Она развлекалась одной из своих любимых игр: придумывала сказки про незнакомцев. Молодая женщина с детской коляской – принцесса в изгнании, которая притворяется няней в далекой стране за океаном, пока на родине, в каком-нибудь романтическом европейском княжестве, ей не вернут законные права. Чернокожий старик, опирающийся на трость, – знаменитый физик, наблюдающий за проявлениями своей теории хаоса в уличном движении на Грассо-стрит. Девочка-испанка на скейте – на самом деле русалка, променявшая волны океана на асфальтовую пустыню и верную любовь.
Услышав, как за спиной открывается дверь, Джилли не обернулась. По ступенькам прошуршали легкие тапочки, дверь захлопнулась, а рядом с ней присела Энни.
– Ну как? – спросила Джилли.
– Чудно было.
– По-хорошему чудно или по-плохому? – уточнила Джилли, не услышав продолжения. – Или просто неуютно?
– Наверно, по-хорошему. Она прокрутила запись, которую вы сделали для ее книги. Сказала, вы знаете и разрешили.
Джилли кивнула.
– Просто не верится, что это вы. То есть голос я узнала и все такое, но звучит совсем по-другому.
– Я была совсем девчонкой, – сказала Джилли. – Никчемной уличной девчонкой.
– А теперь смотрите, как…
– Ничего особенного, – вдруг застеснялась Джил-ли, приглаживая волосы рукой. – Анжела рассказала тебе о программе поддержки?
Энни кивнула:
– Немножко. Сказала, вы расскажете подробнее.
– Анжела занимается тем, что налаживает связь между ребятами, которым нужна помощь, и людьми, которые хотят помогать. Каждый раз по-другому, потому что каждый случай – особый. Я очень долго даже не знала, кто мой спонсор: он просто передавал деньги через Анжелу. Я только за нее и держалась, если хочешь знать. Не упомню, сколько раз я вваливалась к ней и рыдала всю ночь у нее на плече.
– Как у вас получилось… ну, знаете, смыть это все? – смущенно спросила Энни.
– Первым делом прошла курс детоксикации. Когда меня выписали, спонсор оплатил мне комнату и стол в «Челси армз». В это время я ускоренным курсом прошла школьную программу. Я сказала Анжеле, что хочу поступить в колледж, поэтому она взялась поручительствовать за ссуду на обучение и достала мне учебники, книги и прочее. К тому времени я уже работала. Помогала по нескольку часов в магазине и на почте, а потом стала подрабатывать официанткой, только этих заработков все равно не хватило бы на полный курс.
– А когда вы узнали, кто ваш спонсор?
– На выпускном вечере. Он пришел на праздник.
– Странно было с ним познакомиться, да?
Джилли рассмеялась:
– И да и нет. Оказалось, мы давно с ним знакомы: он читал у нас курс истории искусства. Мы даже подружились, и он разрешал мне использовать солярий в своем доме под студию. Анжела с Лу показали ему несколько кошмариков, которые я рисовала еще на улице. Потому-то он и взялся меня поддерживать: решил, что я очень одаренная. Это он мне позже сказал. Но он не хотел, чтобы я знала, что он за меня платит: боялся, что это повлияет на наши отношения в университете Батлера. – Она покачала головой. – По его словам, он знал, что я туда попаду, с первой минуты, как только Лу с Анжелой показали ему мои работы.
– Прямо как в сказке, да? – сказала Энни.
– Пожалуй. Никогда так об этом не думала.
– И что, правда получается?
– Если ты по-настоящему захочешь, – ответила Джилли. – Я не говорю, будто это легко. Будут и взлеты и срывы – поначалу больше срывов.
– И многим ребятам удается выбраться?
– Статистика тут ни при чем, – сказала Джилли. – У каждого получается по-своему. Но Анжела уже очень долго этим занимается. Будь уверена, она сделает для тебя все, что сможет. За свои старания она часто расплачивается неприятностями. Родители требуют, чтобы она призналась, куда девала их детей. Социальные службы недовольны, что она посягает на их полномочия. Пару раз она попадала в тюрьму за невыполнение распоряжений суда, потому что отказывалась сказать, где находится ребенок.
– Это при том, что у нее дружок – коп?
– То давние дела, – объяснила Джилли. – У них не сложилось. Они по-прежнему друзья, но… Анжеле ужасно плохо пришлось в детстве. Такое меняет человека, как бы он потом ни научился справляться с жизнью. Анжела чудесно ладит с людьми, особенно с ребятишками, но близкие отношения с мужчиной поддерживает с трудом. По большому счету она просто не может заставить себя им поверить. Как друзьям – пожалуйста, но только не в любви.
