Алексис сидела все в той же позе. Похоже, она была не в силах сделать ни одного движения.
Она подождала, пока он подойдет вплотную к постели, и только тогда заговорила.
— Я не смогла, — тихо сообщила она.
Вместо того чтобы рассердиться, он, кажется, даже обрадовался.
— Я знаю, — просто ответил он. — На это я и рассчитывал.
— Но корабль, — запинаясь проговорила она. — Я чувствую, как он разворачивается.
— Делает круг. Я не собирался исполнять то, на чем вы настаивали, потому что и вы не смогли бы выполнить обещание. Мне пришлось убедить вас в этом. Я рад, что оказался прав.
Алексис была смущена, и он увидел это до того, как она облекла свои чувства в слова.
— Вы рады? Но я думала… Я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос. Так вы меня не хотите? — наконец выдавила Алексис.
Клод положил ей руки на плечи и привлек к себе, заставив остановиться до того, как их тела коснулись друг друга. Одной рукой легко дотронувшись до подбородка, он повернул лицо Алексис так, чтобы заглянуть в ее поразительные янтарные глаза.
— Я не лгал тебе. Ты очень красива, и я действительно хочу лечь с тобой в постель. Но не на условиях сделки. Не принимая подкуп. Не тогда, когда то, что ты просишь в уплату, я не могу тебе дать, не перестав при этом уважать самого себя. Я хочу тебя, но не так.
— Других условий не будет, Клод.
— Пока не будет, может быть, не сейчас. Когда мы прибудем в Вашингтон.
— Тогда будет поздно даже говорить об этом. И тебе, и мне. Я возненавижу тебя за то, что ты встал у меня на пути.
Она замолчала, заметив, как упрямо Таннер поджал губы. Она чувствовала, что в нем закипает гнев. Ярость его проявлялась в непроизвольных движениях: в том, как сжалась его рука, больно сдавив ей плечо, как сомкнулась его ладонь вокруг ее подбородка. Но она не думала пугаться. Война, так война.
— Итак, мне придется считать себя вашей пленницей, пока мы не прибудем в Вашингтон. Вы этого хотите?
Клод быстро опустил руки, словно эти слова обожгли его. Алексис даже подумала, не превратилась ли она случайно в пылающий факел? Моряк отступил на несколько шагов назад.
— Вы не пленница, — резко ответил он.
— Тогда верните меня домой.
— Нет.
— Тогда я пленница.
— Если вы желаете находиться на борту моего корабля на положении пленницы, что же, это ваше право, — произнес он едва слышным шепотом.
Капитан еле сдерживался. Ему хотелось дать ей пощечину за то, что она приравняла его корабль к плавучей тюрьме.
— Значит, вы согласны, и я ваша пленница?
Алексис встала и обошла дубовый стол. Снова сев, она взяла недоеденный Клодом апельсин и принялась медленно срезать с него шкурку.
Клод тоже сел. Вздохнув, он сказал:
— Пусть так. Я принимаю ваши условия. Все, что угодно, лишь бы закончить этот разговор. Вы — моя пленница.
Алексис слышала ироничные нотки в его голосе, но она вовсе не собиралась шутить. Положив на тарелку апельсин, она протянула к нему скрещенные руки и сказала:
— Тогда наденьте на меня наручники или свяжите.
Клод даже подскочил от неожиданности.
— Что?!
Алексис с терпением, достойным образцовой матери, увещевающей дитя, сказала:
— Полагаю, на этом корабле есть место, куда отправляют тех, кто сделал что-либо плохое. Я хочу, чтобы вы отправили меня туда.
— И не подумаю.
— Но я — ваша пленница.
— Вы знаете, что это не так.
— Тогда верните меня домой, — повторила она.
— Нет.
— Значит, я ваша пленница.
— Проклятие! Опять вы за свое? Можете идти, куда захотите на этом корабле, сколько можно повторять!
— Куда захочу, говорите? Но я хочу только домой. Этот корабль для меня все равно, что тюрьма, Клод. У вас не хватает решимости назвать вещи своими именами. Вы разозлились, когда я попросила вас запереть меня. В этом случае мое положение здесь станет слишком очевидным, не так ли? Вы предпочитаете лицемерить, притворяться, будто я могу делать то, что хочу, но это ложь. А поскольку я не могу делать то, что считаю нужным, как назвать мое положение? Чем оно отличается от положения заключенного? Всякий пленник мечтает о побеге. Я убегу от вас, так и знайте.
Алексис подбоченилась, приготовившись услышать его смех. Но он ничего не сказал и снова сел, закинув ноги на стол. Похоже, капитан какое-то время обдумывал ее слова, очевидно, признавая за ними определенную логику.
— Мне хотелось бы спросить, Клод. Если я не пленница у вас на корабле, то кто я?
— Моя гостья, — ответил капитан.
— Едва ли, я бы предпочла другое.
