— Болтаются они в воздухе, будто дерьмо в проруби… А вам куда ехать-то требуется?
Хотелось крикнуть: куда угодно, лишь бы подальше да побыстрей! Ограничился пояснением: в Читу либо на любую станцию ближе к железке.
Водитель глянул на часы, увеличил скорость. Чудо довоенной техники недовольно чихнуло, но поехало быстрее.
— Через часик — рейс на Дубровку. Оттуда пересядете до Читы. А там — дорога широкая, далекая, мигом до родителев доскачете… Или — куда хотите…
Не так-то прост этот мужик в рыжем свитере и лисьем малахае. Кажется, он заподозрил неладное, не шибко поверил в «болезни» отца и матери. Но ведь не копнул глубже, не принялся выпытывать — зачем, куда… Во мне шевельнулось теплое чувство к таежникам — к хозяйкам затейливого теремка, к водителям ЗИЛов», даже к Ижице, немало перепортившему мне крови. И к хитрому и одновременно простодушному водителю леспромхозовского автобуса.
Если удастся спастись, затеряться, выжду годика два, и обязательно поселюсь в полюбившемся поселке. Не нужны хвалённые удобства, не прельстить меня театрами да концертами, не заманить асфальтом тротуаров и дорог.
До самого аэродрома мы смотрели не вперед — назад. Вот мигнули фары — какая-то машина догоняла медленно ползущий автобус… Любаша спрятала лицо на моей груди, тихо ойкнула… Нет, не легковушка — самосвал… Где же этот чертов аэродром?
Сколько можно мучиться?
Остальные пассажиры крепко спали. Старик, переставив тяжёлую корзину с пола на колени, обнял ее руками и заливисто храпел. Молодайка пристроила младенца на пустующее место рядом с собой, защитила поставленным набок чемоданом и тоже спала. Пьяная троица дремала, то и дело просыпаясь и прикладываясь к своим жестянкам. Судя по их состоянию — с минуты минуту должны отрубиться.
Мы пересели на передние места, вплотную к водителю. Будто подталкивали его — быстрей, быстрей!
— Я озябла, — пожаловалась Любаша, спрятав руки под полу моего ватника. — согрей, пожалуйста.
Будь мы одни, она грелась бы в другом месте, там, где дремлет её любимая игрушка. Салон автобуса, наполовину заполненный пассажирами, таит опасность. Вдруг проснётся старик, или примется качать своего ребёнка молодая мать. Увидят женщину, бесстыдно запустившую руку в мужскую ширинку…
Впрочем, сейчас беглецам не до сексуальных игр, и Люба отлично это понимает…
Наконец, автобус остановился возле неброской избушки антенной на крыше… Слава Богу!
На прощание я сунул в ладонь водителя две фальшивки — что я мог еще дать, если «чистые» купюры необходимы для билетов на поезд, самолет… Подделки там — оставленные следы, по которым даже сыщик первого месяца службы вычислит беглецов.
— Станут о нас спрашивать — скажи, друг, не видел и не слышал. Может, дескать, на попутке ускакали — мало ли сейчас их шастает на трассе. Самосвалы, грузовики, служебки…
— Не учи папу детей делать, — рассмеялся водитель. — Я такого наплету — уши торчком встанут… Понял? Сделаю. А вы с бабой из аэроизбушки носа не кажите… Ежели я тебя, паря, правильно понял, эти твои нелюди станут обшаривать кажный дом. А уж аэропорт — в первую очередь… Не сумлевайся — все сделаю чин по чину!
Может быть, сдержит водитель данное слово? Правда, надежды на это маловато. Подсунут нож под рыжую бороду — мигом расколется. Кому помирать охота… А может быть, и не расколется — мужик вроде тертый, не из пугливых…
Едва мы вбежали в аэроизбушку, и приникли к заледенелому окошку, мимо проскочила легковушка. Ее болтало по дороге, бросало из стороны в сторону… Господи, сделай так, чтобы «жигуль» врезался в кедр, рассыпался и вознесся на тот свет вместе с нелюдями, сидящими в его салоне!
Сейчас Пельмень с Владькой догонят автобус, добродушный шофер охотно расскажет, где и зачем высадил мужчину с женщиной… Нет, не скажет, но Владька догадливый парень, сообразит, что к чему…
Ровно через полчаса мы с Любашей вылетели на Дубровку. В иллюминатор увидели — к избушке аэродрома на бешеной скорости примчалась машина, из нее выскочили двое… С высоты трудно разобрать, кто именно, но я был уверен — Владька и Пельмень,
4
Любаша нервно смеялась. Постепенно смех перешел в истерику. Задыхаясь, твердила: спаслись… убежали… Слава Богу!
В салоне — пятеро пассажиров. Самолет крохотный, не самолет — пчелка, большее количество пассажиров для него непосильная нагрузка.
