«Ты что дерешься? — вскрикнул дух, стеная. — Ведь не пришел же ты меня толкнуть, за Монтаперти лишний раз отмщая». На вечные муки в ледяной могиле поэт осудил изменника своего родного города — дельи Абати.
Упоенные победой на Монтаперти гибеллинские вожди, чтоб ее закрепить, решили снести с лица земли неприятельскую Флоренцию и изгнать ее жителей. Намерению разрушить родной город воспротивился флорентиец Фарината дельи Уберти. Личность этого предводителя гибеллинов производила сильное впечатление на современников. По описанию хроники Филиппо Виллани, Фарината был высокого роста, лицо его было мужественно, руки и ноги сильны, облик величествен. Он обладал ловкостью военного, речи его звучали складно, советы удивляли быстротой и проницательностью. Он был смел, решителен и опытен в делах войны. Как писал позднее Бенвенуто д'Имола, один из первых комментаторов «Божественной Комедии», Фарината был последователем Эпикура и не верил в загробную жизнь. Он считал, что вся деятельность человека должна быть направлена на усовершенствование земной жизни. Церковь боялась этих идей: в 1283 году инквизиция посмертно осудила Фаринату и его жену, как еретиков, но Данте обессмертил его в стихах десятой песни «Ада».
После Монтаперти флорентийские гибеллины вернулись домой, но владычество их было непродолжительно. Оно окончилось оказавшимся для них роковым сражением на беневентском поле 1266 года, в котором погиб король Манфред. Данте в это время был один год. Распорядителями в Тоскане стали папские сторонники, возглавляемые принцем Карлом Анжуйским. Многие тосканские города признали верховную власть Карла, занявшего с помощью папы престол Неаполитанского королевства.
Когда выгнанные из Флоренции гвельфские вожаки вернулись, они начали мстить гибеллинам. После поражения сторонников Фаринаты при Беневенте власть во Флоренции больше не возвращалась к гибеллинам. Их партия была сломлена навсегда, но тем сильнее вспыхнули в городе «кровавой лилии» распри между самими гвельфами. Из живших в стенах города нобилей — бывших феодалов — далеко не все были гибеллинами, но многие, кто в силу семейных традиций, кто из соображений выгоды, принадлежали к главенствующей партии гвельфов. Понятие «магнат» или «нобиль» постепенно приобретало новый смысл. Сильно обогатившиеся купцы и промышленники также стремились иметь рыцарей в своей среде. Это достигалось разными путями. Можно было получить рыцарское звание от какого-нибудь из гвельфских королей или владетельных князей. Посвящение в рыцари могло произойти по постановлению высшего городского управления (синьории). В этом случае обряд посвящения совершал подеста, номинальный глава правительства, обычно нобиль из знатной семьи другого города.
Во времена Данте флорентийцы прекрасно помнили, что семья Черки, например, совсем недавно пришла откуда-то из села. За несколько десятков лет оборотливые мужики стали одними из самых богатых людей во Флоренции. И хотя сам глава семьи и огромного банкирского предприятия Вьери, а также его сыновья получили рыцарское достоинство, в городе их по-прежнему продолжали называть деревенщинами и «лесными людьми». Вошли в обычай смешанные браки между непомерно разбогатевшими и претендующими на рыцарское звание пополанами и старинной аристократией, постоянно нуждавшейся в деньгах. Во Флоренции различали нобилей по крови и нобилей по случаю. Впрочем, некоторые нобили-аристократы, как, например, Кавальканти, вовлекались в предпринимательство и ростовщические операции и золотили свой потемневший герб. В городе-республике твердо укоренилась гвельфская партия, но в самой ее среде происходило сословное расслоение.
Глава вторая
Потомки рыцаря Каччагвиды
Ecли смотреть на современную Флоренцию с окружающих ее холмов и пригорков, трудно представить, как выглядел город в XIII веке. В кольцах стен теснились узкие улочки, иногда заканчивавшиеся просветом площадей. Колокольни многочисленных церквей не отличались высотой. В это время еще не было ослепляющего мрамора городского собора Санта Мария дель Фиори, достроенного уже после смерти Данте.
Группы домов образовывали кварталы с неясными очертаниями; между домами были небольшие дворики, где росли апельсиновые и лимонные деревья и смоковницы. В этих не огороженных заборами двориках отдыхали летом, занимались ремеслами и домашними делами. Часто двор переходил в другой двор или ограничивался садом какой-нибудь церкви или монастыря. Кое-где высились башни богатых и знатных.