– Она про вас говорила что-то в этом роде, – призналась Энни. – Сказала, вас переполняет любовь, но только не романтическая и не сексуальная, а, скорее, вообще доброта ко всему и всем.
– Да-а… знаешь, кажется, и я, и Анжела говорим лишнее.
Энни помолчала пару секунд и выговорила:
– Она еще сказала, вы хотите быть моим спонсором.
Джилли кивнула:
– Хотела бы.
– Не понимаю.
– Что тут понимать?
– Ну, я не такая, как вы или как ваш друг-профессор. Я, понимаете, совсем не одаренная. Я в жизни не сумею сделать ничего красивого, хоть убей. Я ни на что не гожусь.
Джилли покачала головой:
– Совсем не о том речь. Красота – это не то, что ты видишь по телевизору, или на рекламе в журнале, или даже в картинных галереях. Это гораздо глубже – и в то же время проще. Видеть добро, оставить мир чуточку лучше, чем он был до твоего прихода. Принимать душу мира вокруг тебя и передавать ее другим. Скульпторы, поэты, художники, музыканты всегда служили проводниками красоты. Но точно так же красоту может создавать садовник, крестьянин, слесарь, медсестра. Тут главное – намерение, которое ты вкладываешь в свой труд, твоя гордость за него, каким бы он ни был.
– И все-таки… мне нечего отдать.
Слова Энни прозвучали тем более мучительно, что в них не было жалости к себе. Энни просто сообщала то, что ей представлялось фактом.
– Рождение ребенка – тоже создание красоты, – сказала Джилли.
– Я даже не знаю, хочу ли я ребенка… Я сама не знаю, чего хочу. Не знаю, кто я такая.
Она обернулась к Джилли. В ее глазах отражались долгие годы боли и растерянности – много больше лет, чем она прожила на свете. «Когда она начала испытывать эту боль? – задумалась Джилли. – Кто причинил ее чудесной малышке, какой она, должно быть, была? Брат, отец, дядя, друг семьи?»
Джилли хотелось обнять девочку, но она слишком хорошо знала, что прикосновение может показаться той посягательством на личное пространство, в котором так отчаянно нуждаются жертвы насилия.
– Мне нужна помощь, – тихо сказала Энни. – Я знаю. Но я не хочу благотворительности.
– Ты не думай, что спонсорская программа Анжелы – благотворительность, – возразила Джилли. – Анжела делает только то, что нам всем всегда нужно делать – заботиться друг о друге.
Энни вздохнула, но не ответила. Джилли не стала нажимать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
Услышав, как за спиной открывается дверь, Джилли не обернулась. По ступенькам прошуршали легкие тапочки, дверь захлопнулась, а рядом с ней присела Энни.
– Ну как? – спросила Джилли.
– Чудно было.
– По-хорошему чудно или по-плохому? – уточнила Джилли, не услышав продолжения. – Или просто неуютно?
– Наверно, по-хорошему. Она прокрутила запись, которую вы сделали для ее книги. Сказала, вы знаете и разрешили.
Джилли кивнула.
– Просто не верится, что это вы. То есть голос я узнала и все такое, но звучит совсем по-другому.
– Я была совсем девчонкой, – сказала Джилли. – Никчемной уличной девчонкой.
– А теперь смотрите, как…
– Ничего особенного, – вдруг застеснялась Джил-ли, приглаживая волосы рукой. – Анжела рассказала тебе о программе поддержки?
Энни кивнула:
– Немножко. Сказала, вы расскажете подробнее.
– Анжела занимается тем, что налаживает связь между ребятами, которым нужна помощь, и людьми, которые хотят помогать. Каждый раз по-другому, потому что каждый случай – особый. Я очень долго даже не знала, кто мой спонсор: он просто передавал деньги через Анжелу. Я только за нее и держалась, если хочешь знать. Не упомню, сколько раз я вваливалась к ней и рыдала всю ночь у нее на плече.
– Как у вас получилось… ну, знаете, смыть это все? – смущенно спросила Энни.
– Первым делом прошла курс детоксикации. Когда меня выписали, спонсор оплатил мне комнату и стол в «Челси армз». В это время я ускоренным курсом прошла школьную программу. Я сказала Анжеле, что хочу поступить в колледж, поэтому она взялась поручительствовать за ссуду на обучение и достала мне учебники, книги и прочее. К тому времени я уже работала. Помогала по нескольку часов в магазине и на почте, а потом стала подрабатывать официанткой, только этих заработков все равно не хватило бы на полный курс.
– А когда вы узнали, кто ваш спонсор?
