Ночи на Лиме теплые, но слишком светлые. К тому же сейчас наступило так называемое «двулуние», и оба спутника Лимы не желали прятаться за горизонт.
Уснуть в незнакомом месте всегда сложно. А тут еще мешали странные звуки, доносившиеся из болота. Кто-то там тяжело вздыхал и чавкал, пережевывая свой ужин, возможно, состоявший из припозднившихся путников.
Иногда в глубине болота, далеко в стороне от нашего пути, вспыхивали непонятные огни, словно кто-то там запускал китайские фейерверки. Завтра нам предстояла самая трудная часть перехода и, собравшись с силами, вспомнив кое-какие наставления Лаграна на этот счет, я заставил себя уснуть.
Мой сон был легким и прозрачным, и мне снова приснился золотой замок на высокой горе и белый витязь в искореженных доспехах. Он ехал мне навстречу, а я стоял, ожидая, пока он проедет мимо и освободит узкую тропу, ведущую к замку. Но он не спешил. Поравнявшись со мной, Мстислав придержал коня и, не поднимая забрала, заговорил:
- Твой путь в этом мире подходит к концу, а ты еще не готов к переходу.
Я хотел ответить, но не смог произнести ни звука.
- Ты сделал правильно, когда вернул мое оружие на место и не позволил проснуться черному витязю. Ты помог мне тогда, а сейчас я помогу тебе. Пора просыпаться.
После этих слов я действительно проснулся. Была середина ночи, до моего дежурства оставалось еще около часа. Тишина стояла плотная и тревожная. Даже болотные твари, так назойливо верещавшие и чавкавшие, теперь замолкли. Обе луны почти касались краев горизонта. Одна - на востоке, другая - на западе. Все предметы под этим встречным освещением отбрасывали длинные, двойные тени.
И одна из таких теней падала на меня. Возможно, именно это обстоятельство помогло мне проснуться. С какой бы стороны ни пытаться подойти к спящему человеку в это время, одна из теней обязательно должна была упасть на него. Наверно, я почувствовал движение тени на своем лице.
Старая космодесантная привычка заставила меня лишь слегка приоткрыть глаза, не двигаясь с места. «Сначала оцени обстановку и лишь затем действуй», - гласило одно из главных правил патрулей и десантников.
Обстановка, прямо скажем, была хреновая. В двух шагах от меня, выпрямившись во весь рост, стоял человек со взведенным арбалетом в руках, и наконечник стрелы этого арбалета был направлен в левую часть моей груди. Лишь легкое движение пальца на спусковом крючке отделяло меня от смертельной грани.
В первое мгновение я не сумел рассмотреть лицо нападавшего, да и не особенно пытался это сделать. Знакомый силуэт Маркуса исчез с вершины холма, и поскольку я не слышал ни звука, догадаться, кто сумел подкрасться ко мне в полной тишине, не составило особого труда.
По-прежнему изображая спящего и даже причмокивая слегка губами, я медленно подогнул правую руку и, словно невзначай, сунул ее в широкий карман куртки. Там лежал мой крохотный арбалетик, но ни взвести его, ни вынуть руку из кармана, не вызывая подозрений своего противника, я уже не мог. Оставалось последнее средство - попытаться с ним заговорить. Если мне удастся втянуть его в беседу и каким-нибудь образом отвлечь от смертельного выстрела, возможно, я успею извлечь на свет свое оружие. С такого расстояния маленькая стрелка, напоенная ядом, мгновенно свалила бы с ног даже леопарда. Но об этом я мог только мечтать. Любое мое движение спровоцирует его на немедленный выстрел. Поэтому я просто широко открыл глаза и, поймав взгляд Маркуса, спокойным тоном спросил, делая вид, что не замечаю наведенного на меня арбалета:
- Пора тебя сменить? Как прошло дежурство?
- Хорошо, что ты проснулся. Не люблю убивать людей во сне.
- А зачем тебе меня убивать? - спросил я все тем же трезвым и совершенно равнодушным тоном, словно речь шла о ком-то третьем, не имеющем ко мне ни малейшего отношения.
- Приказано тебя ликвидировать. Ты не выполнил предписания, отказался вернуться на планету, с которой бежал. Лично у меня нет к тебе никаких претензий, прости.
После этих слов он нажал на спусковой крючок, и стрела с характерным хлестким свистом, с которым срываются с места стрелы тяжелых арбалетов, способные пробить любой панцирь, ударила в мою ничем не защищенную грудь.
Боли я не почувствовал, лишь волна неожиданного горячего жара обдала меня с ног до головы. Ослепительно вспыхнул под рубашкой амулет Мстислава, и стрела, словно наткнувшись на танковую броню, искореженная собственной инерцией, отлетела далеко в сторону.
