Он и сам испытывал нечто похожее.
– Сюда. – Они подошли к массивной каменной лестнице, ведущей в башню. – Осторожнее, ступени кое-где расколоты, – предупредил Коннор, Собаки мгновенно взлетели вверх по лестнице и сгрудились у дверей. Помня о том, что у Кэтрин Софии сегодня первая брачная ночь, Макферсон подхватил ее на руки и перенес через порог в темный зал. От неожиданности девушка вскрикнула и обняла мужа за шею.
В полутьме Коннор едва не споткнулся о терьеров, вертевшихся у него под ногами. Поставив жену на ноги, он подошел к окованной железом дубовой двери, ведущей в большой зал, и толкнул массивные створки, покрытые глубокими царапинами.
– Заходите, – строго приказал он собакам. – Все сюда. Да-да, и ты тоже, – подтвердил он, обращаясь к Юне. Маленький кэрн-терьер с надеждой смотрел на хозяина, насторожив уши и напружинив хвост. – Сегодня вы будете спать у очага.
Когда собаки вбежали в зал, Коннор прикрыл дверь, оставив небольшой зазор. Он знал, что все четверо поднимут громкий шум, стоит кому-нибудь приблизиться к воротам. Коннор пригласил бы сестру Данкриффа в зал, но девушка слишком устала, да и вряд ли ей захотелось бы осматривать среди ночи сомнительные достопримечательности полуразрушенного замка. Больше всего она сейчас нуждалась в отдыхе.
Взяв жену за руку, Коннор повел ее вверх по узкой винтовой лестнице. Сквозь окна-бойницы проникали тусклые лунные лучи, едва освещая темный лестничный колодец. Добравшись до тесной каменной площадки второго этажа, Макферсон толкнул тяжелую деревянную дверь.
За дверью мерцал приглушенный свет. Коннор снова подхватил жену на руки и перенес через порог своих личных покоев. Бедняжка так устала, что с трудом держалась на ногах. В комнате, обитой гобеленом, уютно потрескивал очаг в камине.
Коннор сразу понял, что здесь недавно побывала Мэри Мюррей, жена Нейла. Это она подбросила свежего торфа в огонь, оставила еду и питье на столе. Сняв полотняную тряпицу с оловянного подноса, Коннор обнаружил овсяные лепешки, сыр и несколько ломтей холодной баранины. Глиняный кувшин был наполнен лимонадом. Должно быть, Мэри пожертвовала частью своих драгоценных запасов лимонов и сахара, которые время от времени пополняла на рынке в Криффе.
«Свадебный подарок, – решил Коннор. – В обычных обстоятельствах Мэри ни за что не расщедрилась бы на головку сахара».
Кроме новобрачных, в замке не было никого. Коннор так хорошо знал Глендун, что чувствовал подобные вещи. Замок пуст, если не считать животных в хлеву и привидений, бродивших по безлюдным залам. До утра их никто не побеспокоит. Макферсон и его молодая супруга остались одни.
Внезапно Коннора охватило волнение. Это было заметно, так как руки его дрожали. Он стремительно пересек комнату, снял меч и пистолет, потом направился к окну и задернул плотные бархатные шторы, убедившись, что тяжелые складки не пропускают свет и не позволяют холодному ночному туману проникнуть в комнату. Девушка устало закрыла глаза, откинув голову на высокую спинку кресла. Коннор слышал ее тихий вздох.
В комнате сразу бросалась в глаза массивная кровать с зеленым вышитым пологом. Это была работа бабушки Коннора. Софи сразу заметила тонкие белые простыни и тщательно взбитые подушки. Их явно коснулись заботливые руки Мэри.
Коннор подошел к очагу и зажег несколько свечей в медных и оловянных подсвечниках.
Спальня мгновенно ожила и заиграла красками. Коннору нравилась эта комната. Он всегда находил здесь уединение и уют. Знакомые милые вещицы с детства напоминали ему о доме, который он потерял.
Новобрачная выпрямилась в кресле и огляделась. Ее брови удивленно поползли вверх.
– Это не похоже на разбойничью пещеру, – заметила она. Коннор небрежно пожал плечами:
– Здесь уютно.
– Напоминает шкатулку с драгоценностями, – восхищенно протянула Софи. – Настоящая сокровищница.
Коннор промолчал, соглашаясь про себя. Мебель из вишни и дуба, великолепная резная кровать, яркие ковры под ногами – все в этой комнате завораживало взор. В пламени свечей вспыхнула медь, засияло олово и серебро, заискрились золотые нити на гобеленовой обивке кресел. Изящный японский шкафчик сверкал черным лаком, а рядом блестел и переливался небольшой столик, инкрустированный перламутром. Девушка заметила на столике прозрачный графин с бледно-золотистым виски.
– Где вы… – Она нерешительно замолчала. – Где вы украли все эти вещи?
Коннор невесело рассмеялся.
