но вас он обвинил в грубости и невоспитанности, а вы только улыбнулись ему в ответ.
Вздохнув, Уортен оперся на каменные перила террасы. Мег ожидала, что он станет оправдываться, но он не сказал ни слова.
Наконец она спросила:
— Ну что вы так смотрите на меня? Вы же умный человек, лорд Уортен, неужели вы ничего не скажете в свою защиту?
Она внезапно поняла, что все время надеялась, что у него найдется достойный ответ; ей хотелось в него верить.
— Я не услышал ничего такого, на что бы стоило отвечать, — сказал он. — Мистер Уайт не заслуживал ответа — ни тогда, ни сейчас.
Такое упорство рассердило Мег. Почему он не скажет ей то, что она хочет знать?
— Тогда я выскажусь более откровенно. Почему, когда он назвал вас грубияном и, вытащив у вас из кармана платок, обмахнул им себе сапоги, вы никак не реагировали на это? Почему вы не вызвали его? Ситуация требовала этого!
Он отвечал ей вопросом на вопрос.
— И это все, что вас волнует? То, что я не требую удовлетворения от каждого негодяя в Лондоне?
— Он посмеялся над вами, и вы оставили эту насмешку без ответа.
— Ничего лучшего он не заслуживал.
— А если бы он оскорбил меня, вы бы тоже оставили это безнаказанным?
— Поскольку этого не произошло, мне трудно дать вам удовлетворительный ответ.
— Я прошу вас ответить мне, как бы вы поступили. Если вы говорите, что любите меня, и если бы мистер Уайт — или кто-нибудь другой — оскорбил меня в вашем присутствии, что бы вы сделали?
Уортен улыбнулся.
— Подбил бы ему глаз, поколотил бы его как следует.
Казалось, он был уверен, что она этим удовольствуется.
Мег была глубоко расстроена и унижена.
— Вы бы вступили в потасовку, как простой человек с улицы? Вы бы затеяли вульгарную драку, чтобы мое имя трепали потом по всей Англии?
Уортен воспринял ее слова как пощечину.
— Чего вы на самом деле добиваетесь от меня, Маргарет? И почему, если бы я ударил оскорбившего вас человека, вы не сочли бы себя отомщенной?
Мег надменно вздернула подбородок.
— Меня бы это бесконечно унизило. Настоящий джентльмен никогда бы не вступился за даму таким диким способом.
Лицо Уортена стало серьезным.
— Вы хотите сказать, Маргарет, что настоящий джентльмен не удовольствовался бы ничем, кроме дуэли?
Мег облегченно вздохнула: наконец-то они добрались до сути дела.
— Да, — отвечала она спокойно.
Звуки кадрили разносились в ночном воздухе, нарушая окружавшую их тишину.
— Скажите мне все, Мег, — повелительно сказал он. — Откройте мне ваше сердце.
Мег глубоко вздохнула и начала:
— Я думаю, вам не хватает чувства чести, лорд Уортен, вы боитесь столкнуться лицом к лицу с теми, кто позорит вас. Мне так казалось последние несколько месяцев. Вы знаете, что для этого у меня были основания — серьезные основания. Случай с мистером Уайтом — это только один из многих за последний год. Чего я не могу понять, так это почему мужество изменяет вам. Чарльз и мой отец не раз говорили мне, как прекрасно владеете вы шпагой и пистолетами. И еще один пример. Вам известно, что мы дружим с лордом Монтфордом, и хотя мне было неприятно, когда он вызвал вас на музыкальном вечере у миссис Норбери, факт остается фактом: наша честь была оскорблена. Я все слышала! Вы в ответ вы только сказали, что не станете с ним драться! Большего унижения мне не приходилось испытывать, тем более что вы только что просили моей руки. Вы понимаете теперь, насколько неуместным представляется мне ваше предложение?
После минутного молчания она добавила:
— Вы же не станете отрицать, что всякий, кого вы уважаете, получив такой вызов, сейчас же попросил бы Монтфорда назвать своих секундантов?
— Да, — спокойно отвечал Уортен. — Многие мои друзья и знакомые давно бы уже вызвали Монтфорда.
Мег развела руками.
— Таковы причины моего отказа, решительного и окончательного. Будь я другой, будь у меня меньше уважения к вопросам чести, я, без сомнения, приняла бы ваше предложение с большим удовольствием.
Слезы защипали ей глаза. — Я готова верить, что у вас есть причины пренебрегать насмешками, но я не одобряю вашего поведения в свете. Ну а теперь, после всего того, что вы услышали от меня, не согласитесь ли вы расторгнуть эту помолвку и дать мне свободу?
