Наконец он решился робко заметить:
— Милочка, ты слишком долго сидишь в воде... Пора выходить, такое длительное купание утомляет.
— Но я только что вошла! — крикнула молодая женщина. — Вода как парное молоко. — Затем, повернувшись на спину, она прибавила: — Если тебе надоело, ступай... Ты мне не нужен.
Отрицательно покачав головой, он заявил, что, не ровен час, приключится беда. И Эстелла улыбнулась при мысли о том, какую помощь способен оказать ей супруг, если ее сведет судорога. Но вдруг она бросила взгляд на другую сторону мола, в бухту слева за деревней.
— Погоди! Что там такое? — сказала она. — Я сейчас посмотрю.
И она устремилась туда, сильно и равномерно взмахивая руками.
— Эстелла! Эстелла! — кричал г-н Шабр. — Не заплывай, пожалуйста, далеко!.. Ты же знаешь, я терпеть не могу сумасбродства.
Но Эстелла его не слушала, и ему пришлось покориться. Он вставал на цыпочки, чтобы уследить за светлым пятном на воде — соломенной шляпкой жены, и все больше задыхался от жары под зонтом, который он перекладывал из одной руки в другую.
— Что такое она увидела? — проворчал он. — Ах, правда! Там что-то качается на волнах. Какой-то сор. Наверное, пучок водорослей. Или бочонок... Да нет. Это движется. — И вдруг он понял. — Да это плывет мужчина!
Между тем Эстелла, проплыв немного, тоже убедилась, что это мужчина. Она сочла неудобным приближаться к нему. Но из кокетства, обрадовавшись случаю показать свою удаль, вместо того чтобы возвратиться к молу, направилась в открытое море. Она спокойно удалялась, казалось, не замечая пловца. А тот, словно его относило течением, понемногу отклонялся в ее сторону. Затем, когда она повернула к молу, они встретились, точно невзначай.
— Как вы поживаете, сударыня? — вежливо спросил он.
— Ах! Это вы! — живо отозвалась Эстелла и добавила, непринужденно смеясь: — Какие странные бывают встречи!
Это был Гектор де Плугастель. И в воде он был все таким же застенчивым, таким же крепким и таким же румяным. Некоторое время они плыли молча, на приличном расстоянии друг от друга, и поэтому им приходилось повышать голос. Но Эстелла считала, что она должна быть любезной.
— Мы вам признательны за то, что вы нас направили сюда... Мой муж в восторге от Пирьяка.
— Так тот господин, что стоит в одиночество там, на молу, это ваш муж? — спросил Гектор.
— Да, — ответила она.
И они опять замолчали. Они глядели на г-на Шабра, который, точно огромный черный жук, выделялся над синевой моря. А он, чрезвычайно заинтригованный, приподымался на носки, недоумевая, кого из знакомых могла встретить его жена в открытом море. Несомненно, она беседует с этим мужчиной. Он видел, что они повернули друг к другу головы. Должно быть, это кто-либо из парижских друзей. Но сколько г-н Шабр ни пытался, он не мог припомнить в своем кругу человека, который отважился бы на такой риск. И, ожидая жену, он развлечения ради крутил свой зонт, как волчок.
— А я приехал на несколько дней к дядюшке, — объяснял Гектор очаровательной г-же Шабр. — Вон там, на склоне, видите? Его замок. Так вот, каждый день во время купания я проплываю от той скалы, что против террасы, до мола. Потом возвращаюсь. Всего два километра. Это прекрасная гимнастика... Но вы очень смелы. Я никогда не встречал такой смелой женщины.
— Ах, что вы! Совсем крошкой я уже бултыхалась в воде... — сказала Эстелла. — В воде я чувствую себя прекрасно. Мы старые друзья.
Чтобы не кричать громко, они постепенно сближались. В это жаркое утро море дремало, напоминая огромный кусок муара. Атласные переливы вытягивались длинными полосами, точно складки на ткани, потом разглаживались, расходились, далеко разнося легкую зыбь. Когда Гектор и Эстелла оказались рядом, беседа стала более задушевной.
Дивный день! Гектор указывал Эстелле на отдельные точки побережья. Там, в километре от Пирьяка, деревня Поро-Лу; напротив Морбиган с белыми скалами, четкими, как на акварельном рисунке; и, наконец, с другой стороны, ближе к открытому морю, серым пятном на синей воде выделяется остров Дюмэ.
При каждом новом пояснении Гектора Эстелла останавливалась на минуту, следя за его рукой. Так забавно было, лежа на воде, смотреть на далекий берег, теряющийся в прозрачной бесконечности! Когда она поворачивалась к солнцу, оно ослепляло ее, и тогда море превращалось в ярко сверкающую безграничную Сахару, от ее обесцвеченных песчаных просторов отражались лучи дневного светила...
— Как красиво! — шептала она. — Как красиво!
