Вплоть до… 368 года, наверное. Да, два года назад. Он представил ее ко двору. Я видела ее всего один раз. Она прожила несколько недель, а потом умерла, довольно неожиданно.
– От чего она умерла? – проскрипел председатель.
– Как мне сообщили, она вернулась домой в замок Леандр, подхватила лихорадку и угасла очень быстро.
– Как вам сообщили. Но правда ли это?
Нет, неправда. И никто не мог обмануть Инквизитора.
Глава 6
Причинить боль себе – ценный урок; причинить боль другому – преступление.
Королева Харальда
Через неделю после Ночи Псов король Амброз надавил на Парламент и клещами вытащил из него билль о налогообложении элементаров. За двадцать лет управления Шивиалем толстяк кое-чему научился. Он заставил нового канцлера принять так называемую меренгу, то есть обычный билль, который всего-навсего осуждал деятельность злых волшебников. Этот простейший документ прошел через обе палаты без малейшего признака неудовольствия. На следующий день король распустил Парламент, а сей невинный акт послужил доказательством неотъемлемого права монарха установить личности всех, кто занимается колдовством, чтобы узаконить кого сочтет полезными и уничтожить остальных, при этом конфисковав их имущество. Старые Клинки Змея официально превратились в «Придворную комиссию по заклинаниям». Они пришли с войной в неприятельский лагерь и начали раскрывать столь ужасные секреты, о которых никто и помыслить не мог.
Заклинатели не остались в долгу и, таким образом, положили начало Войне Чудовищ. Никогда не жаловавшийся на недостаток смелости Амброз увеличил число публичных появлений, выражая презрение к возможным нападениям. Сколько и каких их было, не знала даже Малинда. Она видела, что Клинки очень встревожены и не раскрывают количества жертв, каковые, несомненно, имели место. Знакомые лица исчезали и не возвращались.
Собственная жизнь Малинды утратила прежнюю свободу. Теперь к ее свите приставили Белых Сестер, и они повсюду сопровождали принцессу, осматривая каждую комнату перед ее приходом. Принцесса не могла притронуться к виноградинке покуда «отведыватель блюд» не съедал половину кисти. Все эти неудобства можно было вынести, о чем она сказала отцу, однако Малинда категорически отказывалась, чтобы ее заперли в стеклянный ящик, словно фарфоровую куклу. Она тоже принадлежала к дому Ранульфа; если король способен бросить вызов предателям, то и она способна.
С явной неохотой, хотя и под впечатлением, Амброз согласился. Итак, зимой 368 года Малинда наслаждалась такой свободой, какой не знала со времен скитаний в обществе Дианы по скалистым берегам Королевского Мыса. Она со своими дамами, постоянно путешествовала, проезжая по ранее невиданным городам. Спускала на воду корабли, посещала балы, говорила речи. На государственных банкетах у нее от скуки сводило челюсти, а вот многолюдные встречи на улицах Малинде очень нравились.
Она осмотрела несколько владений, принадлежавших осужденным Орденам. При виде клеток, где содержались жертвы, у нее сразу пропадала охота разговаривать, а потом она даже плакала. Более жуткие вещи от принцессы попросту скрывали.
Малинда хорошо ладила с новым командиром, сэром Бандитом. Он обладал самыми густыми и черными бровями, какие ей только доводилось видеть, сросшимися над переносицей, но губы его так легко расплывались в улыбке, что он никогда не казался свирепым. Бандит принадлежал к редкому числу людей, способных оставаться приветливыми и милыми весь день с утра до вечера, никогда не срываться и не грубить. Когда она случайно обронила, что считает молодых Клинков своими самыми преданными защитниками, Бандит рассмеялся: «Они тоже так думают, ваше высочество!» и через некоторое время разрешил молодежи собираться у нее. Не один веселый час она провела в компании Орла и его приятелей, разъезжая на лошадях по замерзшим зимним дорогам.
Малинда скучала по канцлеру Монпурсу. Она пришла в ужас, когда по возвращении из очередной поездки узнала, что ему отрубили голову за измену. Измена? Монпурс? К сожалению, всего через несколько минут после этого сообщения она натолкнулась на его преемника, гнусного лорда Роланда. Как и принцесса, он нигде не появлялся без эскорта Клинков, даже в дворцовых коридорах.
Новый канцлер уступил ей дорогу и низко поклонился.
– Ну, – процедила она, – вы довольны, милорд?
– Доволен, ваше высочество?
