Он почувствовал в воздухе слабый и странный запах. Набежавший ветер дал ему некоторое разъяснение.
Несомненно, это был терпкий запах дыма, смешанный со смолистым ароматом горящей сосны. По-видимому, огонь находился совсем близко, быть может, на расстоянии ружейного выстрела или еще ближе.
Родерик, молчаливый и легкий, как тень, обогнул скалу, которая ограничивала его поле зрения, и принял твердое решение. Ветер благоприятствовал его замыслам. Если он захватит врага врасплох, то без всякого колебания застрелит его, как собаку. Ни предупреждения, ни переговоров, ни пощады! Все это только мешает!
Дюйм за дюймом с ружьем за плечами он в буквальном смысле слова брал приступом скалу и, когда наконец поднялся на ее вершину, сразу увидел многое, о чем за минуту до того не имел никакого представления.
На расстоянии каких-нибудь двадцати шагов на том самом месте, где кончался овраг, средь груды камней виднелась деревянная хижина, над крышей которой спиралью поднимался в воздух дым.
Спрятавшись за кустом, Родерик припал к земле, словно волк, и, не спуская пальца с собачки ружья, начал оглядываться по сторонам. «Если индеец находится в хижине, то я буду ждать его до тех пор, пока он не появится на свет божий, хотя бы до скончания века!»— сказал он себе.
Но как зорко он ни оглядывался по сторонам, его глаз ничего не улавливал, но зато до слуха донеслось слабое рыдание, которое казалось, исходило из хижины средь камней.
Эти звуки потрясли Родерика до глубины души; он вскочил с места и в несколько безумных прыжков очутился возле хижины. Он задрожал всем телом, когда увидел на пороге Миннетаки, которая сидела с распущенными волосами, ниспадавшими на ее плечи, и взглянула на неожиданного гостя так, словно узрела пред собой призрак или выходца с того света.
Она была одна. По крайней мере так казалось. В тот же миг юноша, забыв всякую предосторожность, припал к ее ногам. Отчаянный крик девушки заставил его повернуться к двери. На пороге, приготовившись к прыжку, стоял человек, страшнее которого Родерик никого до сих пор не видел. В мгновение ока юноша отметил его необыкновенный рост, жестокое лицо и блеск занесенного ножа.
В подобные минуты инстинкт самосохранения подсказывает человеческому существу чисто автоматические действия. Необходимые движения зарождаются как бы самопроизвольно, словно жизнь, повисшая на волоске, забыв про существование разума и мысли, находит в себе самой мощнейшие ресурсы.
Вот почему в момент такой грозной опасности Родерик не думал и не рассуждал. Немедленно, сам не сознавая, что он делает и что им руководит, он бросился лицом к земле, и только это спасло его от верной смерти.
С криком кровожадного зверя индеец рванулся в его сторону, намереваясь одним ударом прекратить жизнь врага, но нож его уткнулся в пустоту, а порыв вперед был так силен, что, споткнувшись о тело Миннетаки, он упал рядом с ней.
Как ни короток был период, проведенный Родериком в Нортландии, юноша успел приобрести чисто кошачью ловкость. Его мускулы затвердели, как сталь. Даже не привстав с того места, где он упал, он метнулся на индейца и занес над ним свой собственный нож, целясь прямо в грудь.
Но такую же ловкость проявил и индеец, который с молниеносной быстротой отвел удар, а одновременно и руку, бросившую его наземь. Через секунду он освободил свою руку и обвил ею шею Родерика, в результате чего он и остался так же недвижим, как и его противник.
Никто из них не мог нанести желанного удара, потому что малейшим неосторожным движением каждый из них давал громадные преимущества другому.
Индеец был гораздо сильнее Рода, и было ясно, что в тот самый миг, как он ослабит усилия, нож врага проткнет его грудь, и Миннетаки на всю жизнь останется в плену у жестокого дикаря.
Он все ясно сознавал, давал себе полный отчет в каждом более или менее важном пустяке и не упускал ни единой возможности, которая могла бы так или иначе помочь ему. Когда он слегка повернул голову в ту сторону, где находился его револьвер, он заметил, что Миннетаки подползла совсем близко к нему, и только тогда он обратил внимание на то, что руки ее связаны за спиной.
Она не отрывала тоскливого взора от обоих противников и словно спрашивала себя, как может она, будучи в полупарализованном состоянии, помочь тому, кто так отважно вступился за нее.
Вдруг, издав воинственный крик, она всей тяжестью обрушилась на вытянутую руку Вунга.
— Скорее, Род, скорее! — закричала она. — Ударьте его, не теряйте времени!
