И когда он это сказал, взор мой застила лиловая дымка, точно такого же цвета, как глаза Ардаты. Я увидел разверзшийся передо мной ад, капкан у себя под ногами. Я знал, что выбор между гибелью и служением доктору Фу Манчи будет сделан помимо моей воли.
Доктор нажал кнопку. Дверь беззвучно открылась. Вошла Ардата.
— Ардата играет очень важную роль в моей организации, — заговорил Доктор Фу Манчи. — Она красива, мистер Кэрригэн, а я пользуюсь красотой, как фехтовальщик рапирой. Но вам, Кэрригэн, дважды удалось превратить презренный металл женского каприза в чистое золото любви.
Ардата стояла неподвижно, глядя на меня. В тусклом свете она была похожа на прекрасный призрак: ее глаза, казалось, говорили что-то, чего я не мог понять. Доктор Фу Манчи открыл нефритовую табакерку.
— Я обещал, — мягко сказал он, — что восстановлю ее. В ее памяти, как вы знаете, есть пробел, который я вскоре заполню. — Он взял понюшку табаку; Ардата не двигалась. — Вы видели моих сотрудников и некоторые наши достижения. Второй раз за десять лет враги пытались пошатнуть мою власть, и Ардата стала одним из их трофеев. Я вернул ее.
Он взял со стола и открыл деревянную шкатулку.
— Нынешняя попытка будет последней.
Его ногти неприятно скрипнули по дереву.
Он вытащил маленький телескопический стержень на металлической платформе и поставил его перед собой. На конце стержня на двух шелковых нитях был подвешен какой-то предмет, похожий на крупный черный бриллиант.
— Разновидность лигнита, известная как агат или черный янтарь. Замечательный образец из древнего британского кургана бронзового века. — Фу Манчи повертел камень в длинных пальцах, сплетя в узел поддерживавшие его ниточки. Его взгляд остановился на мне. — Я дал вам слово не причинять вреда Ардате. Я хочу лишь заполнить пробел в ее памяти.
Он повернулся к Ардате, стоявшей в двух шагах от стула эбенового дерева, на котором сидел я.
— Иди сюда. Наклонись и смотри внимательно.
Ардата повиновалась, как автомат.
Доктор отпустил камень, и тот завертелся.
— Скажи мне, что ты видишь… Говори.
— Пятно яркого света, — прошептала Ардата. — Оно все разрастается… становится блестящим зеркалом… В нем появляется картинка.
— Опиши картинку.
— Это мое отражение. Я иду в хижину на берегу реки; я что-то ищу… А-а! Там прячется мужчина! Он стоит между мной и дверью…
— Кто этот мужчина?
— Не видно. Все слишком смутно.
Ардата описывала нашу вторую встречу в хижине одного ловца угрей на реке в Норфолке.
— Продолжай.
— Я говорю с ним. — В ее голосе произошло неуловимое изменение, отчего у меня чаще забилось сердце. — Я обманываю его… Я убегаю.
— А ты хочешь убежать?
— Нет, я хочу остаться.
— Следуй за этим человеком и назови его имя.
— Это Барт, Барт Кэрригэн!
— Ты любишь его?
После мгновенной паузы она прошептала:
— Да.
— Изобретение, которым мы обязаны арабам, — сказал мне Фу Манчи. — Оно стимулирует подсознание. — Он резко хлопнул в ладоши. — Вернись, Ардата! Это твой желанный?
Ардата выпрямилась, вздохнула и огляделась по сторонам, будто ее внезапно разбудили. Когда ее взгляд остановился на мне, она побледнела, и я подумал, что сейчас она упадет в обморок. Но вот румянец вернулся на ее щеки, а в глазах засветилось божественное торжество.
— Барт! — всхлипнула она. — Ах, мой дорогой, где же ты был?
ГЛАВА XXXVI
ЛАМПА ФОРТЛАНДА
— Вы замечаете, что жизнь здесь имеет свои приятные стороны? — спросил доктор Фу Манчи.
Ардату он передал на попечение Хассана. Перед расставанием ее прекрасные глаза светились, но сиплый голос доктора вернул меня на землю. Некоторых людей любовь возносит до невиданных духовных высот. Я посмотрел на Фу Манчи уже без всякого страха, что прежде считал невозможным.
— Я вам обязан, — сказал я. — Чего вы потребуете взамен?
Он принялся вертеть в руках нефритовую табакерку.
— Я не меняла, мистер Кэрригэн. Вы в моей власти. Давайте предположим, что я отпущу вас на волю.
— Это была бы не настоящая свобода. Ардата привязана к вам узами, которые можно разорвать лишь ценою жизни.
— Вот как? Я полагаю, это она выболтала вам, когда ваша любовь возродилась, если можно так выразиться. Вы, безусловно, должны пожениться. Потомство от такого союза непременно будет весьма занятным.
Голос его звучал все так же тихо и с присвистом. Неужели он потешался надо мной?
— Мой сотрудник, которому было поручено это дело, обрабатывал Ардату психологически, — продолжал он. — Укол, который ей сделали, был безвреден. Противоядие — легкий стимулятор. Частичная потеря памяти — итог гипноза. Я все исправил.
Я испытал странный прилив чувств. Ардата больше не обречена на смерть при жизни. Но потом я вспомнил те страшные месяцы, которые ей довелось пережить.
— Ваши методы — это методы антихриста! — вспыхнул я. — Да, я встречал ваших «сотрудников», некогда бывших хорошими честными людьми. Сейчас они зомби, автоматы, их чувство реальности разрушено…
— Простая операция. Используемое средство, мое собственное открытие, известно как 973.
Но я сжал кулаки и продолжал орать во все горло:
— Они живут в выдуманном мире! Работают день и ночь ради воплощения ваших грязных амбиций.
Доктор Фу Манчи встал, и я приготовился к худшему.
— Неужели мои амбиции обязательно должны быть грязными? Радикальные перемены в мире достигаются только ценой страданий тысяч людей. Какая разница, отравить спящего врага или разбомбить ночью его дом? Вы не разозлили меня. Я восхищаюсь вашей храбростью, хоть вы и англичанин. Англичане — правильные люди, и министерство иностранных дел у вас правильное, недаром же вас заставили изменить кое-что в вашей статье о моей последней встрече с сэром Дэнизом Найландом Смитом — что ж, идемте. Я строю планы на ваш счет.
Как журналист я был задет: доктор говорил правду.
Он нажал кнопку; открылась дверь, и вошел один из этих низкорослых крепко сбитых бирманцев, с которыми мне уже приходилось иметь дело в прошлом. Одет он был в какую-то синюю униформу, желтая физиономия была совершенно бесстрастной.
— Следуй за нами, — бросил Фу Манчи по-английски.
Бирманец отдал честь и отступил в сторону. Доктор махнул мне рукой и пошел по тому же коридору, по которому я раньше проходил с Эллингтоном, но в противоположную сторону.
Открыв дверь в белой стене большого здания без окон, он сказал:
— Здесь вы переобуетесь.
Я увидел ряды галош на полках. При ближайшем рассмотрении оказалось, что у них необычайно толстые подметки. Я развязал шнурки и сбросил свои туфли. Бирманец наклонился помочь мне. Я словно попал в восточную мечеть.
Металлическая дверь открылась, и я оказался в просторной лаборатории. Пол был покрыт каким-то материалом, напоминающим резину, стены и потолок были, очевидно, из светонепроницаемого стекла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60