В самом городе было мало растительности, но, как и в наши дни, за пределами городских стен радовала глаз темная зелень олив и можно было любоваться на прекрасные виды Фьезоле и отроги Апеннинских гор, зимой и ранней весною покрытые снегом. Богатые флорентийцы имели под самым городом значительные участки земли, часто с домом и башней, окруженные виноградниками.
В юго-восточной части города — Сан Пьер Маджоре, в приходе Сан Мартино дель Весково находился отчий дом Данте, который по похвальному флорентийскому обычаю был разрушен после его изгнания. Здания, которые показывают ныне любопытным туристам как «дом Данте», не что иное, как реконструкция XIX века. Это небольшая башня в четыре этажа и несколько двухэтажных домов, связанных между собой навесами и балконами. Невдалеке сохранилась подлинная современница дома семьи Алигьери — высокая и некогда грозная башня Кастанья, в которой первоначально собирались приоры цехов
За десять лет до рождения Данте неподалеку от его жилища была закончена постройка одного из самых мощных зданий Флоренции — дворца Капитана народа, называемого Барджело. В эпоху Возрождения палаццо украсили скульптурой знаменитых мастеров. Во времена Данте на внешних стенах Барджело вешали бунтовщиков, а если они были в бегах, искусные художники изображали их на стенах с веревкой на шее. Таким ремеслом занимался позже и знаменитый флорентийский живописец Андреа дель Кастаньо.
Во второй половине мая 1265 года, когда родился Данте Алигьери, величайший поэт Италии, Флоренция находилась под папским интердиктом, и в городе не звонил ни один колокол. Близ дома Данте слышался стук копыт тяжело вооруженных немецких рейтаров, которых привел с собой гибеллинский подеста граф Гвидо Новелла. Но вскоре рейтары и незадачливый градоправитель должны были спешно покинуть Флоренцию и уйти в горы во владения графов Гвиди. В городе распространились слухи о смерти короля Манфреда и страшном поражении, которое потерпели гибеллины близ Беневента. Эмигрировавшие гвельфы стали возвращаться во Флоренцию.
Данте с детства запомнил предание о том, что семья его происходит от римского рода Элизеев, участвовавших в основании Флоренции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Упоенные победой на Монтаперти гибеллинские вожди, чтоб ее закрепить, решили снести с лица земли неприятельскую Флоренцию и изгнать ее жителей. Намерению разрушить родной город воспротивился флорентиец Фарината дельи Уберти. Личность этого предводителя гибеллинов производила сильное впечатление на современников. По описанию хроники Филиппо Виллани, Фарината был высокого роста, лицо его было мужественно, руки и ноги сильны, облик величествен. Он обладал ловкостью военного, речи его звучали складно, советы удивляли быстротой и проницательностью. Он был смел, решителен и опытен в делах войны. Как писал позднее Бенвенуто д'Имола, один из первых комментаторов «Божественной Комедии», Фарината был последователем Эпикура и не верил в загробную жизнь. Он считал, что вся деятельность человека должна быть направлена на усовершенствование земной жизни. Церковь боялась этих идей: в 1283 году инквизиция посмертно осудила Фаринату и его жену, как еретиков, но Данте обессмертил его в стихах десятой песни «Ада».
После Монтаперти флорентийские гибеллины вернулись домой, но владычество их было непродолжительно. Оно окончилось оказавшимся для них роковым сражением на беневентском поле 1266 года, в котором погиб король Манфред. Данте в это время был один год. Распорядителями в Тоскане стали папские сторонники, возглавляемые принцем Карлом Анжуйским. Многие тосканские города признали верховную власть Карла, занявшего с помощью папы престол Неаполитанского королевства.
Когда выгнанные из Флоренции гвельфские вожаки вернулись, они начали мстить гибеллинам. После поражения сторонников Фаринаты при Беневенте власть во Флоренции больше не возвращалась к гибеллинам. Их партия была сломлена навсегда, но тем сильнее вспыхнули в городе «кровавой лилии» распри между самими гвельфами. Из живших в стенах города нобилей — бывших феодалов — далеко не все были гибеллинами, но многие, кто в силу семейных традиций, кто из соображений выгоды, принадлежали к главенствующей партии гвельфов. Понятие «магнат» или «нобиль» постепенно приобретало новый смысл. Сильно обогатившиеся купцы и промышленники также стремились иметь рыцарей в своей среде. Это достигалось разными путями. Можно было получить рыцарское звание от какого-нибудь из гвельфских королей или владетельных князей. Посвящение в рыцари могло произойти по постановлению высшего городского управления (синьории). В этом случае обряд посвящения совершал подеста, номинальный глава правительства, обычно нобиль из знатной семьи другого города.
