Ребекка подумала, что красивее зрелища ей еще никогда не доводилось видеть.
В каком-то безотчетном порыве она накинула на плечи халат и, как была босиком, осторожно ступая, вышла из комнаты. Коридор был устлан толстым ковром, и, с наслаждением ощущая босыми ногами его мягкость, она тихонько проходила мимо дверей многочисленных спален, из-за которых доносился либо храп, либо тихое ровное дыхание. Похоже, спали все, кроме нее одной.
Дом был погружен во тьму, светилась лишь застекленная дверь у подножия лестницы, сквозь которую пробивался лунный свет, указывая Ребекке путь.
Она принялась осторожно спускаться, но едва дошла до половины, как послышался какой-то щелчок, а вслед за ним непонятное жужжание. Ребекка замерла, чувствуя, как волосы у нее от ужаса встали дыбом.
Донг!
Она облегченно перевела дух и тихонько рассмеялась. Да ведь это всего-навсего часы, а она-то, глупая, испугалась!
К тому времени, как девушка дошла до конца лестницы, лунный свет стал уже настолько ярким, что она видела все совершенно отчетливо. Она без труда открыла входную дверь и, проследив, чтобы та за ней не захлопнулась, вышла из дома.
Ребекка очутилась на веранде, а затем, секунду поколебавшись, спустилась по ступенькам. Она с наслаждением ощущала под ногами мягкую прохладную траву, чувствовала, как свежий ветерок овевает ее разгоряченное лицо, как развеваются халат и ночная рубашка. Наконец, запыхавшись, она добежала до низенького ограждения и села на него.
Легкий ветерок доносил откуда-то сладковатые ароматы магнолии, жимолости и цветущего кустарника. Послышалось какое-то бульканье, потом всплеск, и Ребекка поднялась, решив посмотреть, откуда доносятся эти звуки. Оказалось, что неподалеку протекает быстрый ручеек. Рядом с ним раскинулась полянка, покрытая травой и мхом.
Место пришлось ей по душе, она уселась на мягкую траву и взглянула на небо. Светила полная луна, и, чтобы удобнее было любоваться ею, Ребекка подтянула колени к животу. Полы халата и ночная рубашка задрались, обнажив ноги, казавшиеся в лунном свете серебристыми. Обхватив колени руками, Ребекка положила на них подбородок. Сидеть так было очень удобно, да к тому же легкий ветерок обдувал щеки, и ощущение было потрясающее. Девушка улыбнулась, понимая, что ее поза не совсем прилична, однако сейчас ее это не волновало. Наоборот, у нее возникло желание снять с себя всю одежду. От этой неожиданной мысли Ребекка, как ни странно, почувствовала приятное возбуждение.
– Ночь и впрямь хороша, верно? – раздался за спиной Ребекки мужской голос, нарушивший очарование уединения.
Она тихонько ахнула и поспешно обернулась. Сзади стоял Стивен. Он курил сигару, и огонек ее горел в темноте маленьким солнцем.
– Простите, – непринужденно бросил он. – Я не хотел вас пугать.
– А я и не испугалась, – ответила Ребекка. – Просто вздрогнула, вот и все.
Она не сделала даже попытки прикрыть ноги или изменить положение, в котором сидела. Понимала, что по всем правилам приличия ей бы следовало это сделать, но было так приятно ощущать голыми ногами ласковое дуновение ветерка! В конце концов Стивена сюда никто не приглашал, он сам явился. А если честно, то Ребекке даже было приятно, что Стивен видит ее такой.
– Я наблюдал, как вы бежали по лужайке, – сказал Стивен. – Вы показались мне такой красивой, такой... раскрепощенной, что я не вытерпел и пришел сюда.
– А почему вы так поздно не спите?
Стивен пожал плечами и картинно выдохнул дым.
– Просто не мог заснуть. Со мной это часто случается, когда я возвращаюсь домой после долгого отсутствия.
– Может быть, со мной то же самое? – Секунду Ребекка сидела неподвижно, положив голову на колени, потом добавила: – «Дубовая долина» именно такая, какой мне ее описывал дедушка. Необыкновенно красивая.
– Это место имеет для вас особый смысл? – спросил Стивен.
– Да, – тихо ответила Ребекка. – Здесь мои мама и папа познакомились и полюбили друг друга.
И она поведала Стивену историю любви своих родителей. Она много раз слышала ее от дедушки, часто думала о ней, а вот рассказывала ее сама, как это ни странно, впервые. Однако эта история с печальным концом заслуживала того, чтобы ее рассказали.
– Красиво, только немного грустно, – заметил Стивен, когда Ребекка закончила. – Я рад, Ребекка, что вы мне это рассказали, а еще я рад, что вы наконец увидели «Дубовую долину».
– А что расскажете мне вы, Стивен? – спросила Ребекка, склонив голову набок.
