Внезапная выходка леди Боуринг явилась той последней каплей, которая переполнила чашу терпения.
Она видела только несправедливость и жестокость Корта, который упрекал, а не утешал. Разве ему мало того, что случилось в зале? А вдруг он только рад ее унижению? Ведь он первый обвинил ее в супружеской измене – и только из-за невинного объятия! Если бы не он, ничего плохого с ней не случилось бы. Филиппе казалось, что ее вот-вот подвергнут публичному избиению камнями.
Слезы навернулись на глаза, но она вонзила ногти в ладони и сдержалась.
– Нет, милорд, я отдаю себе отчет в том, что сама навлекла на себя теперешнюю участь, – произнесла она, с трудом шевеля пересохшими губами. – Но мне равно не нужны ваша помощь и ваши проповеди. Я сумела сломать свою жизнь – сумею и наладить ее без вашего участия. Прошу вас удалиться.
– Ах, так? Что ж, сражайся в одиночку, – прорычал Корт и отступил на пару шагов, заложив руки за спину. Он был очень сердит, и во взгляде, скользившем по лицу Филиппы, не было ни капли прежнего тепла. – Я только хочу знать, стоил ли того твой роман с Сэнд-херстом.
На этот раз она не смогла удержаться от слез. Ее ненависть к Корту была в этот момент так сильна, что она хотела одного – уязвить его как можно больнее.
– Я воспитана в приходском пансионе, милорд, но я никогда не была настолько наивна, чтобы не сознавать последствий, которыми чревато для замужней женщины бегство с любовником. – И знаете, что? Если бы вернуть прошлое, я снова сделала бы то, что сделала.
Она отвернулась и облокотилась на перила балкона, глядя на месяц сквозь пелену слез. За спиной она услышала постукивание трости: Корт возвращался в бальную залу. Небо было в звездах, но Филиппа не видела их, чувствуя только мучительную боль в груди. Возможно, это означало, что сердце ее разбито.Две недели спустя после бала в «Рокингемском аббатстве» Корт сидел в кабинете Уорбек-Кастла и с величайшим нетерпением ожидал Эмори Фрая, который должен был прибыть с минуты на минуту. Сыщик прислал депешу из Дувра, сообщая дату своего предполагаемого появления в Чиппингельме. Чем дальше, тем невыносимее становилось для Корта ожидание. Наконец он поднялся и прошел к окну. Все окна в кабинете были распахнуты настежь, из сада доносился густой аромат роз. Корт хмуро уставился на розовый куст, покрытый великолепными алыми цветками. Что за новости ожидают его? В депеше Фрая не было ни единого намека на результаты расследования.
Благодаря скандальной выходке Хестер Боуринг провинция снова бурлила сплетнями и пересудами. Были вытащены на свет Божий и оживленно обсуждались обстоятельства развода супругов Шелбурн, на чердаках раскапывались груды старых газет в поисках сведений на этот счет. Корт знал, что это пошатнет его положение, только-только начавшее упрочиваться. Пресса не была добра к нему в период слушания дела о разводе. Юная жена изображалась несчастной сироткой, голубкой, попавшей в когти ястреба. Немало говорилось о том, что нужно уж так напугать жену, уж так напугать, чтобы она решилась на побег с любовником!
И вот теперь все это снова жевалось и пережевывалось, обрастая новыми подробностями. Что в конечном счете заставило герцога Уорбека утверждать, что его жена виновна в измене, спрашивали некоторые. Филиппу и Сэндхерста не застали раздетыми, а ведь именно это признается судом как неоспоримый факт измены. Единственной уликой, предъявленной разъяренным супругом, было анонимное письмо. Однако многие, в том числе члены парламента, считали, что нелепо обвинять женщину только на основании грязной анонимки. Дело едва не было закрыто за недостаточностью улик. Палата лордов вообще отказалась осудить отсутствующую ответчицу, и хотя билль о разводе все же был проведен, в нем упоминалось только то, что было неопровержимым фактом: бегство леди Уорбек с другим мужчиной. Это давало основание подозревать ее в супружеской измене. Подозревать – но не утверждать, что она виновна. Ей даже была великодушно дарована возможность вступить в повторный брак.
