Мы стали космонитами, долгоживущими и здоровыми, и наши роботы бесконечно более разносторонние и гибкие, чем те, что были у первых поселенцев нашего мира. Теперь другое время, и сегодня только роботы могут вести исследования.
- Предположим, вы правы, а д-р Фастальф ошибается; но и в этом случае его точка зрения логична. Почему он и Институт не принимают друг друга? Только потому, что не согласны в одном этом пункте?
- Нет, несогласие - это, в общем-то, мелочь. Есть более основательный конфликт.
Бейли подождал, но она ничего не добавила к своему замечанию. Показать раздражение он счел небезопасным и поэтому спросил осторожно и спокойно:
- Что за более основательный конфликт?
Василия явно развеселилась. Линии ее лица как-то смягчились и на миг она стала еще более похожа на Глэдис.
- Вы не догадаетесь, пока я вам не объясню.
- Поэтому я и спрашиваю, доктор Василия.
- Так вот, землянин, я слышала, что земляне короткоживущие. Это верно?
Бейли пожал плечами.
- Некоторые доживают до ста лет по земному времени - примерно до ста тридцати по метрическому аврорскому.
- А сколько вам?
- Сорок пять земных, шестьдесят метрических.
- А мне шестьдесят шесть метрических, и я надеюсь прожить еще триста - если буду осторожна.
Бейли развел руками.
- Поздравляю вас.
- Тут есть свои невыгодные стороны.
- Сегодня утром я слышал, что за три или четыре столетия накапливается много, очень много потерь.
- Боюсь, что да. Но зато накапливается много, очень много получений. В итоге - баланс.
- Каковы же тогда невыгодные стороны?
- Вы, наверное, не ученый.
- Я - следователь, инспектор, полицейский, если хотите.
- Но вы знаете ученых своего мира.
- Встречал кое-кого, - осторожно ответил Бейли.
- Вы знаете как они работают? Мне говорили, что на Земле они кооперируются по необходимости. При их короткой жизни у них самое большее - полстолетия активной работы. Меньше семидесяти метрических. За это время мало что можно сделать.
- Некоторые наши ученые полностью выполняют свое дело в значительно меньший срок.
- Потому что они пользуются данными, найденными до них, а так же теми, что нашли их современники, другие ученые. Это так?
- Конечно. Все вносят вклад в общую науку, все, через пространство и время.
- Именно. Иначе не получится. Каждый ученый, зная, что не сможет выполнить все сам, вынужден кооперироваться. Таким образом достигается прогресс.
- А на Авроре и других Внешних мирах не так?
- Теоретически так, но практически нет. Давление в долгоживущем обществе слабее. Ученые отдают своим проблемам три - три с половиной столетия, и возникает мысль, что прогресс может быть достигнут за то же время одним работником. Появляется чувство интеллектуальной жадности желание сделать что-то самому, иметь право на какую-то грань прогресса. Пусть лучше общее продвижение замедлится, лишь бы не отказаться от того, что человек считает своим. И в результате общее продвижение на Внешних мирах замедлилось до такой степени, что трудно обогнать работу, проделанную на Земле, несмотря на все наши преимущества.
- Полагаю, вы не сказали бы мне этого, если бы подобным образом не вел себя д-р Фастальф.
- Именно так он себя и ведет. Его теоретический анализ позитронного мозга сделал возможным создание человекоподобного робота. Он использовал его, когда конструировал - с помощью покойного д-ра Сартона - вашего друга робота Дэниела, но не опубликовал важные детали своей теории и никому другому не предоставил ее. В этом смысле он, и только он держит за горло производство человекоподобных роботов.
- А Институт Роботехники поощряет сотрудничество среди ученых?
- Конечно. Институт собрал более сотни роботехников высших степеней разного возраста и способностей, и мы надеемся установить ветви на других планетах и основать межзвездную ассоциацию. Мы все решили объединить наши отдельные открытия или размышления в общий фонд, сделать добровольно для общего блага то, что вы, земляне, вынуждены делать из-за вашей короткой жизни. Однако, д-р Хэн Фастальф не желает это сделать. Вы наверняка считаете д-ра Фастальфа идеалистом и патриотом Авроры, но он не отдает свою интеллектуальную собственность в общий фонд, поэтому и не хочет работать с нами. А поскольку он считает, что имеет право личной собственности на свои научные открытия, мы не хотим иметь его у себя. Теперь для вас не тайна наше взаимное отвращение.
Бейли кивнул и сказал:
- Вы думаете, что этот добровольный отказ от личной славы сработает?
- Должен.
