Я отдаюсь обычному в таких случаях порыву радости.
– Вот так удача! Вы, значит, на досуге обдумали мое предложение, милая моя швейцарочка, и решили, что, в сущности, я могу быть подходящим гидом?
– Точно...
– Итак, вы готовы сопровождать меня в большой прогулке по ночному Парижу?
– Да
В темноте подрагивает листва. Вечерний ветерок задорен и шаловлив. Внезапно я ощущаю себя счастливым, радостным, раскрепощенным, очарованным. А также, но никому об этом не говорите, я преисполняюсь гордости за самого себя. Но не добивайтесь, почему я все равно не скажу
– Вы не считаете, что вам пора сказать, как вас зовут?
– Эстелла!
– Потрясающе!
Не правда ли, забавно? Пару часов назад я задавал этот же самый вопрос другой девице, и реакция моя была такая же. Можно провести повтор...
В отношениях с женским полом, похоже, достаточно довести один номер до совершенства и можно его записывать на гибкую пластинку. В сущности, это как в кулинарном искусстве, одно и то же блюдо доставляет удовольствие многим людям.
– Мне остается лишь взять сумочку, и я ваша, – заявляет она, устремляясь по направлению к покоям Вопакюи
Я смотрю, как она удаляется – быстрая и легкая в туманных сумерках парка. В Мэзон-Лаффите сумерки нынешним вечером словно пронизаны золотистой пыльцой. Воздух пахнет осенью, и в нем ощущается волнующий запах гумуса, процесс образования которого идет полным ходом...
Я слегка сбит с курса (как сказал бы Бомбар) ходом событий. И, тем не менее, строго между мной и ушедшей неделей, должен вам сказать, я рассчитывал на то, что маленькая нянька даст о себе знать. Не столь быстро, однако, и это-то меня и тревожит...
Я иду ей навстречу по аллее, которая была аллеей для лошадей во времена, когда овес был основным горючим. Маленькая Эстелла уже направляется ко мне. На плечах у нее наброшено пальто. Эта драповая штуковина с меховым воротником выглядит роскошно и элегантно. Эстелла – полная противоположность недавней малышки Гортензии. С такой одно удовольствие выйти в свет. Мужчины, завидев вас с подобной красавицей под руку, будут умирать от зависти.
– Вы одна в доме?
– Да, – отвечает она, – а почему вы спросили об этом?
– Мне кажется, вы забыли погасить свет, не так ли? Смотрите, как он сияет между деревьями... Она пожимает плечами.
– Это к моему возвращению. Я ужасно боюсь возвращаться в темноте... Это так печально...
Я больше не расспрашиваю и веду ее к машине. Она садится. Когда я занимаю место за рулем, она мурлычет:
– Это ваша машина?
– Конечно...
– У вас хорошее положение в агентстве?
– Неплохое... Но этот автомобиль-наследство, доставшееся мне от моего прадеда.
У нее хватает вежливости посмеяться над этой шуткой. Затем, быстро посерьезнев, она замечает:
– Невозможно представить, что вашим патроном является такой жалкий тип...
– Не следует судить по внешности, дорогая Эстелла.
– В самом деле? Его контора занимается мелкими провинциальными делами без будущего...
Я спешу позолотить герб папаши Уктюпьежа.
– Вы ошибаетесь. Босс – старый чудаковатый холостяк, но его дело процветает вовсю. Он управляет восьмьюдесятью процентами домов Мэзон-Лаффита... У него громадное состояние.
Шикарный сюжет для разговора, ничего не скажешь, но я чувствую, что именно это продолжает тревожить очаровательную головку прекрасного дитя.
Я спрашиваю себя, не мое ли появление в ее замке вызвало у нее обеспокоенность и не для того ли она предприняла эту прогулку со мной, чтобы кое-что выведать. Она рассудительна и подозрительно спокойна, эта девушка. Когда ситуация для нее неясна, она, должно быть, не успокаивается, пока ее не прояснит.
– Давно ли вы покинули Швейцарию?
– Несколько лет назад...
– И так вот вы и отправились в Штаты, нянькой?
– Я была стюардессой... Америка мне нравилась. Домашняя обслуга там очень хорошо оплачивается, и я поняла, что, нанявшись нянькой, я заработаю в три раза больше, чем советуя людям пристегнуть ремни при взлете.
– Вы так любите деньги?
– А вы нет?
– Я думаю о них походя. По моему убеждению, главное заключается не в том, чтобы иметь их много, а в том, чтобы иметь их достаточно, понимаете?
Мы въезжаем в Париж. Я жму от площади Дефанс к площади Этуаль, ждущей нас там, вдали, в апофеозе света...
– Что вы предпочитаете? – спрашиваю я, снимая ногу с акселератора.
Я не могу помешать себе втихомолку посмеиваться, вспоминая жену младшего ефрейтора, которую я постыдно покинул в положении, мало совместимом с высокими обязанностями ее мужа...
– Полагаюсь на ваш вкус...
– Что бы вы сказали насчет какого-нибудь концерта? Затем ужин... Я знаю недалеко отсюда одно заведение, где можно попробовать блюда из морских продуктов, которые очаровали бы самого Нептуна.
– Как хотите...
Мы отправляемся в мюзик-холл. В «Олимпии» как раз выступают братья Карамазовы со своими двумя шлягерами «Возвратясь с перевала Серпа» и «Я от этого чокнулся», которые они исполняют в сопровождении своих телохранителей.
Вечер чудесный, спектакль высочайшего аристократического уровня. Сначала аплодировали жонглеру, который пел, потом певцу, который жонглировал, затем какому-то дрессировщику микробов (вместо хлыста у него был стеклянный тюбик с аспирином), и в заключении первой части – знаменитой эротико-возбуждающе-азиатской звезде, которая орала для того, чтобы никто не заснул.
Эстелла очарована вечером, я же очарован Эстеллой, и это еще самое малое, что можно сказать. Если бы я себя не сдерживал, я бы тут же залез ей в трусики, но я предпочитаю открывать огонь из моих батарей не раньше, чем они займут исходные позиции. Если после этого вы посчитаете, что у меня нет чувства юмора, значит, вы учились смеяться в какой-нибудь часовне, заставляя себя играть Генделя.
После окончания спектакля я увлекаю мою очаровательную швейцарско-мэзон-лаффитскую зазнобу в «Труфиньяр бретои», модное заведение, в которое, как я уже говорил, морская стихия выбрасывает все, что есть в ее глубинах.
Ужин проходит при свечах под рыбацкими сетями и стилизованными стеклянными поплавками. Мы говорим о дожде и телефонном справочнике.
– Миссис Лавми, – лепечу я неожиданно таким невинным тоном, что мне без оговорок подали бы милостыню, – миссис Лавми часто забирает своего славного малыша?
– Иногда, – мурлычет куколка. – Когда ее охватывает приступ материнской нежности. Ее голос крови кричит немного громковато.
– И она увозит его к себе в отель, чтобы приласкать?
– У жен знаменитостей должны быть капризы, чтобы о них говорили. Если бы о них не ходили слухи, они бы канули в забытье...
– Я прочитал в прессе, что она остановилась не в том отеле, в котором остановился ее муж. Это правда?
– Да, это так!
– Так что, в семье нелады?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33