Чтобы отдохнуть, она легла на спину. И, отдавшись волнам, раскинула руки крестом, откинула назад голову. Ее белые ноги и белые руки покачивались на воде.
— Так вы родились в Геранде? — спросила она. Чтобы удобнее было разговаривать, Гектор тоже перевернулся на спину.
— Да, — ответил он. — Я нигде не бывал, один раз только ездил в Нант.
Он рассказал о своем детстве и о том, как его воспитывали. Его вырастила мать, женщина крайне набожная, бережно хранившая традиции старого дворянства. Наставник Гектора, священник, преподал ему приблизительно то же, что преподают в коллежах, но, кроме того, много занимался с ним законом божьим и геральдикой. Гектор ездил верхом, фехтовал; физические упражнения закалили его. И в то же время он казался невинным, как младенец, причащался каждую неделю, сроду не читал романов и, достигнув совершеннолетия, должен был жениться на дурнушке, своей кузине.
— Неужели вам только двадцать лет! — воскликнула Эстелла, бросив удивленный взгляд на этого ребенка-великана.
В ней проснулись материнские чувства. Ее заинтересовал этот отпрыск крепкого британского рода. Они лежали на спине, устремив взгляд в прозрачные небесные дали и словно отрешась от всего земного, и вдруг оказались так близко друг к другу, что Гектор слегка задел Эстеллу.
— Ах! Простите! — сказал он.
Гектор нырнул и выплыл метрах в четырех от молодой женщины. Она весело смеялась.
— Вы хотели взять меня на абордаж! — крикнула она.
Он густо покраснел. Опять приблизился к Эстелле, поглядывая на нее исподтишка. Он находил ее очаровательной. Из-под опущенных полей соломенной шляпки выглядывало ее лицо, подбородок с ямочкой был погружен в воду. С белокурых прядей, выбившихся из-под чепца, капли жемчужинами падали на щеки, покрытые нежным пушком. Как изящна была головка этой улыбающейся красивой женщины, которая с легким плеском разрезала воду, оставляя за собой лишь серебряную нить. Гектор покраснел еще больше, заметив, что Эстелла чувствует на себе его взгляд и потешается, должно быть, над его нелепым видом.
— Ваш супруг, кажется, потерял терпение, — решил он возобновить разговор.
— О нет, — спокойно сказала она. — Он привык меня ждать, когда я купаюсь.
Между тем г-н Шабр проявлял беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
— Милочка, ты слишком долго сидишь в воде... Пора выходить, такое длительное купание утомляет.
— Но я только что вошла! — крикнула молодая женщина. — Вода как парное молоко. — Затем, повернувшись на спину, она прибавила: — Если тебе надоело, ступай... Ты мне не нужен.
Отрицательно покачав головой, он заявил, что, не ровен час, приключится беда. И Эстелла улыбнулась при мысли о том, какую помощь способен оказать ей супруг, если ее сведет судорога. Но вдруг она бросила взгляд на другую сторону мола, в бухту слева за деревней.
— Погоди! Что там такое? — сказала она. — Я сейчас посмотрю.
И она устремилась туда, сильно и равномерно взмахивая руками.
— Эстелла! Эстелла! — кричал г-н Шабр. — Не заплывай, пожалуйста, далеко!.. Ты же знаешь, я терпеть не могу сумасбродства.
Но Эстелла его не слушала, и ему пришлось покориться. Он вставал на цыпочки, чтобы уследить за светлым пятном на воде — соломенной шляпкой жены, и все больше задыхался от жары под зонтом, который он перекладывал из одной руки в другую.
— Что такое она увидела? — проворчал он. — Ах, правда! Там что-то качается на волнах. Какой-то сор. Наверное, пучок водорослей. Или бочонок... Да нет. Это движется. — И вдруг он понял. — Да это плывет мужчина!
Между тем Эстелла, проплыв немного, тоже убедилась, что это мужчина. Она сочла неудобным приближаться к нему. Но из кокетства, обрадовавшись случаю показать свою удаль, вместо того чтобы возвратиться к молу, направилась в открытое море. Она спокойно удалялась, казалось, не замечая пловца. А тот, словно его относило течением, понемногу отклонялся в ее сторону. Затем, когда она повернула к молу, они встретились, точно невзначай.
— Как вы поживаете, сударыня? — вежливо спросил он.
— Ах! Это вы! — живо отозвалась Эстелла и добавила, непринужденно смеясь: — Какие странные бывают встречи!
Это был Гектор де Плугастель. И в воде он был все таким же застенчивым, таким же крепким и таким же румяным. Некоторое время они плыли молча, на приличном расстоянии друг от друга, и поэтому им приходилось повышать голос. Но Эстелла считала, что она должна быть любезной.
— Мы вам признательны за то, что вы нас направили сюда... Мой муж в восторге от Пирьяка.