– Ну, моя история не такая драматичная, как ваша. – Стивен тихонько рассмеялся. – Я уже рассказывал вам, что мой отец зарабатывает деньги производством виски. Покупка этой фермы была для него просто небольшим капризом, и только.
– А почему вы вместо того, чтобы заниматься тем же, что и ваш отец, участвуете в скачках?
– Потому что мне это нравится. – Затушив сигару, Стивен отбросил ее в сторону и уселся на траву на приличном расстоянии от Ребекки. – А еще, как мне кажется, таким образом я выражаю протест.
– Протест против чего? Ведь эта ферма такая красивая, вы на ней живете, все у вас есть... Чего вам не хватает? Против чего вы протестуете?
– Ай-ух-уа-ги-га! – внезапно прокричал Стивен. Ребекка вздрогнула.
– Что это?
– Боевой клич индейцев племени чероки, – пояснил Стивен и, взглянув на Ребекку, улыбнулся ей ласково и немного грустно. – Вы сегодня сказали, что никогда не видели дедушку Стэнфорда. У меня тоже есть дедушка, которого я никогда не видел. А еще я никогда не видел своей матери.
– Почему? Она умерла во время родов?
– Нет, – ответил Стивен. – Насколько я знаю, она и теперь жива.
– Не понимаю...
– Когда-то моему отцу пришла в голову мысль провести один эксперимент, – начал рассказывать Стивен. – Он нанял индейцев, чтобы они помогли ему перегонять спирт. В конце концов, кто знает о зерне больше индейцев, верно? Среди индейцев оказалась девушка, которая привлекла внимание отца, и, как это часто случается, они с моим отцом полюбили друг друга... или стали любовниками, – поправился Стивен. – Так или иначе, в результате на свет появился я. Когда я родился, эта молодая индианка положила меня в мешок и оставила у двери дома отца. Короче говоря, Ребекка, мало того, что я наполовину индеец, я к тому же незаконнорожденный.
– Но ведь отец вас принял и признал своим сыном, – с сочувствием сказала Ребекка.
– Да, – согласился Стивен. – Он принял меня и признал своим сыном. Когда я подрос, я стал это понимать. Потом он женился на моей мачехе, матери Джин, и она относилась ко мне как к своему сыну. Когда она умерла, я ощущал такую острую утрату, как будто потерял родную мать.
– Тогда я не понимаю, Стивен. Против чего вы протестуете?
– А вот против чего. У меня такая же фамилия, как и у других белых людей, меня воспитывали как белого человека, в моих жилах течет кровь белого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
В каком-то безотчетном порыве она накинула на плечи халат и, как была босиком, осторожно ступая, вышла из комнаты. Коридор был устлан толстым ковром, и, с наслаждением ощущая босыми ногами его мягкость, она тихонько проходила мимо дверей многочисленных спален, из-за которых доносился либо храп, либо тихое ровное дыхание. Похоже, спали все, кроме нее одной.
Дом был погружен во тьму, светилась лишь застекленная дверь у подножия лестницы, сквозь которую пробивался лунный свет, указывая Ребекке путь.
Она принялась осторожно спускаться, но едва дошла до половины, как послышался какой-то щелчок, а вслед за ним непонятное жужжание. Ребекка замерла, чувствуя, как волосы у нее от ужаса встали дыбом.
Донг!
Она облегченно перевела дух и тихонько рассмеялась. Да ведь это всего-навсего часы, а она-то, глупая, испугалась!
К тому времени, как девушка дошла до конца лестницы, лунный свет стал уже настолько ярким, что она видела все совершенно отчетливо. Она без труда открыла входную дверь и, проследив, чтобы та за ней не захлопнулась, вышла из дома.
Ребекка очутилась на веранде, а затем, секунду поколебавшись, спустилась по ступенькам. Она с наслаждением ощущала под ногами мягкую прохладную траву, чувствовала, как свежий ветерок овевает ее разгоряченное лицо, как развеваются халат и ночная рубашка. Наконец, запыхавшись, она добежала до низенького ограждения и села на него.
Легкий ветерок доносил откуда-то сладковатые ароматы магнолии, жимолости и цветущего кустарника. Послышалось какое-то бульканье, потом всплеск, и Ребекка поднялась, решив посмотреть, откуда доносятся эти звуки. Оказалось, что неподалеку протекает быстрый ручеек. Рядом с ним раскинулась полянка, покрытая травой и мхом.
Место пришлось ей по душе, она уселась на мягкую траву и взглянула на небо. Светила полная луна, и, чтобы удобнее было любоваться ею, Ребекка подтянула колени к животу. Полы халата и ночная рубашка задрались, обнажив ноги, казавшиеся в лунном свете серебристыми. Обхватив колени руками, Ребекка положила на них подбородок. Сидеть так было очень удобно, да к тому же легкий ветерок обдувал щеки, и ощущение было потрясающее. Девушка улыбнулась, понимая, что ее поза не совсем прилична, однако сейчас ее это не волновало. Наоборот, у нее возникло желание снять с себя всю одежду. От этой неожиданной мысли Ребекка, как ни странно, почувствовала приятное возбуждение.
