Бумажник исчез.
Грабитель вырубает свет, потом заходит в раздевалку, чтобы спереть бумажник? Должно быть, знал, что в раздевалке остался один человек, а это означает, что он заглядывал сюда. Проверял. Вор в мужской раздевалке?
— Прости, парень, но я вызываю колов. Не повредит. Может, они что-то и отыщут.
В ожидании полицейских Саймон заблокировал свои кредитки. Полицейские, двое молодых патрульных, взяли у него заявление, обыскали раздевалку и тренажерный зал и…
И ничего.
Вернувшись в свой особняк на Восточной Семьдесят девятой улице, Саймон позвонил Савичу. Тот мгновенно встревожился.
— Что случилось?
— У меня неприятности, — признался Саймон.
— Ты покидаешь мой дом сегодня днем, после телефонного звонка, не сообщаешь, что происходит, и теперь заявляешь, что уже вляпался в неприятности?
— Примерно так.. Лили уже лучше?
— Лили действительно лучше, и она на стенку лезет. Говорит, что завтра понедельник, утром ей снимают швы и она немедленно летит в Нью-Йорк, какие бы предлоги ты ни придумывал, чтобы оттеснить ее.
— Мне нужно подумать, — обронил Саймон.
— Ладно, выкладывай.
Выслушав друга, Савич посоветовал:
— Езжай в больницу. Пусть доктор посмотрит твою голову.
— Ничего с моей головой не стряслось. Лопнула кожа, только и всего. Об этом не волнуйся. Дело в том, что бумажник украли и я не знаю, как это толковать.
— Думаешь, кто-то пронюхал, что ты разыскиваешь картины Лили? — протянул Савич.
— Вполне возможно. Видишь ли, я не сказал Лили всей! правды насчет звонка. Это не срочный вызов от клиента. Звонил один хорек из среды антикваров, с которым у меня кое-какие дела. Перед этим я звонил ему из вашего дома. Он сказал, что тоже кое-что слышал и готов пустить по следу своих ищеек. Пообещал мне скорейшие результаты и сказал, что должен кое-что мне показать. Просил немедленно лететь в Нью-Йорк. Мы договорились встретиться с ним сегодня, но он позвонил и сказал, что у него еше не все] готово. Мы должны увидеться завтра вечером в отеле «Плаза», в баре Дубового зала, одном из его любимых мест. Парень в самом деле стоящий — знает, как вести расследование, так что я полон надежд.
— Что ж, звучит ободряюще. Кстати, если считаешь себя ловким лжецом, я тебя разочарую: Лили ни на минуту тебе не поверила. Нападение на тебя может всего лишь оказаться грабежом, а может и предупреждением. Тебя не вывели из строя, так, оглушили слегка. Готов побиться об заклад, что твой бумажник валяется где-нибудь в мусорном ящике, неподалеку от тренажерного зала, Советую поискать.
Саймон так и видел Савича, бродившего по своей великолепной гостиной с чудесными подсветками.
— Как Шон?
— Спит.
— А Лили?
— Бодрствует. Она здесь. Знает, что звонишь ты, и хочет тебе врезать. Я не в силах запретить ей лететь к тебе.
— Так и быть, дай ей мой адрес и скажи, что я ее встречу, если не возникнет проблем. Жаль, что ты не можешь подольше удержать ее в Вашингтоне, Савич.
— Увы.
— Я передумал! — внезапно решил Саймон. — Все это может оказаться очень опасным. Не хочу вмешивать в это Лили. Она и без того слаба и много пережила. Ради Бога, подумай, ведь она твоя сестра. Привяжи ее к стулу и не пускай.
— Может, у тебя есть более конструктивные предложения, кроме стула и веревок?
— Позови ее. Я сам с ней потолкую.
— Давно бы так. Она и без того рвет у меня трубку. Удачи, Саймон.
— Это я, — коротко бросила Лили. — И мне все равно, что бы вы там ни наговорили. Успокойтесь, поезжайте в больницу, выспитесь хорошенько и встречайте меня завтра в аэропорту Кеннеди. Прилечу двухчасовым рейсом компании «Юнайтэд эйрлайнз». Там все и обговорим. Доброй ночи, Саймон.
— Но, Лили…
В трубке зазвучал голос Савича:
— Ну как, парень?
— Нет, это просто нечестная игра!
— Просто не тебе равняться с Лили. Она кого хочешь обведет вокруг пальца. Кроме того, это ее картины. Позволь ей помочь тебе, но только глаз с нее не спускай.
— Постараюсь, — смирился Саймон.
Положив трубку, он проглотил две таблетки аспирина и вернулся к тренажерному залу. Меньше чем в квартале от него стоял мусорный ящик. На самом верху лежал его бумажник, в котором не хватало только наличных. Подняв голову, он увидел двух парней, глазевших на него. Когда один разразился градом непристойностей, Саймон шагнул к ним. Те, не тратя времени, пустились наутек. Отбежав на почтительное расстояние, второй показал ему средний палец. Саймон улыбнулся, и помахал ему.