– Они принадлежали моей семье.
Сокровища его матери и ценности из Киннолл-Хауса, составлявшие гордость отца, занимали несколько комнат в Глендуне. Прежде чем сэр Генри Кэмпбелл захватил замок, Коннор забрал все, что смог увезти с собой, а остальное был вынужден оставить. Это случилось более двух лет назад. Несомненно, Кэмпбелл за это время нашел применение фамильному достоянию Макферсона Здесь, в Глендуне, знакомые предметы напоминали Кон-нору об утраченном доме и о счастливых временах, когда у него еще была семья. Теперь рядом с ним почти никого не осталось. Кто-то бежал во Францию, а остальные умерли. Из древнего и славного рода Кинноллов Коннор единственный остался в Шотландии.
– Какая красивая! – восхитилась новобрачная, разглядывая бело-голубую вазу на каминной полке. – Она из Китая?
– Да. Летом мама любила наполнять ее розами.
Зачем он ей об этом рассказывает? Коннор не имел обыкновения обсуждать свою жизнь с кем бы то ни было и редко делился воспоминаниями, а с этой девушкой он познакомился всего несколько часов назад. Хотя Макферсон по-прежнему предпочитал держать свои секреты при себе, в обществе сестры Данкриффа он чувствовал себя необыкновенно легко.
– У вас чудесный дом, – улыбнулась она.
– Это всего лишь хранилище, – возразил Коннор. – И больше ничего.
Ему очень хотелось рассказать своей юной жене гораздо больше о своем прошлом, но он с усилием поборол в себе это желание. Лучистые глаза и мягкое участие Кэтрин располагали к откровенности. Эта женщина умела слушать и сопереживать, но Коннор не хотел выставлять напоказ свои чувства. Он окружил себя твердой скорлупой и не собирался расслабляться перед прекрасной незнакомкой.
Пленница задумчиво рассматривала изысканную мебель на фоне полуразрушенных стен, потом перевела взгляд на мужа.
Коннор легко мог угадать ее мысли. В покоях, достойных джентльмена, она увидела дикаря, грубого шотландского горца, одетого в потрепанный плед и обветшалую рубаху. Хозяин так же мало соответствовал этой утонченной обстановке, как и старый, превратившийся в развалины замок.
Темно-зеленый клетчатый плед Коннора давно выцвел, рубашка, хотя и чистая, измялась. Грубые башмаки износились, а мускулистые икры прикрывали простые шерстяные чулки, обвязанные кожаными ремнями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Сюда. – Они подошли к массивной каменной лестнице, ведущей в башню. – Осторожнее, ступени кое-где расколоты, – предупредил Коннор, Собаки мгновенно взлетели вверх по лестнице и сгрудились у дверей. Помня о том, что у Кэтрин Софии сегодня первая брачная ночь, Макферсон подхватил ее на руки и перенес через порог в темный зал. От неожиданности девушка вскрикнула и обняла мужа за шею.
В полутьме Коннор едва не споткнулся о терьеров, вертевшихся у него под ногами. Поставив жену на ноги, он подошел к окованной железом дубовой двери, ведущей в большой зал, и толкнул массивные створки, покрытые глубокими царапинами.
– Заходите, – строго приказал он собакам. – Все сюда. Да-да, и ты тоже, – подтвердил он, обращаясь к Юне. Маленький кэрн-терьер с надеждой смотрел на хозяина, насторожив уши и напружинив хвост. – Сегодня вы будете спать у очага.
Когда собаки вбежали в зал, Коннор прикрыл дверь, оставив небольшой зазор. Он знал, что все четверо поднимут громкий шум, стоит кому-нибудь приблизиться к воротам. Коннор пригласил бы сестру Данкриффа в зал, но девушка слишком устала, да и вряд ли ей захотелось бы осматривать среди ночи сомнительные достопримечательности полуразрушенного замка. Больше всего она сейчас нуждалась в отдыхе.
Взяв жену за руку, Коннор повел ее вверх по узкой винтовой лестнице. Сквозь окна-бойницы проникали тусклые лунные лучи, едва освещая темный лестничный колодец. Добравшись до тесной каменной площадки второго этажа, Макферсон толкнул тяжелую деревянную дверь.
За дверью мерцал приглушенный свет. Коннор снова подхватил жену на руки и перенес через порог своих личных покоев. Бедняжка так устала, что с трудом держалась на ногах. В комнате, обитой гобеленом, уютно потрескивал очаг в камине.
Коннор сразу понял, что здесь недавно побывала Мэри Мюррей, жена Нейла. Это она подбросила свежего торфа в огонь, оставила еду и питье на столе. Сняв полотняную тряпицу с оловянного подноса, Коннор обнаружил овсяные лепешки, сыр и несколько ломтей холодной баранины. Глиняный кувшин был наполнен лимонадом. Должно быть, Мэри пожертвовала частью своих драгоценных запасов лимонов и сахара, которые время от времени пополняла на рынке в Криффе.