Он попытался изобразить невинный взор. Этот высокий человек раньше сам был Клинком и до сих пор производил впечатление на слабый пол: в его темных глазах сверкало нечто демоническое, хотя сам он весь был мягкий, словно озерцо слизи. Орел и остальные по сию пору благоговели перед ним и восхищались его искусством фехтовальщика. Малинда не могла понять, какое отношение это умение имеет к государственной службе.
– Тем, что разоблачили предателя так близко к трону? И так скоро! Нельзя не быть довольным такими отличными и быстрыми достижениями!
Он поморщился.
– Нет, ваше высочество. Я недоволен.
– Ну, надеюсь, со временем привыкнете. – Через пару шагов она обернулась. – Продолжайте в том же духе.
До Дня Барвинка все шло хорошо.
День Барвинка приходится на четырнадцатое число Третьего месяца, когда весна снова являет миру ягнят, цветы и ясные вечера. Отец и большинство Гвардейцев исчезли – наверное, решили воспользоваться полнолунием для поездки в Айронхолл и сбора новых Клинков. Двор по-прежнему находился в Нокере, пока строители подновляли Греймер, а прямо к югу от Нокера лежали холмы Милд-Хилз, где благородная госпожа любила кататься с друзьями и пускать ястребов. Малинду сопровождала свита из четырех Клинков, трех конюхов и двух сокольничих. Женское общество составляла лишь Диана. Леди Арабель хмурилась, леди Кристал ныла, а леди Уэйнс что-то бормотала о театре масок, который ока видела много лет назад.
Малинда никогда особенно не интересовалась охотой, ей совершенно не нравилось, как белые голуби превращаются в окровавленные комки перьев. Она выезжала в полном снаряжении и, как только оказывалась за пределами видимости из дворца, пересаживалась со смирного пони на огненноокого, пышущего жаром жеребца по имени Громобой, рядом с которым даже конюхи стискивали зубы. Всех, кроме Дианы и Клинков, она отправляла обратно и с трудом сдерживала Громобоя, пока свита не удалялась. Потом ослабляла повод.
Копыта гремели по дерну, конь летел над холмами, словно весенняя чайка, оставляя пятерых спутников позади в клубах пыли. Вот это скачка! Конечно, ее довольно скоро нагоняли. Несмотря на всю свою нежность, Диана была отличной наездницей, а большинство Клинков управлялись с лошадьми не хуже, чем с мечами. Особенно восхищал сэр Орел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
– От чего она умерла? – проскрипел председатель.
– Как мне сообщили, она вернулась домой в замок Леандр, подхватила лихорадку и угасла очень быстро.
– Как вам сообщили. Но правда ли это?
Нет, неправда. И никто не мог обмануть Инквизитора.
Глава 6
Причинить боль себе – ценный урок; причинить боль другому – преступление.
Королева Харальда
Через неделю после Ночи Псов король Амброз надавил на Парламент и клещами вытащил из него билль о налогообложении элементаров. За двадцать лет управления Шивиалем толстяк кое-чему научился. Он заставил нового канцлера принять так называемую меренгу, то есть обычный билль, который всего-навсего осуждал деятельность злых волшебников. Этот простейший документ прошел через обе палаты без малейшего признака неудовольствия. На следующий день король распустил Парламент, а сей невинный акт послужил доказательством неотъемлемого права монарха установить личности всех, кто занимается колдовством, чтобы узаконить кого сочтет полезными и уничтожить остальных, при этом конфисковав их имущество. Старые Клинки Змея официально превратились в «Придворную комиссию по заклинаниям». Они пришли с войной в неприятельский лагерь и начали раскрывать столь ужасные секреты, о которых никто и помыслить не мог.
Заклинатели не остались в долгу и, таким образом, положили начало Войне Чудовищ. Никогда не жаловавшийся на недостаток смелости Амброз увеличил число публичных появлений, выражая презрение к возможным нападениям. Сколько и каких их было, не знала даже Малинда. Она видела, что Клинки очень встревожены и не раскрывают количества жертв, каковые, несомненно, имели место. Знакомые лица исчезали и не возвращались.
Собственная жизнь Малинды утратила прежнюю свободу. Теперь к ее свите приставили Белых Сестер, и они повсюду сопровождали принцессу, осматривая каждую комнату перед ее приходом. Принцесса не могла притронуться к виноградинке покуда «отведыватель блюд» не съедал половину кисти. Все эти неудобства можно было вынести, о чем она сказала отцу, однако Малинда категорически отказывалась, чтобы ее заперли в стеклянный ящик, словно фарфоровую куклу. Она тоже принадлежала к дому Ранульфа; если король способен бросить вызов предателям, то и она способна.