Родерик стремительным движением руки всадил свой нож в грудь врага. Индеец выпустил нож, успев предварительно поранить бок Родерика.
Молодой человек одновременно издал крик победы и боли и, сделав над собой еще одно сверхъестественное усилие, вскочил на ноги, но тотчас же зашатался. Это продолжалось только одну секунду; затем он вытащил окровавленный нож из груди побежденного врага, мигом перерезал путы, связывающие девушку, и свалился на землю.
У него неимоверно стучало в висках, и голова кружилась так, что, казалось, вместе с ней закружился весь мир, но в то же время он слышал нежный, чарующий голос, который словно приходил из неведомых далей и называл его имя.
Наконец он совсем потерял сознание.
Он не знал, сколько времени оставался в таком состоянии, но, когда пришел в себя, почувствовал, что ручки Миннетаки ласково гладят его лицо. Он раскрыл глаза и заметил склонившееся над ним личико девушки, а через раскрытую дверь увидел сверкающий и искрящийся на солнце снег.
— Род… — произнесла Миннетаки.
Это был тихий шепот, в котором слились тревога и радость.
— Род…
Юноша поднял ослабевшую руку и коснулся ею бледного личика, которое еще ниже склонилось над ним. Он вздохнул.
— Если бы, Миннетаки, вы знали, как я счастлив, что снова вижу вас!
Молодая девушка поднесла к его губам чашку с холодной водой.
Ее глаза горели, как две звезды, когда она ответила:
— В таком случае я попрошу вас совершенно не двигаться и исполнять все мои приказания. Я надеюсь, что ваша рана невелика; мне удалось кое-как перевязать ее. Только не шевелитесь, а то вы потеряете много крови.
— Разрешите мне только сказать, — настаивал Род, — что я был страшно огорчен, когда, приехав в Вабинош-Хоуз, чтобы попрощаться с вами, уже не застал вас. Можете себе представить мой ужас, когда я узнал от Ваби, что вас похитили! Теперь, слава Богу, Я снова нашел вас. Мне важно только это, а все остальное не имеет для меня ровно никакого значения.
— Довольно, довольно! Молчите, прошу вас! И девушка закрыла рукой рот юноши.
— Вы понимаете, конечно, что я не меньше вашего горю желанием узнать, каким образом вы попали сюда, как вам удалось напасть на мой след и спасти меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Несомненно, это был терпкий запах дыма, смешанный со смолистым ароматом горящей сосны. По-видимому, огонь находился совсем близко, быть может, на расстоянии ружейного выстрела или еще ближе.
Родерик, молчаливый и легкий, как тень, обогнул скалу, которая ограничивала его поле зрения, и принял твердое решение. Ветер благоприятствовал его замыслам. Если он захватит врага врасплох, то без всякого колебания застрелит его, как собаку. Ни предупреждения, ни переговоров, ни пощады! Все это только мешает!
Дюйм за дюймом с ружьем за плечами он в буквальном смысле слова брал приступом скалу и, когда наконец поднялся на ее вершину, сразу увидел многое, о чем за минуту до того не имел никакого представления.
На расстоянии каких-нибудь двадцати шагов на том самом месте, где кончался овраг, средь груды камней виднелась деревянная хижина, над крышей которой спиралью поднимался в воздух дым.
Спрятавшись за кустом, Родерик припал к земле, словно волк, и, не спуская пальца с собачки ружья, начал оглядываться по сторонам. «Если индеец находится в хижине, то я буду ждать его до тех пор, пока он не появится на свет божий, хотя бы до скончания века!»— сказал он себе.
Но как зорко он ни оглядывался по сторонам, его глаз ничего не улавливал, но зато до слуха донеслось слабое рыдание, которое казалось, исходило из хижины средь камней.
Эти звуки потрясли Родерика до глубины души; он вскочил с места и в несколько безумных прыжков очутился возле хижины. Он задрожал всем телом, когда увидел на пороге Миннетаки, которая сидела с распущенными волосами, ниспадавшими на ее плечи, и взглянула на неожиданного гостя так, словно узрела пред собой призрак или выходца с того света.
Она была одна. По крайней мере так казалось. В тот же миг юноша, забыв всякую предосторожность, припал к ее ногам. Отчаянный крик девушки заставил его повернуться к двери. На пороге, приготовившись к прыжку, стоял человек, страшнее которого Родерик никого до сих пор не видел. В мгновение ока юноша отметил его необыкновенный рост, жестокое лицо и блеск занесенного ножа.