– Ночь и впрямь хороша, верно? – раздался за спиной Ребекки мужской голос, нарушивший очарование уединения.
Она тихонько ахнула и поспешно обернулась. Сзади стоял Стивен. Он курил сигару, и огонек ее горел в темноте маленьким солнцем.
– Простите, – непринужденно бросил он. – Я не хотел вас пугать.
– А я и не испугалась, – ответила Ребекка. – Просто вздрогнула, вот и все.
Она не сделала даже попытки прикрыть ноги или изменить положение, в котором сидела. Понимала, что по всем правилам приличия ей бы следовало это сделать, но было так приятно ощущать голыми ногами ласковое дуновение ветерка! В конце концов Стивена сюда никто не приглашал, он сам явился. А если честно, то Ребекке даже было приятно, что Стивен видит ее такой.
– Я наблюдал, как вы бежали по лужайке, – сказал Стивен. – Вы показались мне такой красивой, такой... раскрепощенной, что я не вытерпел и пришел сюда.
– А почему вы так поздно не спите?
Стивен пожал плечами и картинно выдохнул дым.
– Просто не мог заснуть. Со мной это часто случается, когда я возвращаюсь домой после долгого отсутствия.
– Может быть, со мной то же самое? – Секунду Ребекка сидела неподвижно, положив голову на колени, потом добавила: – «Дубовая долина» именно такая, какой мне ее описывал дедушка. Необыкновенно красивая.
– Это место имеет для вас особый смысл? – спросил Стивен.
– Да, – тихо ответила Ребекка. – Здесь мои мама и папа познакомились и полюбили друг друга.
И она поведала Стивену историю любви своих родителей. Она много раз слышала ее от дедушки, часто думала о ней, а вот рассказывала ее сама, как это ни странно, впервые. Однако эта история с печальным концом заслуживала того, чтобы ее рассказали.
– Красиво, только немного грустно, – заметил Стивен, когда Ребекка закончила. – Я рад, Ребекка, что вы мне это рассказали, а еще я рад, что вы наконец увидели «Дубовую долину».
– А что расскажете мне вы, Стивен? – спросила Ребекка, склонив голову набок.
– Ну, моя история не такая драматичная, как ваша. – Стивен тихонько рассмеялся. – Я уже рассказывал вам, что мой отец зарабатывает деньги производством виски. Покупка этой фермы была для него просто небольшим капризом, и только.
– А почему вы вместо того, чтобы заниматься тем же, что и ваш отец, участвуете в скачках?
– Потому что мне это нравится. – Затушив сигару, Стивен отбросил ее в сторону и уселся на траву на приличном расстоянии от Ребекки. – А еще, как мне кажется, таким образом я выражаю протест.
– Протест против чего? Ведь эта ферма такая красивая, вы на ней живете, все у вас есть... Чего вам не хватает? Против чего вы протестуете?
– Ай-ух-уа-ги-га! – внезапно прокричал Стивен. Ребекка вздрогнула.
– Что это?
– Боевой клич индейцев племени чероки, – пояснил Стивен и, взглянув на Ребекку, улыбнулся ей ласково и немного грустно. – Вы сегодня сказали, что никогда не видели дедушку Стэнфорда. У меня тоже есть дедушка, которого я никогда не видел. А еще я никогда не видел своей матери.
– Почему? Она умерла во время родов?
– Нет, – ответил Стивен. – Насколько я знаю, она и теперь жива.
– Не понимаю...
– Когда-то моему отцу пришла в голову мысль провести один эксперимент, – начал рассказывать Стивен. – Он нанял индейцев, чтобы они помогли ему перегонять спирт. В конце концов, кто знает о зерне больше индейцев, верно? Среди индейцев оказалась девушка, которая привлекла внимание отца, и, как это часто случается, они с моим отцом полюбили друг друга... или стали любовниками, – поправился Стивен. – Так или иначе, в результате на свет появился я. Когда я родился, эта молодая индианка положила меня в мешок и оставила у двери дома отца. Короче говоря, Ребекка, мало того, что я наполовину индеец, я к тому же незаконнорожденный.
– Но ведь отец вас принял и признал своим сыном, – с сочувствием сказала Ребекка.
– Да, – согласился Стивен. – Он принял меня и признал своим сыном. Когда я подрос, я стал это понимать. Потом он женился на моей мачехе, матери Джин, и она относилась ко мне как к своему сыну. Когда она умерла, я ощущал такую острую утрату, как будто потерял родную мать.
– Тогда я не понимаю, Стивен. Против чего вы протестуете?
– А вот против чего. У меня такая же фамилия, как и у других белых людей, меня воспитывали как белого человека, в моих жилах течет кровь белого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88