— Да уж, догадываюсь, — рассмеялся Клод. — И кем бы вы хотели себя считать? Хозяйкой корабля?
— Нет. Я хотела бы заплатить за проживание и стол.
— Деньги я принять не могу. Это не пассажирский корабль. Мы не берем на борт гражданских.
— В таком случае вы создали себе проблемы, — улыбнулась Алексис. — Меня уж точно нельзя назвать военным человеком, и, что для вас еще хуже, я даже не американская подданная. Более того, я английская шпионка.
Алексис говорила убийственно серьезно, но потом вдруг весело рассмеялась.
— Перестаньте! Чего вы хотите?
— Я хочу отработать свой хлеб. Я немного разбираюсь в корабельном деле. Я могла бы вам пригодиться.
— И почему вы вдруг на это решились?
— Потому что это отвечает моим целям. Прошлой ночью я думала о том, что каждая минута, проведенная мной за пределами Тортолы, — это напрасная трата времени, но теперь понимаю, что могла бы лучше использовать свое пребывание здесь. Поскольку я собираюсь начать охоту на капитана Траверса, мне нужно кое в чем поднатореть. Моя команда должна уважать меня за профессионализм. Я хочу кое-чему подучиться у вас и ваших людей.
Итак, она не думала сдаваться. Все, что она говорила или делала, было связано с ее решением найти и покарать Траверса. А что она вообще могла знать о корабельном деле?
— Я полагаю, ваш отец учил вас кораблевождению, не выходя из конторы. Весьма прогрессивный метод, — скептически усмехнулся Клод. — И вы верите, что ваши знания по делопроизводству могут пригодиться при управлении кораблем?
— Тут вы не совсем правы. Джордж действительно меня многому научил, но кое-что я узнала из других источников.
Алексис решила ничего не говорить ему о своей работе в качестве юнги, пока он не будет готов ее выслушать.
— Итак, у вас найдется для меня работа?
Клод был заинтригован. Что ж, она просит не так уж много. Кроме того, лучше пусть она работает, чем без конца твердит о том, чтобы ее заперли в карцер. Она скоро устанет и поймет бессмысленность своей затеи. Тогда до нее дойдет, что жизнь на корабле совсем не похожа на романтическое приключение, и она осознает, что поимка Траверса — только промежуточная цель. Клод хотел, чтобы его гостья убедилась во всем сама. А если он не прав, пусть она докажет ему это.
— Мне кажется, я мог бы найти для вас работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
Она подождала, пока он подойдет вплотную к постели, и только тогда заговорила.
— Я не смогла, — тихо сообщила она.
Вместо того чтобы рассердиться, он, кажется, даже обрадовался.
— Я знаю, — просто ответил он. — На это я и рассчитывал.
— Но корабль, — запинаясь проговорила она. — Я чувствую, как он разворачивается.
— Делает круг. Я не собирался исполнять то, на чем вы настаивали, потому что и вы не смогли бы выполнить обещание. Мне пришлось убедить вас в этом. Я рад, что оказался прав.
Алексис была смущена, и он увидел это до того, как она облекла свои чувства в слова.
— Вы рады? Но я думала… Я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос. Так вы меня не хотите? — наконец выдавила Алексис.
Клод положил ей руки на плечи и привлек к себе, заставив остановиться до того, как их тела коснулись друг друга. Одной рукой легко дотронувшись до подбородка, он повернул лицо Алексис так, чтобы заглянуть в ее поразительные янтарные глаза.
— Я не лгал тебе. Ты очень красива, и я действительно хочу лечь с тобой в постель. Но не на условиях сделки. Не принимая подкуп. Не тогда, когда то, что ты просишь в уплату, я не могу тебе дать, не перестав при этом уважать самого себя. Я хочу тебя, но не так.
— Других условий не будет, Клод.
— Пока не будет, может быть, не сейчас. Когда мы прибудем в Вашингтон.
— Тогда будет поздно даже говорить об этом. И тебе, и мне. Я возненавижу тебя за то, что ты встал у меня на пути.
Она замолчала, заметив, как упрямо Таннер поджал губы. Она чувствовала, что в нем закипает гнев. Ярость его проявлялась в непроизвольных движениях: в том, как сжалась его рука, больно сдавив ей плечо, как сомкнулась его ладонь вокруг ее подбородка. Но она не думала пугаться. Война, так война.
— Итак, мне придется считать себя вашей пленницей, пока мы не прибудем в Вашингтон. Вы этого хотите?
Клод быстро опустил руки, словно эти слова обожгли его. Алексис даже подумала, не превратилась ли она случайно в пылающий факел? Моряк отступил на несколько шагов назад.
— Вы не пленница, — резко ответил он.
— Тогда верните меня домой.
— Нет.
— Тогда я пленница.