«Свадебный подарок, – решил Коннор. – В обычных обстоятельствах Мэри ни за что не расщедрилась бы на головку сахара».
Кроме новобрачных, в замке не было никого. Коннор так хорошо знал Глендун, что чувствовал подобные вещи. Замок пуст, если не считать животных в хлеву и привидений, бродивших по безлюдным залам. До утра их никто не побеспокоит. Макферсон и его молодая супруга остались одни.
Внезапно Коннора охватило волнение. Это было заметно, так как руки его дрожали. Он стремительно пересек комнату, снял меч и пистолет, потом направился к окну и задернул плотные бархатные шторы, убедившись, что тяжелые складки не пропускают свет и не позволяют холодному ночному туману проникнуть в комнату. Девушка устало закрыла глаза, откинув голову на высокую спинку кресла. Коннор слышал ее тихий вздох.
В комнате сразу бросалась в глаза массивная кровать с зеленым вышитым пологом. Это была работа бабушки Коннора. Софи сразу заметила тонкие белые простыни и тщательно взбитые подушки. Их явно коснулись заботливые руки Мэри.
Коннор подошел к очагу и зажег несколько свечей в медных и оловянных подсвечниках.
Спальня мгновенно ожила и заиграла красками. Коннору нравилась эта комната. Он всегда находил здесь уединение и уют. Знакомые милые вещицы с детства напоминали ему о доме, который он потерял.
Новобрачная выпрямилась в кресле и огляделась. Ее брови удивленно поползли вверх.
– Это не похоже на разбойничью пещеру, – заметила она. Коннор небрежно пожал плечами:
– Здесь уютно.
– Напоминает шкатулку с драгоценностями, – восхищенно протянула Софи. – Настоящая сокровищница.
Коннор промолчал, соглашаясь про себя. Мебель из вишни и дуба, великолепная резная кровать, яркие ковры под ногами – все в этой комнате завораживало взор. В пламени свечей вспыхнула медь, засияло олово и серебро, заискрились золотые нити на гобеленовой обивке кресел. Изящный японский шкафчик сверкал черным лаком, а рядом блестел и переливался небольшой столик, инкрустированный перламутром. Девушка заметила на столике прозрачный графин с бледно-золотистым виски.
– Где вы… – Она нерешительно замолчала. – Где вы украли все эти вещи?
Коннор невесело рассмеялся.
– Они принадлежали моей семье.
Сокровища его матери и ценности из Киннолл-Хауса, составлявшие гордость отца, занимали несколько комнат в Глендуне. Прежде чем сэр Генри Кэмпбелл захватил замок, Коннор забрал все, что смог увезти с собой, а остальное был вынужден оставить. Это случилось более двух лет назад. Несомненно, Кэмпбелл за это время нашел применение фамильному достоянию Макферсона Здесь, в Глендуне, знакомые предметы напоминали Кон-нору об утраченном доме и о счастливых временах, когда у него еще была семья. Теперь рядом с ним почти никого не осталось. Кто-то бежал во Францию, а остальные умерли. Из древнего и славного рода Кинноллов Коннор единственный остался в Шотландии.
– Какая красивая! – восхитилась новобрачная, разглядывая бело-голубую вазу на каминной полке. – Она из Китая?
– Да. Летом мама любила наполнять ее розами.
Зачем он ей об этом рассказывает? Коннор не имел обыкновения обсуждать свою жизнь с кем бы то ни было и редко делился воспоминаниями, а с этой девушкой он познакомился всего несколько часов назад. Хотя Макферсон по-прежнему предпочитал держать свои секреты при себе, в обществе сестры Данкриффа он чувствовал себя необыкновенно легко.
– У вас чудесный дом, – улыбнулась она.
– Это всего лишь хранилище, – возразил Коннор. – И больше ничего.
Ему очень хотелось рассказать своей юной жене гораздо больше о своем прошлом, но он с усилием поборол в себе это желание. Лучистые глаза и мягкое участие Кэтрин располагали к откровенности. Эта женщина умела слушать и сопереживать, но Коннор не хотел выставлять напоказ свои чувства. Он окружил себя твердой скорлупой и не собирался расслабляться перед прекрасной незнакомкой.
Пленница задумчиво рассматривала изысканную мебель на фоне полуразрушенных стен, потом перевела взгляд на мужа.
Коннор легко мог угадать ее мысли. В покоях, достойных джентльмена, она увидела дикаря, грубого шотландского горца, одетого в потрепанный плед и обветшалую рубаху. Хозяин так же мало соответствовал этой утонченной обстановке, как и старый, превратившийся в развалины замок.
Темно-зеленый клетчатый плед Коннора давно выцвел, рубашка, хотя и чистая, измялась. Грубые башмаки износились, а мускулистые икры прикрывали простые шерстяные чулки, обвязанные кожаными ремнями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85