- А может Институт, пусть сообща, сдублировать индивидуальную работу д-ра Фастальфа и заново открыть теорию позитронного мозга?
- Со временем мы это сделаем. Это неизбежно.
- А вы не делали попыток сэкономить время и убедить д-ра Фастальфа выдать секрет?
- Думаю, что у нас есть способ убедить его.
- Через скандал с Джандером?
- Не думаю, чтобы вы в действительности хотели задать этот вопрос. Ну, я сказала вам все, что вы хотели знать, землянин?
- Вы сказали мне кое-что, чего я не знал.
- Тогда пора вам сказать мне насчет Гремиониса. Почему вы связали имя этого брадобрея со мной?
- Брадобрея?
- Он считает себя дизайнером по прическам, кроме всего прочего, но он просто-напросто парикмахер. Говорите о нем - или давайте считать интервью законченным.
Бейли устал. Ему было ясно, что Василия наслаждалась этим фехтованием. Она дала ему ровно столько, чтобы разжечь его аппетит, и теперь он вынужден покупать материал за собственную информацию. Но у него не было никакой информации, одни догадки. И если часть их ошибочна, он пропал. Однако, надо было фехтовать.
- Видите ли д-р Василия, вы не можете уверять, что предположение о связи между вами и Гремионисом смехотворно.
- Почему? Оно нелепо.
- Нет. Будь оно нелепо, вы рассмеялись бы мне в лицо и выключили бы контакт трехмерки. Из простого факта, что вы отказались от своей первоначальной позиции и приняли меня, из простого факта, что вы разговаривали со мной и сообщили мне очень многое - совершенно ясно: вы чувствуете, что я могу воткнуть нож вам в шею.
Василия сказала низким, злым голосом:
- Вы, видимо, знаете, маленький землянин, что мое положение уязвимо. Я дочь д-ра Фастальфа, а в Институте хватает достаточно глупых или достаточно злонамеренных лиц, которые из-за этого не доверяют мне. Я не знаю, что именно вы слышали, но все это более или менее смехотворно. Однако, даже нелепость может быть использована против меня. Поэтому, я хочу поторговаться. Я сказала вам кое-что, могу сказать и больше, но только в том случае, если вы скажете, что у вас спрятано в рукаве, и убедите меня, что вы говорите правду. Так вот, говорите. Если вы попытаетесь вести игру со мной, я выкину вас вон и, по крайней мере, получу от этого удовольствие, а мое положение не станет от этого хуже, чем сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
- Предположим, вы правы, а д-р Фастальф ошибается; но и в этом случае его точка зрения логична. Почему он и Институт не принимают друг друга? Только потому, что не согласны в одном этом пункте?
- Нет, несогласие - это, в общем-то, мелочь. Есть более основательный конфликт.
Бейли подождал, но она ничего не добавила к своему замечанию. Показать раздражение он счел небезопасным и поэтому спросил осторожно и спокойно:
- Что за более основательный конфликт?
Василия явно развеселилась. Линии ее лица как-то смягчились и на миг она стала еще более похожа на Глэдис.
- Вы не догадаетесь, пока я вам не объясню.
- Поэтому я и спрашиваю, доктор Василия.
- Так вот, землянин, я слышала, что земляне короткоживущие. Это верно?
Бейли пожал плечами.
- Некоторые доживают до ста лет по земному времени - примерно до ста тридцати по метрическому аврорскому.
- А сколько вам?
- Сорок пять земных, шестьдесят метрических.
- А мне шестьдесят шесть метрических, и я надеюсь прожить еще триста - если буду осторожна.
Бейли развел руками.
- Поздравляю вас.
- Тут есть свои невыгодные стороны.
- Сегодня утром я слышал, что за три или четыре столетия накапливается много, очень много потерь.
- Боюсь, что да. Но зато накапливается много, очень много получений. В итоге - баланс.
- Каковы же тогда невыгодные стороны?
- Вы, наверное, не ученый.
- Я - следователь, инспектор, полицейский, если хотите.
- Но вы знаете ученых своего мира.
- Встречал кое-кого, - осторожно ответил Бейли.
- Вы знаете как они работают? Мне говорили, что на Земле они кооперируются по необходимости. При их короткой жизни у них самое большее - полстолетия активной работы. Меньше семидесяти метрических. За это время мало что можно сделать.
- Некоторые наши ученые полностью выполняют свое дело в значительно меньший срок.
- Потому что они пользуются данными, найденными до них, а так же теми, что нашли их современники, другие ученые. Это так?
- Конечно. Все вносят вклад в общую науку, все, через пространство и время.