— Если вы желаете находиться на борту моего корабля на положении пленницы, что же, это ваше право, — произнес он едва слышным шепотом.
Капитан еле сдерживался. Ему хотелось дать ей пощечину за то, что она приравняла его корабль к плавучей тюрьме.
— Значит, вы согласны, и я ваша пленница?
Алексис встала и обошла дубовый стол. Снова сев, она взяла недоеденный Клодом апельсин и принялась медленно срезать с него шкурку.
Клод тоже сел. Вздохнув, он сказал:
— Пусть так. Я принимаю ваши условия. Все, что угодно, лишь бы закончить этот разговор. Вы — моя пленница.
Алексис слышала ироничные нотки в его голосе, но она вовсе не собиралась шутить. Положив на тарелку апельсин, она протянула к нему скрещенные руки и сказала:
— Тогда наденьте на меня наручники или свяжите.
Клод даже подскочил от неожиданности.
— Что?!
Алексис с терпением, достойным образцовой матери, увещевающей дитя, сказала:
— Полагаю, на этом корабле есть место, куда отправляют тех, кто сделал что-либо плохое. Я хочу, чтобы вы отправили меня туда.
— И не подумаю.
— Но я — ваша пленница.
— Вы знаете, что это не так.
— Тогда верните меня домой, — повторила она.
— Нет.
— Значит, я ваша пленница.
— Проклятие! Опять вы за свое? Можете идти, куда захотите на этом корабле, сколько можно повторять!
— Куда захочу, говорите? Но я хочу только домой. Этот корабль для меня все равно, что тюрьма, Клод. У вас не хватает решимости назвать вещи своими именами. Вы разозлились, когда я попросила вас запереть меня. В этом случае мое положение здесь станет слишком очевидным, не так ли? Вы предпочитаете лицемерить, притворяться, будто я могу делать то, что хочу, но это ложь. А поскольку я не могу делать то, что считаю нужным, как назвать мое положение? Чем оно отличается от положения заключенного? Всякий пленник мечтает о побеге. Я убегу от вас, так и знайте.
Алексис подбоченилась, приготовившись услышать его смех. Но он ничего не сказал и снова сел, закинув ноги на стол. Похоже, капитан какое-то время обдумывал ее слова, очевидно, признавая за ними определенную логику.
— Мне хотелось бы спросить, Клод. Если я не пленница у вас на корабле, то кто я?
— Моя гостья, — ответил капитан.
— Едва ли, я бы предпочла другое.
— Да уж, догадываюсь, — рассмеялся Клод. — И кем бы вы хотели себя считать? Хозяйкой корабля?
— Нет. Я хотела бы заплатить за проживание и стол.
— Деньги я принять не могу. Это не пассажирский корабль. Мы не берем на борт гражданских.
— В таком случае вы создали себе проблемы, — улыбнулась Алексис. — Меня уж точно нельзя назвать военным человеком, и, что для вас еще хуже, я даже не американская подданная. Более того, я английская шпионка.
Алексис говорила убийственно серьезно, но потом вдруг весело рассмеялась.
— Перестаньте! Чего вы хотите?
— Я хочу отработать свой хлеб. Я немного разбираюсь в корабельном деле. Я могла бы вам пригодиться.
— И почему вы вдруг на это решились?
— Потому что это отвечает моим целям. Прошлой ночью я думала о том, что каждая минута, проведенная мной за пределами Тортолы, — это напрасная трата времени, но теперь понимаю, что могла бы лучше использовать свое пребывание здесь. Поскольку я собираюсь начать охоту на капитана Траверса, мне нужно кое в чем поднатореть. Моя команда должна уважать меня за профессионализм. Я хочу кое-чему подучиться у вас и ваших людей.
Итак, она не думала сдаваться. Все, что она говорила или делала, было связано с ее решением найти и покарать Траверса. А что она вообще могла знать о корабельном деле?
— Я полагаю, ваш отец учил вас кораблевождению, не выходя из конторы. Весьма прогрессивный метод, — скептически усмехнулся Клод. — И вы верите, что ваши знания по делопроизводству могут пригодиться при управлении кораблем?
— Тут вы не совсем правы. Джордж действительно меня многому научил, но кое-что я узнала из других источников.
Алексис решила ничего не говорить ему о своей работе в качестве юнги, пока он не будет готов ее выслушать.
— Итак, у вас найдется для меня работа?
Клод был заинтригован. Что ж, она просит не так уж много. Кроме того, лучше пусть она работает, чем без конца твердит о том, чтобы ее заперли в карцер. Она скоро устанет и поймет бессмысленность своей затеи. Тогда до нее дойдет, что жизнь на корабле совсем не похожа на романтическое приключение, и она осознает, что поимка Траверса — только промежуточная цель. Клод хотел, чтобы его гостья убедилась во всем сама. А если он не прав, пусть она докажет ему это.
— Мне кажется, я мог бы найти для вас работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138