Старый индеец, к которому вернулась вся его изумительная энергия, бежал рядом с санями. Ваби, все еще не пришедший в себя, лежал, завернувшись в меха, на вторых санях, за которыми бежал Родерик, самый сильный из всех троих.
Чисто механически выполняя свое трудное дело, он продолжал думать только об одном: о тех исключительных событиях, которые разыгрались на протяжении двух последних дней. Он думал о горячо любимой матери, которая находилась в данное время в Детруа, и с нетерпением поджидала сына. Но больше всего он думал об очаровательной, молоденькой Миннетаки, к которой стремился всем своим юным сердцем. Он познакомился с ней только шесть месяцев назад, так недавно обменялся с ней первыми робкими словами, но уже был пленен ею и, вероятно, навсегда…
Что сделает с ней вождь Вунга до тех пор, пока они нагонят его, если вообще можно допустить мысль, что они когда-нибудь добьются своей цели? Что ждет ее? Что она делает сейчас? Жива ли? Как себя чувствует?
Они быстро неслись вперед по намеченному пути. На далеком расстоянии от них поверх леса замирал пунцово-красный солнечный свет. Моментами чудилось, что все озеро окутано огромным, белесоватым саваном, который неведомо где начинался и кончался.
Ваби, пролежав несколько часов на санях, чувствовал себя сравнительно хорошо и теперь вместе с остальными товарищами бежал за санями. Было решено, что каждый из них должен бежать не дольше десяти минут, а затем отдыхать. Только при таком условии можно было рассчитывать на то, что никто из них не выбьется из сил до первого этапа.
Трудно было сказать, чем именно руководствовался Мукоки, который вел весь отряд, но, так или иначе, он ни разу не проявил ни малейшей нерешительности. Очень скоро в небе весело зажглись звезды. А вслед за ними над черным горизонтом луна подняла свои искрящийся огненный шар и открыла глазам путников такое зрелище, какое можно видеть только в волшебные северные ночи.
По мере того как лунный диск клонился к зениту, его кроваво-красный цвет постепенно переходил в алый. Вдруг неведомо откуда в него вонзились серебряные стрелы, и в эфире вскоре повис бледно-золотой фонарь, источающий нежнейший свет на холодный снег…
Великое молчание объяло Белую Пустыню, и лишь время от времени оно нарушалось легким скрипом полозьев, мягким шуршанием собачьих лап, погружавшихся в снег, и коротенькими, отрывистыми замечаниями, которыми изредка обменивались люди.
Часы Родерика показывали начало девятого, когда Ваби повернулся к своему приятелю и, указывая на длинную темную линию, перерезывавшую горизонт и отбрасывавшую глубокую тень на белоснежный лик озера, сказал:
— Вон там лес! Мы подходим к нашему первому этапу.
Казалось, собаки поняли, что сказал человек, и налегли изо всех сил. Передовой пес почуял запах хвойных деревьев и радостно залаял.
Обе упряжки прежним аллюром продолжали свой путь, и на фоне лунной ночи все ярче и четче проступали очертания приближающегося леса. Через несколько минут обе пары саней остановились у юго-восточного берега озера Нипигон, и собаки, сбившись в кучу, мигом улеглись на земле. С полудня отряд сделал около шестидесяти миль.
— Мы здесь разобьем лагерь! — сказал Ваби. — Я едва держусь на ногах. К тому же нам необходим дневной свет для того, чтобы найти след. Ночью мы ровно ничего не сможем сделать.
Мукоки, не дожидаясь ответа Родерика, схватил топор и уже начал срубать наиболее близкие к нему ветки.
— Род, — предложил Ваби, — займись костром, а мы с Муки тем временем поставим временное жилье. Надо согреться.
Спустя полчаса была воздвигнута небольшая хижина, сделанная из сосновых ветвей, и пред ней уже пылал буйный огонь, бросающий в морозный воздух тысячи радостных и бойких искр. Род успел собрать множество сухих поленьев, которые обеспечивали тепло до самого утра, и Ваби вместе с Муки, закутавшись в меха и вдыхая чудесный смолистый запах, очень уютно устроились на ночь. Родерик, который чувствовал себя гораздо бодрее своих товарищей, решил дежурить всю ночь. Он уселся совсем близко к костру и, продолжая чем-то лакомиться, не отрывал взора от пляшущего пламени, которое временами принимало самые фантастические формы. Собаки подползли к самому костру, и иногда казалось, что их оставили все признаки жизни.
Время от времени из лесу доносился жалобный вой одинокого волка. Иногда над костром пролетала громадная белая сова и бросала в огонь свой страшный, почти человеческий крик: «Алло! Алло!». Под оседающим снегом трещали деревья.
Но ни остервенелый вой волка, ни треск деревьев, ни безумные крики крылатого гостя не были в состоянии разбудить спящих.
Так прошло около часа. Родерик, положив ружье на колени, все еще сидел у костра. Образ Миннетаки не оставлял его. Он никак не мог отделаться от твердой уверенности, что она в это же самое время тоже не спит и без устали думает о своих спасителях.
Вдруг под воздействием тех телепатических сил, которые иногда гораздо мощнее в нас, чем мы сами можем думать, Родерику показалось, что он видит девушку совсем близко — не образ и не дух ее, а живую Миннетаки из плоти и крови! Подобно ему, она сидела совсем близко у пылающего костра.
Ее прекрасные черные волосы светились от отблесков огня, а на спину падали тяжелые косы. Она напряженно глядела на пламя, и минутами создавалось впечатление, что, не в силах совладать с неведомыми чарами, она сейчас бросится в огонь.
И совсем близко, гак близко, что стоило только протянуть руку, чтобы коснуться его, стоял человек с таким суровым выражением лица, что Родерик содрогнулся. Это был сам дьявол в образе человека, краснокожий Вунга, вождь бандитского племени, который уже давно был объявлен вне закона. Он все время говорил со сладострастным огнем в глазах и вдруг протянул свою страшную руку по направлению к девушке.
Совершенно бессознательно молодой человек издал отчаянный крик, разбудивший всех собак, и вскочил с места. Что случилось? Приснился страшный сон? Или, может быть, то, что он видел, было гораздо страшнее и реальнее любого сна?
Напрасно он старался отделаться от овладевшего им испуга и вернуть себе утраченное спокойствие. Почему, с какой целью Вунга протянул руку к девушке?
Этот вопрос, крайне нелепый по существу, продолжал страшно волновать и мучить Родерика.
Он поднялся, подошел еще ближе к костру, перемешал уголья и подбросил так много дров, что огонь мигом поднялся выше прежнего, лизнул самые высокие ветви деревьев и швырнул по сторонам мириады искр. Казалось, яркое, веселое пламя несколько успокоило юношу. Он уселся на прежнем месте и сделал попытку уснуть. Но в следующее мгновение его глаза с прежней четкостью уловили образ Миннетаки, за которой стоял все тот же Вунга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45