С явной неохотой, хотя и под впечатлением, Амброз согласился. Итак, зимой 368 года Малинда наслаждалась такой свободой, какой не знала со времен скитаний в обществе Дианы по скалистым берегам Королевского Мыса. Она со своими дамами, постоянно путешествовала, проезжая по ранее невиданным городам. Спускала на воду корабли, посещала балы, говорила речи. На государственных банкетах у нее от скуки сводило челюсти, а вот многолюдные встречи на улицах Малинде очень нравились.
Она осмотрела несколько владений, принадлежавших осужденным Орденам. При виде клеток, где содержались жертвы, у нее сразу пропадала охота разговаривать, а потом она даже плакала. Более жуткие вещи от принцессы попросту скрывали.
Малинда хорошо ладила с новым командиром, сэром Бандитом. Он обладал самыми густыми и черными бровями, какие ей только доводилось видеть, сросшимися над переносицей, но губы его так легко расплывались в улыбке, что он никогда не казался свирепым. Бандит принадлежал к редкому числу людей, способных оставаться приветливыми и милыми весь день с утра до вечера, никогда не срываться и не грубить. Когда она случайно обронила, что считает молодых Клинков своими самыми преданными защитниками, Бандит рассмеялся: «Они тоже так думают, ваше высочество!» и через некоторое время разрешил молодежи собираться у нее. Не один веселый час она провела в компании Орла и его приятелей, разъезжая на лошадях по замерзшим зимним дорогам.
Малинда скучала по канцлеру Монпурсу. Она пришла в ужас, когда по возвращении из очередной поездки узнала, что ему отрубили голову за измену. Измена? Монпурс? К сожалению, всего через несколько минут после этого сообщения она натолкнулась на его преемника, гнусного лорда Роланда. Как и принцесса, он нигде не появлялся без эскорта Клинков, даже в дворцовых коридорах.
Новый канцлер уступил ей дорогу и низко поклонился.
– Ну, – процедила она, – вы довольны, милорд?
– Доволен, ваше высочество?
Он попытался изобразить невинный взор. Этот высокий человек раньше сам был Клинком и до сих пор производил впечатление на слабый пол: в его темных глазах сверкало нечто демоническое, хотя сам он весь был мягкий, словно озерцо слизи. Орел и остальные по сию пору благоговели перед ним и восхищались его искусством фехтовальщика. Малинда не могла понять, какое отношение это умение имеет к государственной службе.
– Тем, что разоблачили предателя так близко к трону? И так скоро! Нельзя не быть довольным такими отличными и быстрыми достижениями!
Он поморщился.
– Нет, ваше высочество. Я недоволен.
– Ну, надеюсь, со временем привыкнете. – Через пару шагов она обернулась. – Продолжайте в том же духе.
До Дня Барвинка все шло хорошо.
День Барвинка приходится на четырнадцатое число Третьего месяца, когда весна снова являет миру ягнят, цветы и ясные вечера. Отец и большинство Гвардейцев исчезли – наверное, решили воспользоваться полнолунием для поездки в Айронхолл и сбора новых Клинков. Двор по-прежнему находился в Нокере, пока строители подновляли Греймер, а прямо к югу от Нокера лежали холмы Милд-Хилз, где благородная госпожа любила кататься с друзьями и пускать ястребов. Малинду сопровождала свита из четырех Клинков, трех конюхов и двух сокольничих. Женское общество составляла лишь Диана. Леди Арабель хмурилась, леди Кристал ныла, а леди Уэйнс что-то бормотала о театре масок, который ока видела много лет назад.
Малинда никогда особенно не интересовалась охотой, ей совершенно не нравилось, как белые голуби превращаются в окровавленные комки перьев. Она выезжала в полном снаряжении и, как только оказывалась за пределами видимости из дворца, пересаживалась со смирного пони на огненноокого, пышущего жаром жеребца по имени Громобой, рядом с которым даже конюхи стискивали зубы. Всех, кроме Дианы и Клинков, она отправляла обратно и с трудом сдерживала Громобоя, пока свита не удалялась. Потом ослабляла повод.
Копыта гремели по дерну, конь летел над холмами, словно весенняя чайка, оставляя пятерых спутников позади в клубах пыли. Вот это скачка! Конечно, ее довольно скоро нагоняли. Несмотря на всю свою нежность, Диана была отличной наездницей, а большинство Клинков управлялись с лошадьми не хуже, чем с мечами. Особенно восхищал сэр Орел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122