязан своим спасением, проходил через кладбище скелетов, где только какой-нибудь гребень, рог, пластинка панциря или обрывок чешуйчатой шкуры свидетельствовали о былом великолепии тех, кому все это принадлежало при жизни. И над этими останками трудились клювы, клыки, присоски новых хозяев планеты. Когда мне перестали попадаться следы не только мертвых, но и живых, я остановился.
На этих пустынных плоскогорьях я провел многие годы. И уцелевший, несмотря на засады, голод, стужу, эпидемии, я остался один. Но вечно отсиживаться там, наверху, я не мог. И тогда я направился вниз.
Мир изменился: я не узнавал больше ни гор, ни рек, ни растений. Когда я впервые увидел живые существа, я спрятался. Это было стадо Новых – существ некрупных, но сильных.
– Эй ты!
Мне не удалось остаться незамеченным, и первое, что меня поразило, была их фамильярная манера обращения. Я бросился наутек, они за мной. Тысячелетиями я привык наводить ужас на все живое и боялся лишь неожиданных реакций тех, на кого наводил страх. А тут хоть бы что:
– Эй ты!
Они преспокойно приближались ко мне, нисколечко не испуганные, настроенные вполне миролюбиво.
– Ты чего убегаешь? Что с тобой?
Они хотели спросить у меня дорогу куда-то, только и всего. Я пробормотал, что сам нездешний.
– А все же, что это тебе вздумалось убегать от нас? – не отставал от меня один из них. – Можно было подумать, что ты увидел...
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39