Во времена Данте флорентийцы прекрасно помнили, что семья Черки, например, совсем недавно пришла откуда-то из села. За несколько десятков лет оборотливые мужики стали одними из самых богатых людей во Флоренции. И хотя сам глава семьи и огромного банкирского предприятия Вьери, а также его сыновья получили рыцарское достоинство, в городе их по-прежнему продолжали называть деревенщинами и «лесными людьми». Вошли в обычай смешанные браки между непомерно разбогатевшими и претендующими на рыцарское звание пополанами и старинной аристократией, постоянно нуждавшейся в деньгах. Во Флоренции различали нобилей по крови и нобилей по случаю. Впрочем, некоторые нобили-аристократы, как, например, Кавальканти, вовлекались в предпринимательство и ростовщические операции и золотили свой потемневший герб. В городе-республике твердо укоренилась гвельфская партия, но в самой ее среде происходило сословное расслоение.
Глава вторая
Потомки рыцаря Каччагвиды
Ecли смотреть на современную Флоренцию с окружающих ее холмов и пригорков, трудно представить, как выглядел город в XIII веке. В кольцах стен теснились узкие улочки, иногда заканчивавшиеся просветом площадей. Колокольни многочисленных церквей не отличались высотой. В это время еще не было ослепляющего мрамора городского собора Санта Мария дель Фиори, достроенного уже после смерти Данте.
Группы домов образовывали кварталы с неясными очертаниями; между домами были небольшие дворики, где росли апельсиновые и лимонные деревья и смоковницы. В этих не огороженных заборами двориках отдыхали летом, занимались ремеслами и домашними делами. Часто двор переходил в другой двор или ограничивался садом какой-нибудь церкви или монастыря. Кое-где высились башни богатых и знатных.
В самом городе было мало растительности, но, как и в наши дни, за пределами городских стен радовала глаз темная зелень олив и можно было любоваться на прекрасные виды Фьезоле и отроги Апеннинских гор, зимой и ранней весною покрытые снегом. Богатые флорентийцы имели под самым городом значительные участки земли, часто с домом и башней, окруженные виноградниками.
В юго-восточной части города — Сан Пьер Маджоре, в приходе Сан Мартино дель Весково находился отчий дом Данте, который по похвальному флорентийскому обычаю был разрушен после его изгнания. Здания, которые показывают ныне любопытным туристам как «дом Данте», не что иное, как реконструкция XIX века. Это небольшая башня в четыре этажа и несколько двухэтажных домов, связанных между собой навесами и балконами. Невдалеке сохранилась подлинная современница дома семьи Алигьери — высокая и некогда грозная башня Кастанья, в которой первоначально собирались приоры цехов
За десять лет до рождения Данте неподалеку от его жилища была закончена постройка одного из самых мощных зданий Флоренции — дворца Капитана народа, называемого Барджело. В эпоху Возрождения палаццо украсили скульптурой знаменитых мастеров. Во времена Данте на внешних стенах Барджело вешали бунтовщиков, а если они были в бегах, искусные художники изображали их на стенах с веревкой на шее. Таким ремеслом занимался позже и знаменитый флорентийский живописец Андреа дель Кастаньо.
Во второй половине мая 1265 года, когда родился Данте Алигьери, величайший поэт Италии, Флоренция находилась под папским интердиктом, и в городе не звонил ни один колокол. Близ дома Данте слышался стук копыт тяжело вооруженных немецких рейтаров, которых привел с собой гибеллинский подеста граф Гвидо Новелла. Но вскоре рейтары и незадачливый градоправитель должны были спешно покинуть Флоренцию и уйти в горы во владения графов Гвиди. В городе распространились слухи о смерти короля Манфреда и страшном поражении, которое потерпели гибеллины близ Беневента. Эмигрировавшие гвельфы стали возвращаться во Флоренцию.
Данте с детства запомнил предание о том, что семья его происходит от римского рода Элизеев, участвовавших в основании Флоренции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94