- Именно. Иначе не получится. Каждый ученый, зная, что не сможет выполнить все сам, вынужден кооперироваться. Таким образом достигается прогресс.
- А на Авроре и других Внешних мирах не так?
- Теоретически так, но практически нет. Давление в долгоживущем обществе слабее. Ученые отдают своим проблемам три - три с половиной столетия, и возникает мысль, что прогресс может быть достигнут за то же время одним работником. Появляется чувство интеллектуальной жадности желание сделать что-то самому, иметь право на какую-то грань прогресса. Пусть лучше общее продвижение замедлится, лишь бы не отказаться от того, что человек считает своим. И в результате общее продвижение на Внешних мирах замедлилось до такой степени, что трудно обогнать работу, проделанную на Земле, несмотря на все наши преимущества.
- Полагаю, вы не сказали бы мне этого, если бы подобным образом не вел себя д-р Фастальф.
- Именно так он себя и ведет. Его теоретический анализ позитронного мозга сделал возможным создание человекоподобного робота. Он использовал его, когда конструировал - с помощью покойного д-ра Сартона - вашего друга робота Дэниела, но не опубликовал важные детали своей теории и никому другому не предоставил ее. В этом смысле он, и только он держит за горло производство человекоподобных роботов.
- А Институт Роботехники поощряет сотрудничество среди ученых?
- Конечно. Институт собрал более сотни роботехников высших степеней разного возраста и способностей, и мы надеемся установить ветви на других планетах и основать межзвездную ассоциацию. Мы все решили объединить наши отдельные открытия или размышления в общий фонд, сделать добровольно для общего блага то, что вы, земляне, вынуждены делать из-за вашей короткой жизни. Однако, д-р Хэн Фастальф не желает это сделать. Вы наверняка считаете д-ра Фастальфа идеалистом и патриотом Авроры, но он не отдает свою интеллектуальную собственность в общий фонд, поэтому и не хочет работать с нами. А поскольку он считает, что имеет право личной собственности на свои научные открытия, мы не хотим иметь его у себя. Теперь для вас не тайна наше взаимное отвращение.
Бейли кивнул и сказал:
- Вы думаете, что этот добровольный отказ от личной славы сработает?
- Должен.
- А может Институт, пусть сообща, сдублировать индивидуальную работу д-ра Фастальфа и заново открыть теорию позитронного мозга?
- Со временем мы это сделаем. Это неизбежно.
- А вы не делали попыток сэкономить время и убедить д-ра Фастальфа выдать секрет?
- Думаю, что у нас есть способ убедить его.
- Через скандал с Джандером?
- Не думаю, чтобы вы в действительности хотели задать этот вопрос. Ну, я сказала вам все, что вы хотели знать, землянин?
- Вы сказали мне кое-что, чего я не знал.
- Тогда пора вам сказать мне насчет Гремиониса. Почему вы связали имя этого брадобрея со мной?
- Брадобрея?
- Он считает себя дизайнером по прическам, кроме всего прочего, но он просто-напросто парикмахер. Говорите о нем - или давайте считать интервью законченным.
Бейли устал. Ему было ясно, что Василия наслаждалась этим фехтованием. Она дала ему ровно столько, чтобы разжечь его аппетит, и теперь он вынужден покупать материал за собственную информацию. Но у него не было никакой информации, одни догадки. И если часть их ошибочна, он пропал. Однако, надо было фехтовать.
- Видите ли д-р Василия, вы не можете уверять, что предположение о связи между вами и Гремионисом смехотворно.
- Почему? Оно нелепо.
- Нет. Будь оно нелепо, вы рассмеялись бы мне в лицо и выключили бы контакт трехмерки. Из простого факта, что вы отказались от своей первоначальной позиции и приняли меня, из простого факта, что вы разговаривали со мной и сообщили мне очень многое - совершенно ясно: вы чувствуете, что я могу воткнуть нож вам в шею.
Василия сказала низким, злым голосом:
- Вы, видимо, знаете, маленький землянин, что мое положение уязвимо. Я дочь д-ра Фастальфа, а в Институте хватает достаточно глупых или достаточно злонамеренных лиц, которые из-за этого не доверяют мне. Я не знаю, что именно вы слышали, но все это более или менее смехотворно. Однако, даже нелепость может быть использована против меня. Поэтому, я хочу поторговаться. Я сказала вам кое-что, могу сказать и больше, но только в том случае, если вы скажете, что у вас спрятано в рукаве, и убедите меня, что вы говорите правду. Так вот, говорите. Если вы попытаетесь вести игру со мной, я выкину вас вон и, по крайней мере, получу от этого удовольствие, а мое положение не станет от этого хуже, чем сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90