Он ждал ее прямо перед выходом. Вид у него был самый мрачный. Лили заулыбалась еще до того, как подошла к нему.
— Мне пока нельзя поднимать тяжести, так что багажа у меня немного. Моя сумка лежит на четвертой карусели.
— А я решил, что вы возвращаетесь в Вашингтон работать над своими комиксами.
— Пока вы ищете мои картины? Похоже, начало не слишком обнадеживающее. Уж больно у вас лицо угрюмое. Я действовала куда проворнее в том автобусе, чем вы в раздевалке. И картины мне нужнее, чем вам.
С этими словами она гордо прошествовала в багажное отделение.
У Саймона не было машины, поскольку он не видел в этом необходимости, поэтому они взяли такси. Он помог ей выйти, взял сумочку и вещи, охнул под весом тяжеленной сумки и объявил:
— Вот что, у меня есть прекрасная гостевая комната с ванной. Вам там будет удобно. Живите, пока не поумнеете и не решите вернуться домой. Кстати, как там с той сектой? Они поймали главаря? Уилбура Райта, кажется?
— Пока нет. Диллон скармливает «Максу» собранную информацию.
— А что есть у «Макса» на этого Райта?
— Он канадец. Посещал университет Макгилла, большой специалист в микробиологии, настоящее имя — Энтони Карпелли. Предки происходят из Сицилии. О Господи, Саймон, как красиво!
Лили сделала шаг и оказалась в изумительном мраморном вестибюле, чувствуя себя так, словно перенеслась в тридцатые годы. Вся обстановка была в стиле ар-деко: панели темного дерева, лампы геометрических форм, богатый тавризский ковер, мебель, словно взятая из сериала про Пуаро.
— Я купил этот дом четыре года назад, когда получил солидные комиссионные. Знал его хозяина старичка, которому дом принадлежал лет пятьдесят, не меньше. Он сделал мне хорошую скидку. Большая часть мебели осталась. Я долго умолял его, и он в конце концов сдался и продал мне почти все. Правда здорово?
— Очень, — кивнула она, не в силах найти более достойных похвал. — Я хочу осмотреть все.
Оказалось, что у него была даже маленькая библиотека: полки до потолка и специальная стремянка. Панели, кожаная мебель, персидские ковры на паркете темного орехового дерева. Саймон не показал ей свою спальню, а провел прямо в большую комнату в конце коридора, с обстановкой в стиле итальянского модерна, с черной лакированной окантовкой. На стенах висели постеры тридцатых годов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Грабитель вырубает свет, потом заходит в раздевалку, чтобы спереть бумажник? Должно быть, знал, что в раздевалке остался один человек, а это означает, что он заглядывал сюда. Проверял. Вор в мужской раздевалке?
— Прости, парень, но я вызываю колов. Не повредит. Может, они что-то и отыщут.
В ожидании полицейских Саймон заблокировал свои кредитки. Полицейские, двое молодых патрульных, взяли у него заявление, обыскали раздевалку и тренажерный зал и…
И ничего.
Вернувшись в свой особняк на Восточной Семьдесят девятой улице, Саймон позвонил Савичу. Тот мгновенно встревожился.
— Что случилось?
— У меня неприятности, — признался Саймон.
— Ты покидаешь мой дом сегодня днем, после телефонного звонка, не сообщаешь, что происходит, и теперь заявляешь, что уже вляпался в неприятности?
— Примерно так.. Лили уже лучше?
— Лили действительно лучше, и она на стенку лезет. Говорит, что завтра понедельник, утром ей снимают швы и она немедленно летит в Нью-Йорк, какие бы предлоги ты ни придумывал, чтобы оттеснить ее.
— Мне нужно подумать, — обронил Саймон.
— Ладно, выкладывай.
Выслушав друга, Савич посоветовал:
— Езжай в больницу. Пусть доктор посмотрит твою голову.
— Ничего с моей головой не стряслось. Лопнула кожа, только и всего. Об этом не волнуйся. Дело в том, что бумажник украли и я не знаю, как это толковать.
— Думаешь, кто-то пронюхал, что ты разыскиваешь картины Лили? — протянул Савич.
— Вполне возможно. Видишь ли, я не сказал Лили всей! правды насчет звонка. Это не срочный вызов от клиента. Звонил один хорек из среды антикваров, с которым у меня кое-какие дела. Перед этим я звонил ему из вашего дома. Он сказал, что тоже кое-что слышал и готов пустить по следу своих ищеек. Пообещал мне скорейшие результаты и сказал, что должен кое-что мне показать. Просил немедленно лететь в Нью-Йорк. Мы договорились встретиться с ним сегодня, но он позвонил и сказал, что у него еше не все] готово. Мы должны увидеться завтра вечером в отеле «Плаза», в баре Дубового зала, одном из его любимых мест. Парень в самом деле стоящий — знает, как вести расследование, так что я полон надежд.
