Я никогда больше не смогу поставить эту пьесу из-за вас! Клянусь Богом, я отстраняю вас обеих на две, нет, на три недели от работы в театре! Я наведу здесь порядок! И за испорченные костюмы вы сполна рассчитаетесь…»
Голос продолжал звучать, но у Эмбер закрывались глаза, она уже не слушала его. Единственное, что утешало ее, — сегодня у Рекса было дежурство в королевской гвардии, и он отсутствовал весь день.
И все же, когда Эмбер вернулась в театр после вынужденного отпуска, она обнаружила, что, хотя ее коллеги-актрисы не испытывали к ней большей симпатии, чем прежде, и завидовали ей не меньше, теперь Эмбер стала одной из них, ее приняли в свой клан. В гримерной в тот день ощущалось напряжение и нервное оживление, но Эмбер и Бэк, столкнувшись лицом к лицу, только пристально поглядели друг другу в глаза и холодно поздоровались.
Несколько дней спустя Скроггз застенчиво передала Эмбер голубой бархатный плащ, который какая-то графиня презентовала театру. Скроггз знала, что Эмбер не любит этого цвета.
— Миллион благодарностей, Скроггз, — сказала Эмбер, — но я думаю, плащ надо отдать Бэк, он ей больше подойдет.
Бэк стояла рядом и натягивала чулки. Она удивленно обернулась:
— Зачем мне этот наряд, у меня роль небольшая.
Киллигру настаивал на наказании: ни та, ни другая еще не получали тех ролей, которые играли прежде.
— Не меньше моей, — ответила Эмбер. — К тому же у меня уже есть новая нижняя юбка.
С некоторым пренебрежением Бэк все же взяла плащ и поблагодарила Эмбер.
В тот день театр ставил комедию, в которой Бэк и Эмбер играли двух легкомысленных девиц, близких подруг, и в середине первого акта актрисы неожиданно почувствовали симпатию друг к другу, быстро перешедшую в привязанность. В конце акта все в театре были поражены, когда увидели, что недавние враги уходили со сцены под руку и весело смеясь. В последствии две женщины стали добрыми приятельницами, и Бэк даже иногда заигрывала с капитаном Морганом, когда тот приходил в гримерную, хотя и знала, что ничего из этого не выйдет. То был просто жест дружеского расположения.
Глава семнадцатая
Через два года после установления Реставрации король Карл II женился на португальской инфанте Катарине. На ней остановили выбор Карл и канцлер Хайд — теперь герцог Кларендон. Отсрочка в бракосочетании определялась чисто политическими соображениями, имевшими целью заставить маленькую Португалию выделить большое приданое, хотя Португалия лишь недавно освободилась от владычества Испании и все ещё опасалась ее.
В конце концов португальцы согласились заплатить высокую цену за брак с могучей морской державой: триста тысяч фунтов стерлингов, разрешение торговать во всех португальских колониях и два самых драгоценных португальских сокровища — Танжер и Бомбей.
Герцог Сэндвич был послан в Португалию с флотом сопровождать принцессу в Англию. Сам Карл смог покинуть Лондон лишь после того, как парламент был распущен на каникулы, то есть через несколько дней после прибытия принцессы в Портсмут. Карл выехал верхом. Проскакав всю ночь, прибыл туда рано утром и отравился переодеваться.
Брадобрей намылил лицо Карла густой пеной, f затем начал быстрыми, ловкими взмахами острой бритвы снимать выросшую за это время щетину. Под глазами короля были темные круги, но он выглядел счастливым и бодрым. В комнате находилось множество придворных, всех занимала (c)дна и та же мысль, и Карл знал об этом.
Их разбирало любопытство: каким же мужем окажется Карл и как его брак с Катариной повлияет на положение каждого из них, и еще: неужели он действительно, как и обещал, после женитьбы откажется от любовницы. Карл был рад, что вырвался из Лондона, подальше от ставшей довольно занудной Барбары, которая последнее время постоянно обижалась, дулась на него, плакала и устраивала сцены, хотя в то же время говорила знакомым, что собирается родить второго ребенка именно в Хэмптон-Корт, где в это время король будет проводить свой медовый месяц.
Карл бросил взгляд на Букингема, который стоял рядом и гладил по голове маленького черно-коричневого спаниеля. Букингем находился здесь уже несколько дней и встречался с инфантой.
— Ну и как, хороша?
— Хороша, — ответил герцог.
— Полагаю, вы завидуете, милорд, — усмехнулся Карл. У жены Букингема, некрасивой толстой женщины, были странные, раскосые глаза и крупный вздернутый нос.