— Так тот господин, что стоит в одиночество там, на молу, это ваш муж? — спросил Гектор.
— Да, — ответила она.
И они опять замолчали. Они глядели на г-на Шабра, который, точно огромный черный жук, выделялся над синевой моря. А он, чрезвычайно заинтригованный, приподымался на носки, недоумевая, кого из знакомых могла встретить его жена в открытом море. Несомненно, она беседует с этим мужчиной. Он видел, что они повернули друг к другу головы. Должно быть, это кто-либо из парижских друзей. Но сколько г-н Шабр ни пытался, он не мог припомнить в своем кругу человека, который отважился бы на такой риск. И, ожидая жену, он развлечения ради крутил свой зонт, как волчок.
— А я приехал на несколько дней к дядюшке, — объяснял Гектор очаровательной г-же Шабр. — Вон там, на склоне, видите? Его замок. Так вот, каждый день во время купания я проплываю от той скалы, что против террасы, до мола. Потом возвращаюсь. Всего два километра. Это прекрасная гимнастика... Но вы очень смелы. Я никогда не встречал такой смелой женщины.
— Ах, что вы! Совсем крошкой я уже бултыхалась в воде... — сказала Эстелла. — В воде я чувствую себя прекрасно. Мы старые друзья.
Чтобы не кричать громко, они постепенно сближались. В это жаркое утро море дремало, напоминая огромный кусок муара. Атласные переливы вытягивались длинными полосами, точно складки на ткани, потом разглаживались, расходились, далеко разнося легкую зыбь. Когда Гектор и Эстелла оказались рядом, беседа стала более задушевной.
Дивный день! Гектор указывал Эстелле на отдельные точки побережья. Там, в километре от Пирьяка, деревня Поро-Лу; напротив Морбиган с белыми скалами, четкими, как на акварельном рисунке; и, наконец, с другой стороны, ближе к открытому морю, серым пятном на синей воде выделяется остров Дюмэ.
При каждом новом пояснении Гектора Эстелла останавливалась на минуту, следя за его рукой. Так забавно было, лежа на воде, смотреть на далекий берег, теряющийся в прозрачной бесконечности! Когда она поворачивалась к солнцу, оно ослепляло ее, и тогда море превращалось в ярко сверкающую безграничную Сахару, от ее обесцвеченных песчаных просторов отражались лучи дневного светила...
— Как красиво! — шептала она. — Как красиво!
Чтобы отдохнуть, она легла на спину. И, отдавшись волнам, раскинула руки крестом, откинула назад голову. Ее белые ноги и белые руки покачивались на воде.
— Так вы родились в Геранде? — спросила она. Чтобы удобнее было разговаривать, Гектор тоже перевернулся на спину.
— Да, — ответил он. — Я нигде не бывал, один раз только ездил в Нант.
Он рассказал о своем детстве и о том, как его воспитывали. Его вырастила мать, женщина крайне набожная, бережно хранившая традиции старого дворянства. Наставник Гектора, священник, преподал ему приблизительно то же, что преподают в коллежах, но, кроме того, много занимался с ним законом божьим и геральдикой. Гектор ездил верхом, фехтовал; физические упражнения закалили его. И в то же время он казался невинным, как младенец, причащался каждую неделю, сроду не читал романов и, достигнув совершеннолетия, должен был жениться на дурнушке, своей кузине.
— Неужели вам только двадцать лет! — воскликнула Эстелла, бросив удивленный взгляд на этого ребенка-великана.
В ней проснулись материнские чувства. Ее заинтересовал этот отпрыск крепкого британского рода. Они лежали на спине, устремив взгляд в прозрачные небесные дали и словно отрешась от всего земного, и вдруг оказались так близко друг к другу, что Гектор слегка задел Эстеллу.
— Ах! Простите! — сказал он.
Гектор нырнул и выплыл метрах в четырех от молодой женщины. Она весело смеялась.
— Вы хотели взять меня на абордаж! — крикнула она.
Он густо покраснел. Опять приблизился к Эстелле, поглядывая на нее исподтишка. Он находил ее очаровательной. Из-под опущенных полей соломенной шляпки выглядывало ее лицо, подбородок с ямочкой был погружен в воду. С белокурых прядей, выбившихся из-под чепца, капли жемчужинами падали на щеки, покрытые нежным пушком. Как изящна была головка этой улыбающейся красивой женщины, которая с легким плеском разрезала воду, оставляя за собой лишь серебряную нить. Гектор покраснел еще больше, заметив, что Эстелла чувствует на себе его взгляд и потешается, должно быть, над его нелепым видом.
— Ваш супруг, кажется, потерял терпение, — решил он возобновить разговор.
— О нет, — спокойно сказала она. — Он привык меня ждать, когда я купаюсь.
Между тем г-н Шабр проявлял беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127