Они грызли и яростно трясли прутья решетки, роняя с клыков клочья пены, не в силах найти выхода, внезапно кидались друг на друга, терзая собратьев по плену, отгрызая лапы, уши, шипастые хвосты, тесно сплетались в объятиях и вдруг начинали преображаться, перетекать друг в друга, и ни один не мог оформиться до конца, достичь полной силы, возобладать над прочими. Чаще других, пожалуй, вскипали в этом хаосе бешеное тщеславие и жажда власти, вскипали – и лопались зловонными пузырями…
А маг-архивариус – он просто упал в никуда, в бездонную страшную пустоту, в ледяное ничто.
Саора с изуверской нежностью погладил влажные пальцы бедолаги, разрывая контакт. Хладнокровно развернулся к нему спиной, направился к столу, где уже стоял на пюпитре раскрытый том. Служитель с мышиным шорохом скользил следом. Снял одну книгу, бережно водрузил другую и, не открывая, убрал от обложки руку. Кивком отпустив его, Саора уселся читать. Архивариус скользнул за шкафы, и вскоре где-то там, в недрах книгохранилища, мягко упало тело. Мажок порядочно провалялся в беспамятстве – Саора слышал, как он возится, приходя в себя и поднимаясь с пола, – и до конца дня более не показался.
Обозленный, вконец издергавший сам себя, голодный и невыспавшийся Мирон не сразу заметил Войко. Одно это красноречиво свидетельствовало, насколько он плох. Не заметить Войко мог разве что крот – или неудачливый дознаватель, на котором висяков как игрушек на елке. Сегодня, в свой законный выходной, он брел домой с очередной охоты на призраки Дана Палого и его знакомца, бестелесного архивариуса, и все с тем же нулевым результатом. Встреча с приятелем малость встряхнула Мирона. Все-таки Войко, подлец, умел действовать на людей, и даже Мирон, которого неудачи превращали в раздражительного анахорета, был ему рад. Войко, как водится, работал. Когда он вообще отдыхал? С утра пораньше успел проведать пару алкашей, три неблагополучные многодетные семьи, подозрительную бабку (на «земле» знали, что божий одуванчик промышляет перепродажей краденого). А сейчас направлялся «приструнять» ясновидящего. Мирон от безысходности увязался следом.
«Потомственный маг и прорицатель» осветил сиянием своего величия обычную двухкомнатную квартиру на пятом этаже дома, взывавшего о капремонте. Лифта в доме не было. Толпам взыскующих истины приходилось преодолевать утомительный пеший подъем – чем, видимо, и объяснялось плачевное состояние истертых, заплеванных ступеней.
– М-да, скромно живет чудотворец.
– Погоди, – усмехнулся Войко, – там квартирка будь здоров. У него, говорят, дела в гору пошли. Ага. Раньше, я справки-то навел, психологией баловался, консультировать пытался.
– На дому?
– Естественно. Ленивый – жуть, зад лишний раз от дивана не оторвет! Но как-то не очень чтобы. А тут вдруг…
– Гримуар отрыл?
– Это что еще? Не, врет, будто бабка у него померла. Великая могущественная белая колдунья, авторизованная всеми мировыми религиями. А дар, значит, ему передала, единственному потомку и наследнику. Врет, кстати, складно. Ага. Так что, думаю, недолго он у нас тут сиять будет. Подкопит деньжат и в райончик почище переберется. Ща сам увидишь. У него там икон старинных… Уф, добрались.
Войко нажал пупочку звонка, и оба приятеля вздрогнули – грянули церковные колокола. За дверью что-то длинно прошуршало, и все стихло. Войко еще раз исполнил благовест. Молчащая квартира казалась нежилой, но оба чувствовали, что там, за дверью – кстати, солидной и новой, не в пример остальным на площадке, – кто-то затаился и наблюдает, боясь вздохнуть. Войко приблизил к дверному глазку раскрытое удостоверение, выждал и звучно пробасил:
– Гражданин ясновидящий, вы ежели не очень ясно видите, кто мы такие, так хоть с удостоверением ознакомьтесь!
За дверью нервно залязгали запоры. Наконец спала последняя цепочка, и в приоткрывшуюся щель на незваных гостей оглушительно пахнуло благовониями. Дешевые ароматические палочки, свечной воск, жженое дерево, какая-то вовсе уж неопределимая вонь… В полумраке за дверью угадывалось некрупное существо. Войко представился по всей форме и решительно просочился в щель, увлекая следом Мирона. Существо ойкнуло. Что-то зазвенело, задребезжало, грохнула закрывающаяся дверь. Бесцеремонный инспектор перво-наперво нашарил выключатель, и под потолком, притененная красным бумажным абажуром с драконами, затеплилась лампочка. Мирон разглядел вполне стандартную «богатую» прихожую: дорогая плитка, шелкография на стенах, новенький шкаф-купе. – только над дверью покачивались колокольцы, прямо у порога были начертаны на полу какие-то закорючки, а с подзеркальной тумбочки скалился массивный черный урод, пляшущий на одной ноге в веере собственных рук.