Когда парикмахер закончил бритье, Карл встал и дал знак одеваться.
— Надеюсь, что ради чести нации сегодня не станут совершать процедуру окончательного оформления брачного контракта — за последние тридцать часов я и двух не поспал. Боюсь, засну на торжествах.
Он надел шляпу и быстро вышел из комнаты, за ним бросились спаниели и последовали придворные. Как говорили Карлу, инфанта простудилась и была прикована к постели, и вот теперь он направился к ней. Она сидела, обложенная белыми шелковыми подушками с вышитыми гербами Стюартов, одетая в бледно-розовый атласный пеньюар с длинными рукавами в форме колокола. Карл остановился в дверях, поклонился. Он увидел, что инфанта глядит на него широко раскрытыми, почти испуганными глазами, а ее пальцы нервно теребят край одеяла.
Со всех сторон Катарину окружали служанки, будто их присутствие могло защитить ее. Здесь же стояло, сверкая выбритыми макушками, полдюжины священников в длинном облачении, скептически наблюдавших за происходившим. Две графини, Пеналва и Понтевал, фрейлины ее величества и две некрасивые старухи с землистым цветом кожи не отходили от больной. Еще присутствовали шесть младших фрейлин, хоть и молодых, но таких же смуглых и, с точки зрения англичан, мрачных и скрытных. Вместо элегантных платьев с декольте, модных в то время, эти дамы, все без исключения, были одеты в жесткие платья с фижмами, какие в Англии не носили уже лет тридцать. Если у этих женщин и была грудь, то ее так старательно прятали, что фигура получалась совсем плоская, юбки выступали от талии под прямым углом, как полки, а при движении шуршали и скрипели.
За спиной короля толпились придворные и старались через его плечо разглядеть происходящее. Женщины стояли неподвижно, в безмолвном ожидании, с тревогой на лицах. Португальский этикет, столь же строгий, как и их платья, не позволял женщинам часто видеть мужчин — не членов семьи; поэтому они относились ко всем представителям другого пола с недоверием и подозрительностью. Они причиняли массу хлопот тем, что отказывались спать в кроватях, в которых когда-либо спали мужчины, а при их приближении закрывали лицо и убегали с криками и кудахтаньем. Теперь же бежать было некуда, и в чрезвычайном смятении они стояли неподвижно, оцепенев, и молча смотрели, готовые к отпору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
Голос продолжал звучать, но у Эмбер закрывались глаза, она уже не слушала его. Единственное, что утешало ее, — сегодня у Рекса было дежурство в королевской гвардии, и он отсутствовал весь день.
И все же, когда Эмбер вернулась в театр после вынужденного отпуска, она обнаружила, что, хотя ее коллеги-актрисы не испытывали к ней большей симпатии, чем прежде, и завидовали ей не меньше, теперь Эмбер стала одной из них, ее приняли в свой клан. В гримерной в тот день ощущалось напряжение и нервное оживление, но Эмбер и Бэк, столкнувшись лицом к лицу, только пристально поглядели друг другу в глаза и холодно поздоровались.
Несколько дней спустя Скроггз застенчиво передала Эмбер голубой бархатный плащ, который какая-то графиня презентовала театру. Скроггз знала, что Эмбер не любит этого цвета.
— Миллион благодарностей, Скроггз, — сказала Эмбер, — но я думаю, плащ надо отдать Бэк, он ей больше подойдет.
Бэк стояла рядом и натягивала чулки. Она удивленно обернулась:
— Зачем мне этот наряд, у меня роль небольшая.
Киллигру настаивал на наказании: ни та, ни другая еще не получали тех ролей, которые играли прежде.
— Не меньше моей, — ответила Эмбер. — К тому же у меня уже есть новая нижняя юбка.
С некоторым пренебрежением Бэк все же взяла плащ и поблагодарила Эмбер.
В тот день театр ставил комедию, в которой Бэк и Эмбер играли двух легкомысленных девиц, близких подруг, и в середине первого акта актрисы неожиданно почувствовали симпатию друг к другу, быстро перешедшую в привязанность. В конце акта все в театре были поражены, когда увидели, что недавние враги уходили со сцены под руку и весело смеясь. В последствии две женщины стали добрыми приятельницами, и Бэк даже иногда заигрывала с капитаном Морганом, когда тот приходил в гримерную, хотя и знала, что ничего из этого не выйдет. То был просто жест дружеского расположения.