Маркус, не теряя ни секунды и даже не пытаясь разобраться в том, что произошло, немедленно вложил в арбалет следующую стрелу, не оставляя мне никакого выбора.
Почти все магические предметы, произведя какое-то действие, требуют после него подзарядки. Я не знал, сработает ли защита амулета снова, если Маркус выстрелит достаточно быстро. И потому, выхватив из кармана «жало осы», взвел его и, не целясь, выстрелил навскидку в уже успевшего натянуть тетиву своего арбалета Маркуса.
Стрела угодила ему прямо в горло. От неожиданной резкой боли он покачнулся, все еще не выпуская из рук арбалет и пытаясь его приподнять.
Но монастырские оружейники хорошо знали свое дело. Яд этих крохотных стрелок убивал мгновенно. Не прошло и секунды, как Маркус тяжело осел на песок и выронил арбалет.
Теперь я остался совершенно один в центре Каменного леса. У меня не было ни карты, ни компаса, я понятия не имел, в какую сторону нужно идти и будет ли в этом хоть какой-то смысл.
Отогнав эти мрачные мысли, я встал на дежурство, поскольку как раз подошло мое время, а время. Маркуса кончилось. До самого рассвета мне не давала покоя мысль, было ли это простым совпадением, или Маркус заранее знал, что я появлюсь на хуторе, и ждал там именно меня.
Джина… Джина… У тебя сотни лиц и тысячи рук. Есть ли у меня хоть малейшая надежда, нет, не победить тебя, а хотя бы остаться в живых?
Медальон под рубашкой вновь слегка нагрелся, и я ощутил его живое тепло. Не задела ли его арбалетная стрела? Я извлек из-под рубашки сверкающую металлическую пластину, на которой не обнаружил ни единой царапины.
- Ну и что ты хочешь мне сообщить? Новая опасность? Знаешь, я устал. Не пора ли сделать перерыв?
Вдруг я заметил на краю металлического диска голубую звездочку, которой там не было раньше. Словно крохотный светлячок присел на его краю.
В сером предрассветном сумраке я стал внимательно исследовать медальон. Нет, этот огонек мне не привиделся, он был вполне реален, я мог закрыть его пальцем, а мог снова выпустить на волю.
Огонек не стоял на месте, едва я начинал поворачиваться, он немедленно смещался по краю пластины. В его движении была какая-то закономерность, и вскоре я понял, какая именно. Словно стрелка компаса, огонек упорно возвращался в одно и то же положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Уснуть в незнакомом месте всегда сложно. А тут еще мешали странные звуки, доносившиеся из болота. Кто-то там тяжело вздыхал и чавкал, пережевывая свой ужин, возможно, состоявший из припозднившихся путников.
Иногда в глубине болота, далеко в стороне от нашего пути, вспыхивали непонятные огни, словно кто-то там запускал китайские фейерверки. Завтра нам предстояла самая трудная часть перехода и, собравшись с силами, вспомнив кое-какие наставления Лаграна на этот счет, я заставил себя уснуть.
Мой сон был легким и прозрачным, и мне снова приснился золотой замок на высокой горе и белый витязь в искореженных доспехах. Он ехал мне навстречу, а я стоял, ожидая, пока он проедет мимо и освободит узкую тропу, ведущую к замку. Но он не спешил. Поравнявшись со мной, Мстислав придержал коня и, не поднимая забрала, заговорил:
- Твой путь в этом мире подходит к концу, а ты еще не готов к переходу.
Я хотел ответить, но не смог произнести ни звука.
- Ты сделал правильно, когда вернул мое оружие на место и не позволил проснуться черному витязю. Ты помог мне тогда, а сейчас я помогу тебе. Пора просыпаться.
После этих слов я действительно проснулся. Была середина ночи, до моего дежурства оставалось еще около часа. Тишина стояла плотная и тревожная. Даже болотные твари, так назойливо верещавшие и чавкавшие, теперь замолкли. Обе луны почти касались краев горизонта. Одна - на востоке, другая - на западе. Все предметы под этим встречным освещением отбрасывали длинные, двойные тени.
И одна из таких теней падала на меня. Возможно, именно это обстоятельство помогло мне проснуться. С какой бы стороны ни пытаться подойти к спящему человеку в это время, одна из теней обязательно должна была упасть на него. Наверно, я почувствовал движение тени на своем лице.
Старая космодесантная привычка заставила меня лишь слегка приоткрыть глаза, не двигаясь с места. «Сначала оцени обстановку и лишь затем действуй», - гласило одно из главных правил патрулей и десантников.
Обстановка, прямо скажем, была хреновая. В двух шагах от меня, выпрямившись во весь рост, стоял человек со взведенным арбалетом в руках, и наконечник стрелы этого арбалета был направлен в левую часть моей груди. Лишь легкое движение пальца на спусковом крючке отделяло меня от смертельной грани.