– Это Махакал, – пискнуло из угла.
– Махакала, – машинально поправил Мирон и обернулся на голос.
Хозяин всего этого великолепия неодобрительно пучился на них, живо напоминая обитательницу красного уголка в Мироновой школе, вечно недовольную заспанную сову. Невысокий, вроде молодой, но уже бесформенный, в невразумительном переливчато-черном балахоне в пол, с ранней лысинкой и встрепанными остатками волос. Он махнул рукавом, предлагая следовать за ним, и поплыл куда-то в глубь квартиры, теряющейся в густом сумраке. Идя следом за хозяином и настойчиво гудящим что-то свое приятелем, Мирон вполне оценил дизайнерскую выдумку чудотворца. Нарочитая нехватка освещения словно бы раздвигала стены старомодно распланированной типовой квартиры, а неудобный длинный коридор превращала в подобие пути к свету. Правда, и в комнате, куда их привели, никакого особенного света не наблюдалось. Видимо, он должен был воссиять непосредственно в душах посетителей после того, как они оплатят акт духовного служения человека-совы.
Войко, не ставший за время шествия по коридору более чутким, и здесь начал с поиска выключателя. Модная люстра, похожая на спутанный моток очень толстых проводов, осветила не слишком просторную комнату, захламленную ширмами, статуэтками, канделябрами и прочим ширпотребом. В центре высилось, задрапированное малиновым бархатом, нечто вроде алтаря смешанного буддийско-языческого стиля. По стенам теснились иконы, деревянные дикарские маски и дешевые свитки алого шелка. Человек-сова, при нормальном освещении оказавшийся еще менее представительным, с досадой взирал на дурно воспитанного территориального инспектора.
– Итак, господин инспектор, чем обязан? – хорохорясь, спросил колдун. – Кстати, ваше удостоверение я хотя бы видел, а кто, собственно говоря, ваш спутник, мне даже…
– А это, собственно говоря, клиент. Ага. Тот, кого постигло разочарование в жизни, кто утратил надежду, пережил утрату, не видит пути… – это ведь из вашего объявления, кажется?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
А маг-архивариус – он просто упал в никуда, в бездонную страшную пустоту, в ледяное ничто.
Саора с изуверской нежностью погладил влажные пальцы бедолаги, разрывая контакт. Хладнокровно развернулся к нему спиной, направился к столу, где уже стоял на пюпитре раскрытый том. Служитель с мышиным шорохом скользил следом. Снял одну книгу, бережно водрузил другую и, не открывая, убрал от обложки руку. Кивком отпустив его, Саора уселся читать. Архивариус скользнул за шкафы, и вскоре где-то там, в недрах книгохранилища, мягко упало тело. Мажок порядочно провалялся в беспамятстве – Саора слышал, как он возится, приходя в себя и поднимаясь с пола, – и до конца дня более не показался.
Обозленный, вконец издергавший сам себя, голодный и невыспавшийся Мирон не сразу заметил Войко. Одно это красноречиво свидетельствовало, насколько он плох. Не заметить Войко мог разве что крот – или неудачливый дознаватель, на котором висяков как игрушек на елке. Сегодня, в свой законный выходной, он брел домой с очередной охоты на призраки Дана Палого и его знакомца, бестелесного архивариуса, и все с тем же нулевым результатом. Встреча с приятелем малость встряхнула Мирона. Все-таки Войко, подлец, умел действовать на людей, и даже Мирон, которого неудачи превращали в раздражительного анахорета, был ему рад. Войко, как водится, работал. Когда он вообще отдыхал? С утра пораньше успел проведать пару алкашей, три неблагополучные многодетные семьи, подозрительную бабку (на «земле» знали, что божий одуванчик промышляет перепродажей краденого). А сейчас направлялся «приструнять» ясновидящего. Мирон от безысходности увязался следом.
«Потомственный маг и прорицатель» осветил сиянием своего величия обычную двухкомнатную квартиру на пятом этаже дома, взывавшего о капремонте. Лифта в доме не было. Толпам взыскующих истины приходилось преодолевать утомительный пеший подъем – чем, видимо, и объяснялось плачевное состояние истертых, заплеванных ступеней.
