Это был стройный загорелый человек, широкая улыбка обнажала ряд безукоризненных белых зубов под светлыми холеными усами. Он был одет с изысканной простотой в оливково-зеленую рубашку тонкого шелка, темно-зеленый пиджак мягкого ирландского твида, коричневые брюки и бежевые ботинки. Видневшиеся из выреза рубашки волосы блестели серебром на загорелой груди. Он был широкоплечий, с резкими чертами лица и большой головой, густыми короткими волосами цвета платины, как и усы.
Пожав руку Беку и Монссону, он открыл перед ними дверь и, прежде чем закрыть ее, сказал секретарше:
— Прошу меня не беспокоить.
Хофф-Енсен подождал, пока посетители сядут, и уселся сам за письменный стол. Он откинулся на спинку стула и взял сигару, которая дымилась перед ним в пепельнице.
— Итак, господа, дело, очевидно, идет о бедном Викторе? Вы не нашли виновного?
— Пока нет, — ответил Мартин Бек.
— Я могу мало что прибавить к тому, что я уже сказал на допросе в Мальмё в тот печальный вечер. Все произошло в считанные секунды.
— Но вы видели стрелявшего, не правда ли? — спросил Монссон. — Вы ведь сидели лицом к нему.
— Конечно, — ответил Хофф-Енсен, затянувшись сигарой. — До выстрела я не обратил никакого внимания на этого человека, и прошло какое-то время, прежде чем я понял, что случилось. Я увидел, что Виктор упал на стол, но не сразу осознал, что его убили, хотя и слышал выстрел. Затем я увидел человека с револьвером, кажется, это был револьвер. Человек быстро вылез в окно и исчез. Естественно, я был ошеломлен и не обратил внимания, как он выглядел. Вот, господа, видите, большой помощи от меня ожидать трудно. — Он развел руками и опустил их на подлокотники кресла, всем своим видом выражая сожаление.
— Но все же вы его видели, — сказал Мартин Бек. — Какое-то впечатление у вас создалось.
— Пожалуй, он средних лет, может быть, в несколько потертой одежде. Лица его я не видел — когда я взглянул на него, то он уже повернулся ко мне спиной. Очевидно, он хорошо тренирован, поскольку так быстро вылез в окно.
— А ваша жена? — спросил Монссон. — Она что-нибудь видела?
— Решительно ничего, — ответил Хофф-Енсен. — Моя жена очень впечатлительная и слабая женщина — она двое суток не могла оправиться после этого потрясения. К тому же она сидела рядом с Виктором и, следовательно, спиной к преступнику. Вы не настаиваете на ее допросе?
— Нет, в этом, я думаю, нет необходимости, — сказал Мартин Бек.
— Благодарю, — улыбнулся Хофф-Енсен. — Да, вот так-то…
Он уперся в подлокотники, чтобы встать, но Монссон поспешил сказать:
— Если директор Хофф-Енсен разрешит, я задам еще несколько вопросов.
— Слушаю вас.
— Как долго вы возглавляете эту фирму?
— Одиннадцать лет. В молодости я был летчиком, затем изучал рекламное дело в США, руководил отделом рекламы в одной авиакомпании, пока Виктор не сделал меня шефом Аэрофрахта здесь в Копенгагене.
— А теперь? Вы продолжаете работу как обычно, несмотря на его кончину?
Хофф-Енсен развел руками, показав свои прекрасные вставные зубы.
— Представление продолжается.
— А кто будет руководить концерном? — спросил Бек.
— Это вопрос, — ответил Хофф-Енсеи. — Молодой Линдер слишком еще зелен. А Бруберг, как и я, загружен делами.
— Как вы относились к директору Пальмгрену?
— Очень хорошо. Он полностью доверял мне и тому, как я руковожу компанией.
— А чем, собственно, занимается Аэрофрахт? — спросил Мартин Бек, догадываясь об ответе.
— Воздушными перевозками — как это явствует из названия.
— Да, я понимаю, но что это за перевозки? У вас пять самолетов, не так ли?
Хофф-Енсен кивнул, затем сказал:
— Перевозим главным образом продукцию самого концерна, прежде всего рыбные консервы. На одном из самолетов есть морозильная установка. Иногда у нас идут и чартерные перевозки. Некоторые копенгагенские фирмы обращаются к нам с такими просьбами, есть и другие клиенты.
— В какие страны вы летаете? — спросил Мартин Бек.
— Главным образом в европейские, за исключением восточных государств. Иногда в Африку.
— В Африку?
— Да. Большей частью это чартерные полеты. Сезонные. — Хофф-Енсен демонстративно взглянул на часы.
Монссон выпрямился, вынул зубочистку изо рта и направил ее на Хофф-Енсена:
— Вы хорошо знаете Хампуса Бруберга?
— Не очень. — Датчанин пожал плечами. — Иногда встречаемся на заседаниях правления, как в ту среду. Изредка говорим по телефону. Вот и все.
— Вы знаете, где он сейчас?
— Наверное, в Стокгольме. Он там живет. И его контора тоже там. — Вопрос явно удивил Хофф-Енсена.
— А какие отношения с Брубергом были у Пальмгрена? — спросил Бек.
— Хорошие, насколько мне известно. Не то чтобы они виделись так же часто, как я с Виктором. Мы нередко играли в гольф, встречались не только для деловых бесед. Отношения между Виктором и Хампусом Брубергом были скорее отношениями между начальником и подчиненным.
Судя по его тону, особой симпатии к Хампусу Брубергу он не испытывал.
— Сколько у вас служащих?
Хофф-Енсен на мгновение задумался.
— Сейчас двадцать два человека: Количество колеблется в зависимости от сезона, количества заказов и тому подобного, — расплывчато сказал он.
— А где сейчас находятся ваши самолеты?
— Два в Копенгагене. Один в Риме. Один в Сан Томе, ремонтирует мотор. Пятый в Португалии.
Мартин Бек резко поднялся и сказал:
— Спасибо. Можем ли мы позвонить вам, если понадобится? Вы будете в Копенгагене в ближайшее время?
— Конечно, — ответил Хофф-Енсен.
Он отложил сигару, но продолжал спокойно сидеть в кресле. В дверях Монссон обернулся и сказал:
— Может быть, вы знаете, кто хотел убрать Виктора Пальмгрена?
Хофф-Енсен взял сигару и холодно взглянул на Монссона:
— Нет, не знаю. Очевидно, тот, кто в него стрелял. Прощайте, господа.
По Кебмагергаде они дошли до площади Амагер. Монссон бросил взгляд на переулок Ледерстраде. Там жила его знакомая. Она была скульптором и, хотя родилась в Сконе, предпочитала жить в Копенгагене. Он познакомился с ней год назад в связи с одним расследованием. Ее звали Надя, и ему она очень нравилась. Они иногда встречались, чаще всего у нее. Никто из них не хотел себя связывать, как-то мешать друг другу, и за все это время их отношения ничем не омрачались. Единственным минусом было то, что он не испытывал прежней радости, проводя свободные дни со своей женой: ему хотелось быть с Надей.
Улица кишела народом, большинство, несомненно, составляли туристы. Бек, ненавидевший скопления людей, потащил Монссона через толпу, мимо «Магазен дю нор» на Лилле Конгенсгаде. Они выпили холодного пива в ресторане, где тоже было много народу, но все же было приятнее, чем на улице.
Монссон уговорил Мартина Бека ехать домой на катере на подводных крыльях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46