В подобные минуты инстинкт самосохранения подсказывает человеческому существу чисто автоматические действия. Необходимые движения зарождаются как бы самопроизвольно, словно жизнь, повисшая на волоске, забыв про существование разума и мысли, находит в себе самой мощнейшие ресурсы.
Вот почему в момент такой грозной опасности Родерик не думал и не рассуждал. Немедленно, сам не сознавая, что он делает и что им руководит, он бросился лицом к земле, и только это спасло его от верной смерти.
С криком кровожадного зверя индеец рванулся в его сторону, намереваясь одним ударом прекратить жизнь врага, но нож его уткнулся в пустоту, а порыв вперед был так силен, что, споткнувшись о тело Миннетаки, он упал рядом с ней.
Как ни короток был период, проведенный Родериком в Нортландии, юноша успел приобрести чисто кошачью ловкость. Его мускулы затвердели, как сталь. Даже не привстав с того места, где он упал, он метнулся на индейца и занес над ним свой собственный нож, целясь прямо в грудь.
Но такую же ловкость проявил и индеец, который с молниеносной быстротой отвел удар, а одновременно и руку, бросившую его наземь. Через секунду он освободил свою руку и обвил ею шею Родерика, в результате чего он и остался так же недвижим, как и его противник.
Никто из них не мог нанести желанного удара, потому что малейшим неосторожным движением каждый из них давал громадные преимущества другому.
Индеец был гораздо сильнее Рода, и было ясно, что в тот самый миг, как он ослабит усилия, нож врага проткнет его грудь, и Миннетаки на всю жизнь останется в плену у жестокого дикаря.
Он все ясно сознавал, давал себе полный отчет в каждом более или менее важном пустяке и не упускал ни единой возможности, которая могла бы так или иначе помочь ему. Когда он слегка повернул голову в ту сторону, где находился его револьвер, он заметил, что Миннетаки подползла совсем близко к нему, и только тогда он обратил внимание на то, что руки ее связаны за спиной.
Она не отрывала тоскливого взора от обоих противников и словно спрашивала себя, как может она, будучи в полупарализованном состоянии, помочь тому, кто так отважно вступился за нее.
Вдруг, издав воинственный крик, она всей тяжестью обрушилась на вытянутую руку Вунга.
— Скорее, Род, скорее! — закричала она. — Ударьте его, не теряйте времени!
Родерик стремительным движением руки всадил свой нож в грудь врага. Индеец выпустил нож, успев предварительно поранить бок Родерика.
Молодой человек одновременно издал крик победы и боли и, сделав над собой еще одно сверхъестественное усилие, вскочил на ноги, но тотчас же зашатался. Это продолжалось только одну секунду; затем он вытащил окровавленный нож из груди побежденного врага, мигом перерезал путы, связывающие девушку, и свалился на землю.
У него неимоверно стучало в висках, и голова кружилась так, что, казалось, вместе с ней закружился весь мир, но в то же время он слышал нежный, чарующий голос, который словно приходил из неведомых далей и называл его имя.
Наконец он совсем потерял сознание.
Он не знал, сколько времени оставался в таком состоянии, но, когда пришел в себя, почувствовал, что ручки Миннетаки ласково гладят его лицо. Он раскрыл глаза и заметил склонившееся над ним личико девушки, а через раскрытую дверь увидел сверкающий и искрящийся на солнце снег.
— Род… — произнесла Миннетаки.
Это был тихий шепот, в котором слились тревога и радость.
— Род…
Юноша поднял ослабевшую руку и коснулся ею бледного личика, которое еще ниже склонилось над ним. Он вздохнул.
— Если бы, Миннетаки, вы знали, как я счастлив, что снова вижу вас!
Молодая девушка поднесла к его губам чашку с холодной водой.
Ее глаза горели, как две звезды, когда она ответила:
— В таком случае я попрошу вас совершенно не двигаться и исполнять все мои приказания. Я надеюсь, что ваша рана невелика; мне удалось кое-как перевязать ее. Только не шевелитесь, а то вы потеряете много крови.
— Разрешите мне только сказать, — настаивал Род, — что я был страшно огорчен, когда, приехав в Вабинош-Хоуз, чтобы попрощаться с вами, уже не застал вас. Можете себе представить мой ужас, когда я узнал от Ваби, что вас похитили! Теперь, слава Богу, Я снова нашел вас. Мне важно только это, а все остальное не имеет для меня ровно никакого значения.
— Довольно, довольно! Молчите, прошу вас! И девушка закрыла рукой рот юноши.
— Вы понимаете, конечно, что я не меньше вашего горю желанием узнать, каким образом вы попали сюда, как вам удалось напасть на мой след и спасти меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45