Глава семнадцатая
Через два года после установления Реставрации король Карл II женился на португальской инфанте Катарине. На ней остановили выбор Карл и канцлер Хайд — теперь герцог Кларендон. Отсрочка в бракосочетании определялась чисто политическими соображениями, имевшими целью заставить маленькую Португалию выделить большое приданое, хотя Португалия лишь недавно освободилась от владычества Испании и все ещё опасалась ее.
В конце концов португальцы согласились заплатить высокую цену за брак с могучей морской державой: триста тысяч фунтов стерлингов, разрешение торговать во всех португальских колониях и два самых драгоценных португальских сокровища — Танжер и Бомбей.
Герцог Сэндвич был послан в Португалию с флотом сопровождать принцессу в Англию. Сам Карл смог покинуть Лондон лишь после того, как парламент был распущен на каникулы, то есть через несколько дней после прибытия принцессы в Портсмут. Карл выехал верхом. Проскакав всю ночь, прибыл туда рано утром и отравился переодеваться.
Брадобрей намылил лицо Карла густой пеной, f затем начал быстрыми, ловкими взмахами острой бритвы снимать выросшую за это время щетину. Под глазами короля были темные круги, но он выглядел счастливым и бодрым. В комнате находилось множество придворных, всех занимала (c)дна и та же мысль, и Карл знал об этом.
Их разбирало любопытство: каким же мужем окажется Карл и как его брак с Катариной повлияет на положение каждого из них, и еще: неужели он действительно, как и обещал, после женитьбы откажется от любовницы. Карл был рад, что вырвался из Лондона, подальше от ставшей довольно занудной Барбары, которая последнее время постоянно обижалась, дулась на него, плакала и устраивала сцены, хотя в то же время говорила знакомым, что собирается родить второго ребенка именно в Хэмптон-Корт, где в это время король будет проводить свой медовый месяц.
Карл бросил взгляд на Букингема, который стоял рядом и гладил по голове маленького черно-коричневого спаниеля. Букингем находился здесь уже несколько дней и встречался с инфантой.
— Ну и как, хороша?
— Хороша, — ответил герцог.
— Полагаю, вы завидуете, милорд, — усмехнулся Карл. У жены Букингема, некрасивой толстой женщины, были странные, раскосые глаза и крупный вздернутый нос.
Когда парикмахер закончил бритье, Карл встал и дал знак одеваться.
— Надеюсь, что ради чести нации сегодня не станут совершать процедуру окончательного оформления брачного контракта — за последние тридцать часов я и двух не поспал. Боюсь, засну на торжествах.
Он надел шляпу и быстро вышел из комнаты, за ним бросились спаниели и последовали придворные. Как говорили Карлу, инфанта простудилась и была прикована к постели, и вот теперь он направился к ней. Она сидела, обложенная белыми шелковыми подушками с вышитыми гербами Стюартов, одетая в бледно-розовый атласный пеньюар с длинными рукавами в форме колокола. Карл остановился в дверях, поклонился. Он увидел, что инфанта глядит на него широко раскрытыми, почти испуганными глазами, а ее пальцы нервно теребят край одеяла.
Со всех сторон Катарину окружали служанки, будто их присутствие могло защитить ее. Здесь же стояло, сверкая выбритыми макушками, полдюжины священников в длинном облачении, скептически наблюдавших за происходившим. Две графини, Пеналва и Понтевал, фрейлины ее величества и две некрасивые старухи с землистым цветом кожи не отходили от больной. Еще присутствовали шесть младших фрейлин, хоть и молодых, но таких же смуглых и, с точки зрения англичан, мрачных и скрытных. Вместо элегантных платьев с декольте, модных в то время, эти дамы, все без исключения, были одеты в жесткие платья с фижмами, какие в Англии не носили уже лет тридцать. Если у этих женщин и была грудь, то ее так старательно прятали, что фигура получалась совсем плоская, юбки выступали от талии под прямым углом, как полки, а при движении шуршали и скрипели.
За спиной короля толпились придворные и старались через его плечо разглядеть происходящее. Женщины стояли неподвижно, в безмолвном ожидании, с тревогой на лицах. Португальский этикет, столь же строгий, как и их платья, не позволял женщинам часто видеть мужчин — не членов семьи; поэтому они относились ко всем представителям другого пола с недоверием и подозрительностью. Они причиняли массу хлопот тем, что отказывались спать в кроватях, в которых когда-либо спали мужчины, а при их приближении закрывали лицо и убегали с криками и кудахтаньем. Теперь же бежать было некуда, и в чрезвычайном смятении они стояли неподвижно, оцепенев, и молча смотрели, готовые к отпору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138