Рубен действовал стремительно. Не успела она опуститься на диван, как он обхватил ее за талию и усадил к себе на колени. Она пыталась сопротивляться, даже пролепетала: «Рубен, черт тебя побери…», но в конце концов сдалась, прижалась к его груди и обхватила рукой сильные плечи.
– Деньги принесла?
Грейс улыбнулась той. самой улыбкой, что всегда действовала на него безотказно, и кокетливо потупила глазки.
– Принесла, но… знаешь, какая странная штука? Не помню, куда я их задевала.
– Я тебе помогу их отыскать, – бархатным голосом предложил Рубен. – Может, ты спрятала их на себе?
– Безусловно.
Грейс закрыла глаза, когда он начал поглаживать ее вверх-вниз по позвоночнику. Ее руки вскинулись и бессильно упали.
– Нравится тебе мое свадебное платье? – вздохнула она, чувствуя, как он одной рукой сжимает ее колено, а другой – грудь.
– М-м-м…
Его дыхание у нее на щеке тоже оказалось лаской.
– Девственно белое – очень пикантный штрих.
– А жених вроде бы не оценил его по достоинству. Ты все еще не нашел?
– Не нашел?.. Ты о чем? Ах да!
Он наклонил голову. Она мечтательно улыбнулась, когда его губы защекотали ее кожу у самой линии волос. Только одна мысль омрачала беспечное состояние ее духа: эта чудесная минута веселья показалась бы ей подлинным счастьем, если они оба не были сейчас в маскарадных костюмах, если бы свадебные наряды каким-то чудом оказались настоящими… Но Грейс решила, что не стоит грустить в такой великий день. Она затаила дыхание, когда Рубен прижал ладонь к ее груди на дюйм выше низкого, отделанного кружевом, выреза.
– Теплее… теплее…
Он сунул средний палец за декольте платья, прямо в ложбинку между грудей. Ее тело пронзила дрожь, она с шумом сквозь зубы втянула в себя воздух.
– Совсем, тепло.
– Сам знаю.
– Горячо! Я просто сгораю! О Господи, Рубен! Думаю, скоро ты их найдешь. Совсем скоро.
– Но ты так глубоко их спрятала!
Палец скользил вверх и вниз в тесной расселине между двумя крутыми холмами, с каждым разом все ближе подбираясь к вершинам. Не удержавшись, Грейс поцеловала его висок и нахмуренную бровь. Втайне она надеялась, что он никогда не обнаружит деньги.
Рубен повернул голову, и она вплела пальцы ему в волосы, прижимаясь губами к его губам в страстном поцелуе. Их языки встретились. Ее тихий вздох превратился в досадливый стон, когда она ощутила тугое, медленное скольжение бумаги по груди. О черт! Он их нашел.
Впрочем, вид новеньких, хрустящих зеленых бумажек заметно улучшил ей настроение.
– Ты только посмотри! – восклицали они по очереди.
Словно очарованные волшебным зрелищем дети, они передавали толстую пачку друг другу, разворачивая ее веером, тасуя, точно карточную колоду, принюхиваясь, взвешивая на ладони, упиваясь ее тяжестью.
– Ты хоть когда-нибудь видел столько?..
– Нет, ты только взгляни!
Но в конце концов они снова спрятали деньги в плотный коричневый конверт, и не потому, что им надоела игра, а просто из опасения, что кто-то войдет. Рубен сделал движение, чтобы сунуть конверт во внутренний карман сюртука.
– Э, нет, погоди!
Пораженная его наглостью, Грейс поймала его запястье.
– Ну что ты, милая, – воскликнул он, одаряя ее ангельски невинным взглядом, – я просто хотел избавить тебя от неудобства!
– Надо же, Рубен, какой ты заботливый! Но ты не беспокойся, мне вполне удобно.
Прикидываться незаслуженно обиженным Рубен умел лучше всех на свете. Он даже прижал руку к сердцу с горьким упреком.
– Значит, ты мне не доверяешь? Сначала Грейс просто рассмеялась, но потом ей пришла в голову дельная мысль.
– Думаю, мы могли бы их поделить прямо сейчас, – мрачно предложила она. – Твоя доля и наша, то есть моя и Генри.
«И что дальше? – мысленно спросила она себя. – Может, так и расстанемся?» Одна мысль об этом показалась ей невыносимой.
Судя по виду, ее предложение вызвало у Рубена не больше восторга, чем у нее самой.
– Ладно, но только не здесь, – решил он. – Давай подождем до дому.
Слово «дом» прозвучало так волнующе в его устах, что Грейс захотелось снова его поцеловать, но она не настолько потеряла рассудок, чтобы доверить ему деньги.
– Мы спрячем их вот сюда, в мой ридикюль, – предложила она, – и будем за ними присматривать в четыре глаза.
– Отличная мысль.
Но его взгляд не отрывался от ее рта. Он нежно провел большим пальцем по ее губам, заставив их раскрыться.
– Боже мой. Гусси, как же мне тебя не хватало! Ты хоть представляешь, как долго мы не оставались наедине?
– Три ночи, – тотчас же отозвалась она, – и два с половиной дня.
Такой ответ вызвал у него на губах чувственную улыбку.
– Верно. Три долгие, бесконечно одинокие ночи.
– Уинг тебе досаждал?
– Нет. Просто они позаботились о том, чтобы я проводил время в одиночестве, думая о тебе.
– Я тоже думала о тебе.
Грейс так смутилась, что ей пришлось умолкнуть. Разговоры о любви были не по ее части. Рубен заставил ее поднять подбородок, и ей пришлось заглянуть ему в глаза. Очевидно, в них отражалось то же самое, что было написано в ее собственных: такое же смущение, те же не поддающиеся выражению чувства. К счастью, им обоим одновременно пришло в голову верное средство для преодоления неловкости. Их губы сошлись в нежном, почти застенчивом поцелуе, и сладкая боль сжала сердце Грейс.
– Рубен…
Это было единственное слово, которое ей оказалось под силу выговорить, и она принялась повторять его на все лады, не отрываясь от его рта и чувствуя, как он гладит ее лицо кончиками пальцев.
Вдруг он напрягся и отстранился от нее. Догадавшись, что их уединение нарушено, она обернулась и со смешанным чувством облегчения и ужаса обнаружила, что в открытых дверях с бутылкой шампанского в одной руке и тремя пустыми бокалами в другой стоит, покачиваясь, не кто иной, как Генри.
– Я вижу, вы уже начали отмечать без меня, – обиженно заметил он, занимая сиденье напротив:
Грейс сняла руки с шеи Рубена, а он помог ей подняться на ноги, и она – с горящими щеками и бешено колотящимся сердцем – торопливо села рядом с ним.
– Где ты взял эту бутылку? – спросила она, переходя в наступление, чтобы скрыть замешательство. – Сюда нельзя проносить спиртное.
– Что за сорт? – осведомился Рубен. – Дайте-ка взглянуть на этикетку.
Чего же еще можно было от него ждать?
– Я приплатил официанту в вагоне-ресторане, чтобы он позволил мне взять ее на вынос, а потом дал на чай кондуктору, чтобы он отвернулся.
Пробка праздничным салютом ударила в потолок.
– До чего же вы оба любите сорить деньгами, – ядовито заметила Грейс. – Рубен только что прикуривал от ассигнации.
– Слушайте, мне нравится ваш стиль, – усмехнулся Генри, передавая ему бокал. – За пламя битв и торжество побед!
– За пламя битв и торжество побед, – охотно откликнулся Рубен, чокнувшись с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106