Мег дожидалась ответа. Она видела, что он обдумывает ее слова, потому что брови его были сдвинуты и было заметно, как он сжимал зубы. Она высказалась так откровенно, поскольку у нее не было другого выхода. Но о чем он думает? Лорд Уортен слегка отвернулся. С трудом сдерживаемая ярость душила его. Ее слова раздирали ему сердце. Он видел, что она сопротивлялась его ухаживаниям, но ему никогда не приходило в голову, что она могла рассматривать его поступки как неблагородные и бесчестные. Боже, это было все равно, как если бы она назвала его трусом! Что может быть позорнее для мужчины, который ценит свои убеждения, свою честность, свою способность противостоять напастям, вторгающимся в жизнь каждого человека?
Женщина, которую он собирался сделать своей женой, считала его трусом всего лишь потому, что он не дал презренной твари вроде Монтфорда или того же Уайта втравить себя в дуэль. Мег не представляла себе, что здесь были еще более сложные обстоятельства. Ей было неизвестно, например, что ее «друг» отлично знал, что Уортен никогда не примет его вызов, и пользовался этим при каждой удобной возможности. Каким-то образом Монтфорд узнал правду о несчастном случае с Джеффри на охоте и о клятве, данной Уортеном, никогда больше не выходить на поединок!
Уортен вглядывался в ночные тени. В центре сада перед террасой был птичник. За подстриженной живой изгородью из тисов темнели высокие стволы и густая листва буков, росших по склону холма, поднимавшегося над долиной на девятьсот футов. Вид этих деревьев напомнил ему об одной ночи, десять лет назад, когда среди леса раздался выстрел и его брат Джефф с криком упал на землю.
С тех пор Уортен тысячу раз пережил ужас той ночи. Он не спал неделями, потому что его мучили кошмары, и он просыпался, обливаясь потом. Тысячу раз он пытался во сне исправить содеянное, и только одна мысль спасала его: в последний момент, когда он в пылу обуревавшей его ревности прицелился в Джеффри, какой-то непонятный инстинкт толкнул его под руку и, вместо того чтобы убить Джеффри, он только навсегда его искалечил. О Боже, изуродовал его на всю жизнь! Своего родного брата!
И Мег считает его трусом! В нем бушевала такая ярость, что он сжал каменные перила террасы так сильно, что у него заныли руки. Как могло случиться, что во всем Лондоне — а с его титулом и положением он имел неограниченный выбор — он полюбил женщину, чьи взгляды целиком противоречили его собственным. А у нее были действительно необычные взгляды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Вздохнув, Уортен оперся на каменные перила террасы. Мег ожидала, что он станет оправдываться, но он не сказал ни слова.
Наконец она спросила:
— Ну что вы так смотрите на меня? Вы же умный человек, лорд Уортен, неужели вы ничего не скажете в свою защиту?
Она внезапно поняла, что все время надеялась, что у него найдется достойный ответ; ей хотелось в него верить.
— Я не услышал ничего такого, на что бы стоило отвечать, — сказал он. — Мистер Уайт не заслуживал ответа — ни тогда, ни сейчас.
Такое упорство рассердило Мег. Почему он не скажет ей то, что она хочет знать?
— Тогда я выскажусь более откровенно. Почему, когда он назвал вас грубияном и, вытащив у вас из кармана платок, обмахнул им себе сапоги, вы никак не реагировали на это? Почему вы не вызвали его? Ситуация требовала этого!
Он отвечал ей вопросом на вопрос.
— И это все, что вас волнует? То, что я не требую удовлетворения от каждого негодяя в Лондоне?
— Он посмеялся над вами, и вы оставили эту насмешку без ответа.
— Ничего лучшего он не заслуживал.
— А если бы он оскорбил меня, вы бы тоже оставили это безнаказанным?
— Поскольку этого не произошло, мне трудно дать вам удовлетворительный ответ.
— Я прошу вас ответить мне, как бы вы поступили. Если вы говорите, что любите меня, и если бы мистер Уайт — или кто-нибудь другой — оскорбил меня в вашем присутствии, что бы вы сделали?
Уортен улыбнулся.
— Подбил бы ему глаз, поколотил бы его как следует.
Казалось, он был уверен, что она этим удовольствуется.
Мег была глубоко расстроена и унижена.
— Вы бы вступили в потасовку, как простой человек с улицы? Вы бы затеяли вульгарную драку, чтобы мое имя трепали потом по всей Англии?
Уортен воспринял ее слова как пощечину.
— Чего вы на самом деле добиваетесь от меня, Маргарет? И почему, если бы я ударил оскорбившего вас человека, вы не сочли бы себя отомщенной?
Мег надменно вздернула подбородок.
— Меня бы это бесконечно унизило. Настоящий джентльмен никогда бы не вступился за даму таким диким способом.
Лицо Уортена стало серьезным.