Рядом с нами без умолку трещат две женщины. Перебирают косточки соседкам, их мужьям и детям. Мужчина с лопатообразной бородой уткнулся в толстую книгу, шевелит губами, и его усы потешно вздрагивают.
— Перестать, Любонька, успокойся… Все прошло, все позади. Сядем в Дубровке на поезд, домчит он нас до Читы, а там сообразим, куда податься.
— Ку… да мы по… едем? — Девушка подняла мокрое от слез лицо. — Мы с тобой… на крючке… Не сорваться с него, не уплыть… Во всем виновна… одна я… Прости…
Сколько я ни утешал подругу, сколько ни доказывал ей, что мы спасены, что никому нас не догнать — ни бандитам, ни милиции, ничего не помогало. Правда, истерические всхлипы становились тише и реже, но слезы лились непрерывным потоком, и моя рубашка насквозь промокла.
К тому же я не был уверен в нашем спасении. Не найдя беглецов в аэропорту и выспросив кассиршу, Пельмень и Владька узнают, куда мы исчезли. Немедля бросятся к телефону… Но для этого им придется совершить обратный бросок — междугородней связи в избушке, кажется, нет. Впрочем, она есть, но не для
пассажиров… Хотя такие, как посланцы Тихона, под угрозой оружия заставят соединить их с Москвой…
Неужели у Тихона столько подручных, чтобы блокировать каждый вокзал и аэродром? А для того чтобы «стянуть силы» к определенному месту, нужно время.
Сколько продлится полет? Максимум полтора часа… Я переходил от отчаянья к надежде и снова окунался в отчаянье. Но сдаваться не собирался. В Дубровке схвачу первую попавшуюся машину, кину водителю оставшиеся купюры, осыплю его фальшивками, и он домчит нас на железнодорожный вокзал… Никаких автобусов, никаких такси. Билеты на пассажирский поезд покупать не стану — останется след! Товарняк, цистерны, платформы — вот наш транспорт до Читы!
Погоди, Николай, не спеши. Соблазненный невероятной платой водитель — тоже след, да еще какой! Заметят нас на вокзале — новый след…
Значит, нужно схитрить. К примеру, купить билеты до Улан-Удэ, а поехать в Читу. Спросят бандиты кассиршу, а она — в ответ: были такие, мужчина и женщина, купили билеты до Улан-Удэ. Все, след потерян…
Господи, до чего же противно! Повсюду — фальшь, вранье, подлог… И снова твержу про себя: паспорт фальшивый, жена фальшивая… Что за время пришло — насквозь прогнившее, в паутине лжи, в дерьме взаимного обмана!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Хотелось крикнуть: куда угодно, лишь бы подальше да побыстрей! Ограничился пояснением: в Читу либо на любую станцию ближе к железке.
Водитель глянул на часы, увеличил скорость. Чудо довоенной техники недовольно чихнуло, но поехало быстрее.
— Через часик — рейс на Дубровку. Оттуда пересядете до Читы. А там — дорога широкая, далекая, мигом до родителев доскачете… Или — куда хотите…
Не так-то прост этот мужик в рыжем свитере и лисьем малахае. Кажется, он заподозрил неладное, не шибко поверил в «болезни» отца и матери. Но ведь не копнул глубже, не принялся выпытывать — зачем, куда… Во мне шевельнулось теплое чувство к таежникам — к хозяйкам затейливого теремка, к водителям ЗИЛов», даже к Ижице, немало перепортившему мне крови. И к хитрому и одновременно простодушному водителю леспромхозовского автобуса.
Если удастся спастись, затеряться, выжду годика два, и обязательно поселюсь в полюбившемся поселке. Не нужны хвалённые удобства, не прельстить меня театрами да концертами, не заманить асфальтом тротуаров и дорог.
До самого аэродрома мы смотрели не вперед — назад. Вот мигнули фары — какая-то машина догоняла медленно ползущий автобус… Любаша спрятала лицо на моей груди, тихо ойкнула… Нет, не легковушка — самосвал… Где же этот чертов аэродром?
Сколько можно мучиться?
Остальные пассажиры крепко спали. Старик, переставив тяжёлую корзину с пола на колени, обнял ее руками и заливисто храпел. Молодайка пристроила младенца на пустующее место рядом с собой, защитила поставленным набок чемоданом и тоже спала. Пьяная троица дремала, то и дело просыпаясь и прикладываясь к своим жестянкам. Судя по их состоянию — с минуты минуту должны отрубиться.
Мы пересели на передние места, вплотную к водителю. Будто подталкивали его — быстрей, быстрей!
— Я озябла, — пожаловалась Любаша, спрятав руки под полу моего ватника. — согрей, пожалуйста.
Будь мы одни, она грелась бы в другом месте, там, где дремлет её любимая игрушка. Салон автобуса, наполовину заполненный пассажирами, таит опасность. Вдруг проснётся старик, или примется качать своего ребёнка молодая мать. Увидят женщину, бесстыдно запустившую руку в мужскую ширинку…
Впрочем, сейчас беглецам не до сексуальных игр, и Люба отлично это понимает…
Наконец, автобус остановился возле неброской избушки антенной на крыше… Слава Богу!