– М-да, скромно живет чудотворец.
– Погоди, – усмехнулся Войко, – там квартирка будь здоров. У него, говорят, дела в гору пошли. Ага. Раньше, я справки-то навел, психологией баловался, консультировать пытался.
– На дому?
– Естественно. Ленивый – жуть, зад лишний раз от дивана не оторвет! Но как-то не очень чтобы. А тут вдруг…
– Гримуар отрыл?
– Это что еще? Не, врет, будто бабка у него померла. Великая могущественная белая колдунья, авторизованная всеми мировыми религиями. А дар, значит, ему передала, единственному потомку и наследнику. Врет, кстати, складно. Ага. Так что, думаю, недолго он у нас тут сиять будет. Подкопит деньжат и в райончик почище переберется. Ща сам увидишь. У него там икон старинных… Уф, добрались.
Войко нажал пупочку звонка, и оба приятеля вздрогнули – грянули церковные колокола. За дверью что-то длинно прошуршало, и все стихло. Войко еще раз исполнил благовест. Молчащая квартира казалась нежилой, но оба чувствовали, что там, за дверью – кстати, солидной и новой, не в пример остальным на площадке, – кто-то затаился и наблюдает, боясь вздохнуть. Войко приблизил к дверному глазку раскрытое удостоверение, выждал и звучно пробасил:
– Гражданин ясновидящий, вы ежели не очень ясно видите, кто мы такие, так хоть с удостоверением ознакомьтесь!
За дверью нервно залязгали запоры. Наконец спала последняя цепочка, и в приоткрывшуюся щель на незваных гостей оглушительно пахнуло благовониями. Дешевые ароматические палочки, свечной воск, жженое дерево, какая-то вовсе уж неопределимая вонь… В полумраке за дверью угадывалось некрупное существо. Войко представился по всей форме и решительно просочился в щель, увлекая следом Мирона. Существо ойкнуло. Что-то зазвенело, задребезжало, грохнула закрывающаяся дверь. Бесцеремонный инспектор перво-наперво нашарил выключатель, и под потолком, притененная красным бумажным абажуром с драконами, затеплилась лампочка. Мирон разглядел вполне стандартную «богатую» прихожую: дорогая плитка, шелкография на стенах, новенький шкаф-купе. – только над дверью покачивались колокольцы, прямо у порога были начертаны на полу какие-то закорючки, а с подзеркальной тумбочки скалился массивный черный урод, пляшущий на одной ноге в веере собственных рук.
– Это Махакал, – пискнуло из угла.
– Махакала, – машинально поправил Мирон и обернулся на голос.
Хозяин всего этого великолепия неодобрительно пучился на них, живо напоминая обитательницу красного уголка в Мироновой школе, вечно недовольную заспанную сову. Невысокий, вроде молодой, но уже бесформенный, в невразумительном переливчато-черном балахоне в пол, с ранней лысинкой и встрепанными остатками волос. Он махнул рукавом, предлагая следовать за ним, и поплыл куда-то в глубь квартиры, теряющейся в густом сумраке. Идя следом за хозяином и настойчиво гудящим что-то свое приятелем, Мирон вполне оценил дизайнерскую выдумку чудотворца. Нарочитая нехватка освещения словно бы раздвигала стены старомодно распланированной типовой квартиры, а неудобный длинный коридор превращала в подобие пути к свету. Правда, и в комнате, куда их привели, никакого особенного света не наблюдалось. Видимо, он должен был воссиять непосредственно в душах посетителей после того, как они оплатят акт духовного служения человека-совы.
Войко, не ставший за время шествия по коридору более чутким, и здесь начал с поиска выключателя. Модная люстра, похожая на спутанный моток очень толстых проводов, осветила не слишком просторную комнату, захламленную ширмами, статуэтками, канделябрами и прочим ширпотребом. В центре высилось, задрапированное малиновым бархатом, нечто вроде алтаря смешанного буддийско-языческого стиля. По стенам теснились иконы, деревянные дикарские маски и дешевые свитки алого шелка. Человек-сова, при нормальном освещении оказавшийся еще менее представительным, с досадой взирал на дурно воспитанного территориального инспектора.
– Итак, господин инспектор, чем обязан? – хорохорясь, спросил колдун. – Кстати, ваше удостоверение я хотя бы видел, а кто, собственно говоря, ваш спутник, мне даже…
– А это, собственно говоря, клиент. Ага. Тот, кого постигло разочарование в жизни, кто утратил надежду, пережил утрату, не видит пути… – это ведь из вашего объявления, кажется?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67