— Вы хотите сказать, Маргарет, что настоящий джентльмен не удовольствовался бы ничем, кроме дуэли?
Мег облегченно вздохнула: наконец-то они добрались до сути дела.
— Да, — отвечала она спокойно.
Звуки кадрили разносились в ночном воздухе, нарушая окружавшую их тишину.
— Скажите мне все, Мег, — повелительно сказал он. — Откройте мне ваше сердце.
Мег глубоко вздохнула и начала:
— Я думаю, вам не хватает чувства чести, лорд Уортен, вы боитесь столкнуться лицом к лицу с теми, кто позорит вас. Мне так казалось последние несколько месяцев. Вы знаете, что для этого у меня были основания — серьезные основания. Случай с мистером Уайтом — это только один из многих за последний год. Чего я не могу понять, так это почему мужество изменяет вам. Чарльз и мой отец не раз говорили мне, как прекрасно владеете вы шпагой и пистолетами. И еще один пример. Вам известно, что мы дружим с лордом Монтфордом, и хотя мне было неприятно, когда он вызвал вас на музыкальном вечере у миссис Норбери, факт остается фактом: наша честь была оскорблена. Я все слышала! Вы в ответ вы только сказали, что не станете с ним драться! Большего унижения мне не приходилось испытывать, тем более что вы только что просили моей руки. Вы понимаете теперь, насколько неуместным представляется мне ваше предложение?
После минутного молчания она добавила:
— Вы же не станете отрицать, что всякий, кого вы уважаете, получив такой вызов, сейчас же попросил бы Монтфорда назвать своих секундантов?
— Да, — спокойно отвечал Уортен. — Многие мои друзья и знакомые давно бы уже вызвали Монтфорда.
Мег развела руками.
— Таковы причины моего отказа, решительного и окончательного. Будь я другой, будь у меня меньше уважения к вопросам чести, я, без сомнения, приняла бы ваше предложение с большим удовольствием.
Слезы защипали ей глаза. — Я готова верить, что у вас есть причины пренебрегать насмешками, но я не одобряю вашего поведения в свете. Ну а теперь, после всего того, что вы услышали от меня, не согласитесь ли вы расторгнуть эту помолвку и дать мне свободу?
Мег дожидалась ответа. Она видела, что он обдумывает ее слова, потому что брови его были сдвинуты и было заметно, как он сжимал зубы. Она высказалась так откровенно, поскольку у нее не было другого выхода. Но о чем он думает? Лорд Уортен слегка отвернулся. С трудом сдерживаемая ярость душила его. Ее слова раздирали ему сердце. Он видел, что она сопротивлялась его ухаживаниям, но ему никогда не приходило в голову, что она могла рассматривать его поступки как неблагородные и бесчестные. Боже, это было все равно, как если бы она назвала его трусом! Что может быть позорнее для мужчины, который ценит свои убеждения, свою честность, свою способность противостоять напастям, вторгающимся в жизнь каждого человека?
Женщина, которую он собирался сделать своей женой, считала его трусом всего лишь потому, что он не дал презренной твари вроде Монтфорда или того же Уайта втравить себя в дуэль. Мег не представляла себе, что здесь были еще более сложные обстоятельства. Ей было неизвестно, например, что ее «друг» отлично знал, что Уортен никогда не примет его вызов, и пользовался этим при каждой удобной возможности. Каким-то образом Монтфорд узнал правду о несчастном случае с Джеффри на охоте и о клятве, данной Уортеном, никогда больше не выходить на поединок!
Уортен вглядывался в ночные тени. В центре сада перед террасой был птичник. За подстриженной живой изгородью из тисов темнели высокие стволы и густая листва буков, росших по склону холма, поднимавшегося над долиной на девятьсот футов. Вид этих деревьев напомнил ему об одной ночи, десять лет назад, когда среди леса раздался выстрел и его брат Джефф с криком упал на землю.
С тех пор Уортен тысячу раз пережил ужас той ночи. Он не спал неделями, потому что его мучили кошмары, и он просыпался, обливаясь потом. Тысячу раз он пытался во сне исправить содеянное, и только одна мысль спасала его: в последний момент, когда он в пылу обуревавшей его ревности прицелился в Джеффри, какой-то непонятный инстинкт толкнул его под руку и, вместо того чтобы убить Джеффри, он только навсегда его искалечил. О Боже, изуродовал его на всю жизнь! Своего родного брата!
И Мег считает его трусом! В нем бушевала такая ярость, что он сжал каменные перила террасы так сильно, что у него заныли руки. Как могло случиться, что во всем Лондоне — а с его титулом и положением он имел неограниченный выбор — он полюбил женщину, чьи взгляды целиком противоречили его собственным. А у нее были действительно необычные взгляды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73