На прощание я сунул в ладонь водителя две фальшивки — что я мог еще дать, если «чистые» купюры необходимы для билетов на поезд, самолет… Подделки там — оставленные следы, по которым даже сыщик первого месяца службы вычислит беглецов.
— Станут о нас спрашивать — скажи, друг, не видел и не слышал. Может, дескать, на попутке ускакали — мало ли сейчас их шастает на трассе. Самосвалы, грузовики, служебки…
— Не учи папу детей делать, — рассмеялся водитель. — Я такого наплету — уши торчком встанут… Понял? Сделаю. А вы с бабой из аэроизбушки носа не кажите… Ежели я тебя, паря, правильно понял, эти твои нелюди станут обшаривать кажный дом. А уж аэропорт — в первую очередь… Не сумлевайся — все сделаю чин по чину!
Может быть, сдержит водитель данное слово? Правда, надежды на это маловато. Подсунут нож под рыжую бороду — мигом расколется. Кому помирать охота… А может быть, и не расколется — мужик вроде тертый, не из пугливых…
Едва мы вбежали в аэроизбушку, и приникли к заледенелому окошку, мимо проскочила легковушка. Ее болтало по дороге, бросало из стороны в сторону… Господи, сделай так, чтобы «жигуль» врезался в кедр, рассыпался и вознесся на тот свет вместе с нелюдями, сидящими в его салоне!
Сейчас Пельмень с Владькой догонят автобус, добродушный шофер охотно расскажет, где и зачем высадил мужчину с женщиной… Нет, не скажет, но Владька догадливый парень, сообразит, что к чему…
Ровно через полчаса мы с Любашей вылетели на Дубровку. В иллюминатор увидели — к избушке аэродрома на бешеной скорости примчалась машина, из нее выскочили двое… С высоты трудно разобрать, кто именно, но я был уверен — Владька и Пельмень,
4
Любаша нервно смеялась. Постепенно смех перешел в истерику. Задыхаясь, твердила: спаслись… убежали… Слава Богу!
В салоне — пятеро пассажиров. Самолет крохотный, не самолет — пчелка, большее количество пассажиров для него непосильная нагрузка.
Рядом с нами без умолку трещат две женщины. Перебирают косточки соседкам, их мужьям и детям. Мужчина с лопатообразной бородой уткнулся в толстую книгу, шевелит губами, и его усы потешно вздрагивают.
— Перестать, Любонька, успокойся… Все прошло, все позади. Сядем в Дубровке на поезд, домчит он нас до Читы, а там сообразим, куда податься.
— Ку… да мы по… едем? — Девушка подняла мокрое от слез лицо. — Мы с тобой… на крючке… Не сорваться с него, не уплыть… Во всем виновна… одна я… Прости…
Сколько я ни утешал подругу, сколько ни доказывал ей, что мы спасены, что никому нас не догнать — ни бандитам, ни милиции, ничего не помогало. Правда, истерические всхлипы становились тише и реже, но слезы лились непрерывным потоком, и моя рубашка насквозь промокла.
К тому же я не был уверен в нашем спасении. Не найдя беглецов в аэропорту и выспросив кассиршу, Пельмень и Владька узнают, куда мы исчезли. Немедля бросятся к телефону… Но для этого им придется совершить обратный бросок — междугородней связи в избушке, кажется, нет. Впрочем, она есть, но не для
пассажиров… Хотя такие, как посланцы Тихона, под угрозой оружия заставят соединить их с Москвой…
Неужели у Тихона столько подручных, чтобы блокировать каждый вокзал и аэродром? А для того чтобы «стянуть силы» к определенному месту, нужно время.
Сколько продлится полет? Максимум полтора часа… Я переходил от отчаянья к надежде и снова окунался в отчаянье. Но сдаваться не собирался. В Дубровке схвачу первую попавшуюся машину, кину водителю оставшиеся купюры, осыплю его фальшивками, и он домчит нас на железнодорожный вокзал… Никаких автобусов, никаких такси. Билеты на пассажирский поезд покупать не стану — останется след! Товарняк, цистерны, платформы — вот наш транспорт до Читы!
Погоди, Николай, не спеши. Соблазненный невероятной платой водитель — тоже след, да еще какой! Заметят нас на вокзале — новый след…
Значит, нужно схитрить. К примеру, купить билеты до Улан-Удэ, а поехать в Читу. Спросят бандиты кассиршу, а она — в ответ: были такие, мужчина и женщина, купили билеты до Улан-Удэ. Все, след потерян…
Господи, до чего же противно! Повсюду — фальшь, вранье, подлог… И снова твержу про себя: паспорт фальшивый, жена фальшивая… Что за время пришло — насквозь прогнившее, в паутине лжи, в дерьме взаимного обмана!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58