В первое мгновение я не сумел рассмотреть лицо нападавшего, да и не особенно пытался это сделать. Знакомый силуэт Маркуса исчез с вершины холма, и поскольку я не слышал ни звука, догадаться, кто сумел подкрасться ко мне в полной тишине, не составило особого труда.
По-прежнему изображая спящего и даже причмокивая слегка губами, я медленно подогнул правую руку и, словно невзначай, сунул ее в широкий карман куртки. Там лежал мой крохотный арбалетик, но ни взвести его, ни вынуть руку из кармана, не вызывая подозрений своего противника, я уже не мог. Оставалось последнее средство - попытаться с ним заговорить. Если мне удастся втянуть его в беседу и каким-нибудь образом отвлечь от смертельного выстрела, возможно, я успею извлечь на свет свое оружие. С такого расстояния маленькая стрелка, напоенная ядом, мгновенно свалила бы с ног даже леопарда. Но об этом я мог только мечтать. Любое мое движение спровоцирует его на немедленный выстрел. Поэтому я просто широко открыл глаза и, поймав взгляд Маркуса, спокойным тоном спросил, делая вид, что не замечаю наведенного на меня арбалета:
- Пора тебя сменить? Как прошло дежурство?
- Хорошо, что ты проснулся. Не люблю убивать людей во сне.
- А зачем тебе меня убивать? - спросил я все тем же трезвым и совершенно равнодушным тоном, словно речь шла о ком-то третьем, не имеющем ко мне ни малейшего отношения.
- Приказано тебя ликвидировать. Ты не выполнил предписания, отказался вернуться на планету, с которой бежал. Лично у меня нет к тебе никаких претензий, прости.
После этих слов он нажал на спусковой крючок, и стрела с характерным хлестким свистом, с которым срываются с места стрелы тяжелых арбалетов, способные пробить любой панцирь, ударила в мою ничем не защищенную грудь.
Боли я не почувствовал, лишь волна неожиданного горячего жара обдала меня с ног до головы. Ослепительно вспыхнул под рубашкой амулет Мстислава, и стрела, словно наткнувшись на танковую броню, искореженная собственной инерцией, отлетела далеко в сторону.
Маркус, не теряя ни секунды и даже не пытаясь разобраться в том, что произошло, немедленно вложил в арбалет следующую стрелу, не оставляя мне никакого выбора.
Почти все магические предметы, произведя какое-то действие, требуют после него подзарядки. Я не знал, сработает ли защита амулета снова, если Маркус выстрелит достаточно быстро. И потому, выхватив из кармана «жало осы», взвел его и, не целясь, выстрелил навскидку в уже успевшего натянуть тетиву своего арбалета Маркуса.
Стрела угодила ему прямо в горло. От неожиданной резкой боли он покачнулся, все еще не выпуская из рук арбалет и пытаясь его приподнять.
Но монастырские оружейники хорошо знали свое дело. Яд этих крохотных стрелок убивал мгновенно. Не прошло и секунды, как Маркус тяжело осел на песок и выронил арбалет.
Теперь я остался совершенно один в центре Каменного леса. У меня не было ни карты, ни компаса, я понятия не имел, в какую сторону нужно идти и будет ли в этом хоть какой-то смысл.
Отогнав эти мрачные мысли, я встал на дежурство, поскольку как раз подошло мое время, а время. Маркуса кончилось. До самого рассвета мне не давала покоя мысль, было ли это простым совпадением, или Маркус заранее знал, что я появлюсь на хуторе, и ждал там именно меня.
Джина… Джина… У тебя сотни лиц и тысячи рук. Есть ли у меня хоть малейшая надежда, нет, не победить тебя, а хотя бы остаться в живых?
Медальон под рубашкой вновь слегка нагрелся, и я ощутил его живое тепло. Не задела ли его арбалетная стрела? Я извлек из-под рубашки сверкающую металлическую пластину, на которой не обнаружил ни единой царапины.
- Ну и что ты хочешь мне сообщить? Новая опасность? Знаешь, я устал. Не пора ли сделать перерыв?
Вдруг я заметил на краю металлического диска голубую звездочку, которой там не было раньше. Словно крохотный светлячок присел на его краю.
В сером предрассветном сумраке я стал внимательно исследовать медальон. Нет, этот огонек мне не привиделся, он был вполне реален, я мог закрыть его пальцем, а мог снова выпустить на волю.
Огонек не стоял на месте, едва я начинал поворачиваться, он немедленно смещался по краю пластины. В его движении была какая-то закономерность, и вскоре я понял, какая именно. Словно стрелка компаса, огонек упорно возвращался в одно и то же положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100