– На выпускном вечере. Он пришел на праздник.
– Странно было с ним познакомиться, да?
Джилли рассмеялась:
– И да и нет. Оказалось, мы давно с ним знакомы: он читал у нас курс истории искусства. Мы даже подружились, и он разрешал мне использовать солярий в своем доме под студию. Анжела с Лу показали ему несколько кошмариков, которые я рисовала еще на улице. Потому-то он и взялся меня поддерживать: решил, что я очень одаренная. Это он мне позже сказал. Но он не хотел, чтобы я знала, что он за меня платит: боялся, что это повлияет на наши отношения в университете Батлера. – Она покачала головой. – По его словам, он знал, что я туда попаду, с первой минуты, как только Лу с Анжелой показали ему мои работы.
– Прямо как в сказке, да? – сказала Энни.
– Пожалуй. Никогда так об этом не думала.
– И что, правда получается?
– Если ты по-настоящему захочешь, – ответила Джилли. – Я не говорю, будто это легко. Будут и взлеты и срывы – поначалу больше срывов.
– И многим ребятам удается выбраться?
– Статистика тут ни при чем, – сказала Джилли. – У каждого получается по-своему. Но Анжела уже очень долго этим занимается. Будь уверена, она сделает для тебя все, что сможет. За свои старания она часто расплачивается неприятностями. Родители требуют, чтобы она призналась, куда девала их детей. Социальные службы недовольны, что она посягает на их полномочия. Пару раз она попадала в тюрьму за невыполнение распоряжений суда, потому что отказывалась сказать, где находится ребенок.
– Это при том, что у нее дружок – коп?
– То давние дела, – объяснила Джилли. – У них не сложилось. Они по-прежнему друзья, но… Анжеле ужасно плохо пришлось в детстве. Такое меняет человека, как бы он потом ни научился справляться с жизнью. Анжела чудесно ладит с людьми, особенно с ребятишками, но близкие отношения с мужчиной поддерживает с трудом. По большому счету она просто не может заставить себя им поверить. Как друзьям – пожалуйста, но только не в любви.
– Она про вас говорила что-то в этом роде, – призналась Энни. – Сказала, вас переполняет любовь, но только не романтическая и не сексуальная, а, скорее, вообще доброта ко всему и всем.
– Да-а… знаешь, кажется, и я, и Анжела говорим лишнее.
Энни помолчала пару секунд и выговорила:
– Она еще сказала, вы хотите быть моим спонсором.
Джилли кивнула:
– Хотела бы.
– Не понимаю.
– Что тут понимать?
– Ну, я не такая, как вы или как ваш друг-профессор. Я, понимаете, совсем не одаренная. Я в жизни не сумею сделать ничего красивого, хоть убей. Я ни на что не гожусь.
Джилли покачала головой:
– Совсем не о том речь. Красота – это не то, что ты видишь по телевизору, или на рекламе в журнале, или даже в картинных галереях. Это гораздо глубже – и в то же время проще. Видеть добро, оставить мир чуточку лучше, чем он был до твоего прихода. Принимать душу мира вокруг тебя и передавать ее другим. Скульпторы, поэты, художники, музыканты всегда служили проводниками красоты. Но точно так же красоту может создавать садовник, крестьянин, слесарь, медсестра. Тут главное – намерение, которое ты вкладываешь в свой труд, твоя гордость за него, каким бы он ни был.
– И все-таки… мне нечего отдать.
Слова Энни прозвучали тем более мучительно, что в них не было жалости к себе. Энни просто сообщала то, что ей представлялось фактом.
– Рождение ребенка – тоже создание красоты, – сказала Джилли.
– Я даже не знаю, хочу ли я ребенка… Я сама не знаю, чего хочу. Не знаю, кто я такая.
Она обернулась к Джилли. В ее глазах отражались долгие годы боли и растерянности – много больше лет, чем она прожила на свете. «Когда она начала испытывать эту боль? – задумалась Джилли. – Кто причинил ее чудесной малышке, какой она, должно быть, была? Брат, отец, дядя, друг семьи?»
Джилли хотелось обнять девочку, но она слишком хорошо знала, что прикосновение может показаться той посягательством на личное пространство, в котором так отчаянно нуждаются жертвы насилия.
– Мне нужна помощь, – тихо сказала Энни. – Я знаю. Но я не хочу благотворительности.
– Ты не думай, что спонсорская программа Анжелы – благотворительность, – возразила Джилли. – Анжела делает только то, что нам всем всегда нужно делать – заботиться друг о друге.
Энни вздохнула, но не ответила. Джилли не стала нажимать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138