В согнувшейся фигуре с длинными косматыми волосами, торчащими, как львиная грива, невозможно было узнать прежнего изысканного Йоши. Борода его была похожа на густой черный мох, растущий на скале; кожа потемнела от суровой погоды; губы потрескались.
Йоши научился искусству выживания. Он поступал так, как надо поступать, чтобы сохранить жизнь. Он сделался почти безразличным к тяжелой жизни бродяги, почти — потому что еще сохранились у него воспоминания о лучших временах, когда он писал стихи и занимался каллиграфией и рисованием.
Он перебросил одежду через плечо и пошел к одной из многих молелен, которыми путники пользовались как временным убежищем. Он слышал крики гусей в небе, напоминавшие лай диких собак. Последнее, что осталось у него в памяти о замерзшем человеке, было обнаженное тело, бесстыдно открытое серому небу. Падавшие снежинки задерживались на частях тола, покрытых волосами.
Постепенно снежинки покрыли тело белым одеялом. Скоро оно окажется под снегом и исчезнет до будущей весны.
По иронии судьбы путник погиб почти в виду убежища. Вскоре над снежными поломи показалась крыша убежища с красными карнизами. Йоши направился туда.
В нем было темно и холодно. Маленькая комната с черными от дыма балками потолка сохраняла запах ладана и другие запахи, оставленные посещавшими ее людьми. Йоши развернул одежду и стал выбивать из нее лед, стараясь добиться гибкости в складках. Он стянул с себя свои лохмотья, содрогаясь от запаха. Выйдя наружу, он брал пригоршни снега и растирал ими тело докрасна, геройски наводя чистоту. Когда все следы грязи исчезли, он вернулся внутрь молельни и там, лязгая зубами от холода, оделся в новую одежду.
Горцы регулярно посещали молельню. В ней был очаг с железным котлом на поперечной металлической палке. На полке лежало немного полусгнивших овощей. Йоши зажег очаг, наполнил котел снегом и растопил его. Он положил в него овощи и сварил их. Они были безвкусны, но наполнили желудок. Окончив, он вычистил котел и повесил его на место, чтобы им мог воспользоваться следующий путник.
Был сильный снегопад. Небо потемнело. Тишину нарушал только скрип перегруженных снегом сосновых ветвей. Йоши сидел и смотрел на огонь. Он задумался, вспоминая события, которые привели его в горную молельню…
Девятнадцать месяцев тому назад Йоши был разбужен стаей ворон, нарушавшей тишину ясного утра своим карканьем. Он открыл глаза. Над ним простиралось голубое небо с мелкими облачками. Он повернулся на бок и увидел, что лежит на стоге сена позади старого сарая с земляными стенами и соломенной крышей. Сено было заплесневелое, сгнившее от старости и непогоды. Сарай — когда-то конюшня — был пуст и заброшен. Где он находится? Он знал только, что он на брошенной ферме где-то на вражеской территории.
До его сознания дошел шум с другой стороны сарая, звяканье металла и недовольное ворчанье. Быстро смахнув соломинки и насекомых, Йоши прокрался к углу сарая и, выглянув, быстро отодвинулся. У него перехватило дыхание. Самураи из отряда Кичибея старались открыть заколоченный дом фермы. Было ясно, что они ищут его. Он бросился назад к стогу и зарылся торопливо внутрь. Гнилое сено залезло ему в ноздри, чуть не вызвав рвоту. Он с трудом заставил себя смирно лежать. Прежде чем самураи подошли к стогу, прошло минут десять. Йоши слышал, как они спорят.
— Здесь его нет. Мы зря теряем время, — сказал один.
— Лошадь нашли поблизости отсюда. Он должен быть недалеко, — ответил другой.
— Идем, поищем в бамбуковой роще за полем.
— Минутку. Проверь сначала стог.
Йоши распластался на земле. Он услышал свист меча. Он весь напрягся. Еще взмах меча… и еще… Сено слежалось плотно, благодаря этому лезвие не доставало его.
— Попробуй острием. Ты не достанешь низа.
Внезапно изогнутое лезвие вонзилось в землю в нескольких дюймах от головы Йоши. Оно было сердито выдернуто.
— Я только порчу лезвие. Если хочешь, попробуй своим мечом, — проворчал самурай.
— Ладно. Сено воняет. Фу… в нем никто не мог бы спрятаться.
— Ну, я зажгу его на всякий случай.
— Ты достаточно много времени зря потерял. Надо идти. Идем, садись на лошадь. У меня чувство, что он далеко отсюда.
Йоши слышал, как лошади ускакали. Он лежал неподвижно до конца дня, потом, весь занемевший и голодный, выполз из своего стога и осторожно пробрался к бамбуковым рощам, разбросанным по равнине к северу и к западу.
Когда солнце село, он нашел укромное место в зарослях бамбука, там он спрятался и переночевал. Несколько раз проезжали мимо вооруженные люди верхом. Месяц выглядел просто тоненьким ломтиком, он не освещал рощ, и спрятаться от патрулей было нетрудно. В течение всего следующего дня он прятался, а ночью шел. Такой распорядок стал для него обычным и в следующие дни, следующие недели. Став объектом облавы, он был вынужден отказаться от намерения идти на юг. Вместо этого он повернул к северным горам и там исчез из мира даже более надежно, чем если бы стал монахом. Он был теперь эсемоно — презренное существо, нищий, создание, живущее в тени, на краю мира, в самых безлюдных, девственных областях горных лесов…
Голова Йоши опустилась, он очнулся и стряхнул раздумье. Он все еще сидел в холодной горной молельне перед гаснущим очагом. «Ну, — сказал он себе, покачав головой, — вспоминать прошлое незачем». Почти два года он скрывался. Не надо больше откладывать. Пора приступать к выполнению плана, который он составил давно. Овладеть фехтованием, потом разыскать князя Чикару и призвать его к ответу. Теперь, благодаря погибшему путешественнику, у него была приличная одежда. Он побреется, причешется так, чтобы его невозможно было узнать, и завтра же отправится на поиски знаменитого фехтовальщика Наонори Ичикава и попросится к нему в ученики. Ведь Ичикава когда-то написал Ханзо, как ему понравилась гравировка на мече! Это была сталь работы Ханзо, а гравировал он, Йоши. Да. Он напомнит ему о письме и попросит у него работу. Он отправится в Сарашину, в академию Ичикавы, завтра утром.
С утренней зарей у него начнется новая жизнь.
ГЛАВА 22
Через четыре месяца, в третий месяц 1174 года, к городу Сарашина приблизился путешественник, одетый в хорошо сшитое, но несколько запыленное платье. Сарашина находилась в провинции Шинано, на расстоянии девяноста миль от Окитсу. Вишневые деревья были в цвету. Город дремал в сонном весеннем освещении. Несколько повозок, запряженных волами, тяжело ползли по главной улице. Продавцы предлагали свои товары, их голоса смешивались с шелестом весеннего ветерка.
Два обстоятельства давали Сарашине право на известность: во-первых, почти столетие тому назад госпожа Сарашина написала «никки» — романтический дневник, и, во-вторых, здесь жил знаменитый фехтовальщик Наонори Ичикава, академия которого выпускала лучших фехтовальщиков Японии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89