— Что ж, звучит ободряюще. Кстати, если считаешь себя ловким лжецом, я тебя разочарую: Лили ни на минуту тебе не поверила. Нападение на тебя может всего лишь оказаться грабежом, а может и предупреждением. Тебя не вывели из строя, так, оглушили слегка. Готов побиться об заклад, что твой бумажник валяется где-нибудь в мусорном ящике, неподалеку от тренажерного зала, Советую поискать.
Саймон так и видел Савича, бродившего по своей великолепной гостиной с чудесными подсветками.
— Как Шон?
— Спит.
— А Лили?
— Бодрствует. Она здесь. Знает, что звонишь ты, и хочет тебе врезать. Я не в силах запретить ей лететь к тебе.
— Так и быть, дай ей мой адрес и скажи, что я ее встречу, если не возникнет проблем. Жаль, что ты не можешь подольше удержать ее в Вашингтоне, Савич.
— Увы.
— Я передумал! — внезапно решил Саймон. — Все это может оказаться очень опасным. Не хочу вмешивать в это Лили. Она и без того слаба и много пережила. Ради Бога, подумай, ведь она твоя сестра. Привяжи ее к стулу и не пускай.
— Может, у тебя есть более конструктивные предложения, кроме стула и веревок?
— Позови ее. Я сам с ней потолкую.
— Давно бы так. Она и без того рвет у меня трубку. Удачи, Саймон.
— Это я, — коротко бросила Лили. — И мне все равно, что бы вы там ни наговорили. Успокойтесь, поезжайте в больницу, выспитесь хорошенько и встречайте меня завтра в аэропорту Кеннеди. Прилечу двухчасовым рейсом компании «Юнайтэд эйрлайнз». Там все и обговорим. Доброй ночи, Саймон.
— Но, Лили…
В трубке зазвучал голос Савича:
— Ну как, парень?
— Нет, это просто нечестная игра!
— Просто не тебе равняться с Лили. Она кого хочешь обведет вокруг пальца. Кроме того, это ее картины. Позволь ей помочь тебе, но только глаз с нее не спускай.
— Постараюсь, — смирился Саймон.
Положив трубку, он проглотил две таблетки аспирина и вернулся к тренажерному залу. Меньше чем в квартале от него стоял мусорный ящик. На самом верху лежал его бумажник, в котором не хватало только наличных. Подняв голову, он увидел двух парней, глазевших на него. Когда один разразился градом непристойностей, Саймон шагнул к ним. Те, не тратя времени, пустились наутек. Отбежав на почтительное расстояние, второй показал ему средний палец. Саймон улыбнулся, и помахал ему.
Он ждал ее прямо перед выходом. Вид у него был самый мрачный. Лили заулыбалась еще до того, как подошла к нему.
— Мне пока нельзя поднимать тяжести, так что багажа у меня немного. Моя сумка лежит на четвертой карусели.
— А я решил, что вы возвращаетесь в Вашингтон работать над своими комиксами.
— Пока вы ищете мои картины? Похоже, начало не слишком обнадеживающее. Уж больно у вас лицо угрюмое. Я действовала куда проворнее в том автобусе, чем вы в раздевалке. И картины мне нужнее, чем вам.
С этими словами она гордо прошествовала в багажное отделение.
У Саймона не было машины, поскольку он не видел в этом необходимости, поэтому они взяли такси. Он помог ей выйти, взял сумочку и вещи, охнул под весом тяжеленной сумки и объявил:
— Вот что, у меня есть прекрасная гостевая комната с ванной. Вам там будет удобно. Живите, пока не поумнеете и не решите вернуться домой. Кстати, как там с той сектой? Они поймали главаря? Уилбура Райта, кажется?
— Пока нет. Диллон скармливает «Максу» собранную информацию.
— А что есть у «Макса» на этого Райта?
— Он канадец. Посещал университет Макгилла, большой специалист в микробиологии, настоящее имя — Энтони Карпелли. Предки происходят из Сицилии. О Господи, Саймон, как красиво!
Лили сделала шаг и оказалась в изумительном мраморном вестибюле, чувствуя себя так, словно перенеслась в тридцатые годы. Вся обстановка была в стиле ар-деко: панели темного дерева, лампы геометрических форм, богатый тавризский ковер, мебель, словно взятая из сериала про Пуаро.
— Я купил этот дом четыре года назад, когда получил солидные комиссионные. Знал его хозяина старичка, которому дом принадлежал лет пятьдесят, не меньше. Он сделал мне хорошую скидку. Большая часть мебели осталась. Я долго умолял его, и он в конце концов сдался и продал мне почти все. Правда здорово?
— Очень, — кивнула она, не в силах найти более достойных похвал. — Я хочу осмотреть все.
Оказалось, что у него была даже маленькая библиотека: полки до потолка и специальная стремянка. Панели, кожаная мебель, персидские ковры на паркете темного орехового дерева. Саймон не показал ей свою спальню, а провел прямо в большую комнату в конце коридора, с обстановкой в стиле итальянского модерна, с черной лакированной окантовкой. На стенах висели постеры тридцатых годов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75