Не менее живо обсуждалась компенсация, полученная Кортом за моральный ущерб. Маркиза Сэндхерста обязали выплатить оскорбленному супругу пятьдесят тысяч фунтов. Адвокат Сэндхерстов даже не оспорил невероятную цифру, и она была принята. В качестве ответного шага Уорбеку предписывалось вернуть полученное за женой приданое, что он с готовностью сделал, не видя никакой пользы для себя в обгорелых руинах Мур-Манора. Даже в период слушания дела аристократия была потрясена очевидной неравноценностью обмена, теперь же обсуждалось и то, что полученные в качестве компенсации деньги Корт выгодно вложил, и они уже принесли ему целое состояние, а в будущем должны еще больше обогатить его. Шесть лет назад он получил возможность обставить заново, и со всевозможной роскошью, свой лондонский дом, а фамильный замок Уорбек-Кастл обрел былое величие. Примерно в это же время его впервые начали называть Уорлоком – разумеется, не в лицо, а за глаза.
Корт рассеянно смотрел в окно, бессознательно сжимая набалдашник трости. До сих пор кое-кто из его знакомых втайне считал, что бегство Филиппы целиком лежит на его совести. Прошло уже шесть лет со дня свадьбы, но соседи-землевладельцы хорошо помнили его живую и милую невесту. Она произвела на них незабываемое и на редкость хорошее впечатление. К нему же всегда относились настороженно. Многих отталкивали его вспыльчивость, склонность к радостям не самым возвышенным и, наконец, цинизм.
Отвернувшись от окна, Корт прошел к шкафчику и налил себе стакан бренди. Со стаканом в руке он снова устроился за столом. Положив голову на высокую спинку кресла, он невидящим взглядом уставился на расписной потолок, перебирая в памяти события двух последних недель. Это были не самые удачные дни его жизни. Единственным лучом света в их унылом сумраке явилось сообщение, промелькнувшее в газете «Морнинг пост»: лорд и леди Броунлоу объявляли о расторжении помолвки своей дочери Клер с герцогом Уорбеком. Сия приятная новость ожидала его по возвращении из Кента.
Ежедневные визиты в Сэндхерст-Холл он не стал бы называть лучиками света – скорее, они были глотками свежего воздуха. Покончив с утренними делами, он ехал повидать сына. Был наконец куплен симпатичный пони, о котором молва трубила уже тогда, когда Корт только сговорился с владельцем о покупке. Кит теперь учился ездить на лошадке под присмотром опытного грума Сэндхерстов. Они дважды выбирались на рыбалку в сопровождении Fancuillo. Оба раза Филиппа наотрез отказалась составить им компанию.
Она избегала Корта после бала в «Рокингемском аббатстве», когда они наговорили друг другу немало горьких слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Она видела только несправедливость и жестокость Корта, который упрекал, а не утешал. Разве ему мало того, что случилось в зале? А вдруг он только рад ее унижению? Ведь он первый обвинил ее в супружеской измене – и только из-за невинного объятия! Если бы не он, ничего плохого с ней не случилось бы. Филиппе казалось, что ее вот-вот подвергнут публичному избиению камнями.
Слезы навернулись на глаза, но она вонзила ногти в ладони и сдержалась.
– Нет, милорд, я отдаю себе отчет в том, что сама навлекла на себя теперешнюю участь, – произнесла она, с трудом шевеля пересохшими губами. – Но мне равно не нужны ваша помощь и ваши проповеди. Я сумела сломать свою жизнь – сумею и наладить ее без вашего участия. Прошу вас удалиться.
– Ах, так? Что ж, сражайся в одиночку, – прорычал Корт и отступил на пару шагов, заложив руки за спину. Он был очень сердит, и во взгляде, скользившем по лицу Филиппы, не было ни капли прежнего тепла. – Я только хочу знать, стоил ли того твой роман с Сэнд-херстом.
На этот раз она не смогла удержаться от слез. Ее ненависть к Корту была в этот момент так сильна, что она хотела одного – уязвить его как можно больнее.
– Я воспитана в приходском пансионе, милорд, но я никогда не была настолько наивна, чтобы не сознавать последствий, которыми чревато для замужней женщины бегство с любовником. – И знаете, что? Если бы вернуть прошлое, я снова сделала бы то, что сделала.
Она отвернулась и облокотилась на перила балкона, глядя на месяц сквозь пелену слез. За спиной она услышала постукивание трости: Корт возвращался в бальную залу. Небо было в звездах, но Филиппа не видела их, чувствуя только мучительную боль в груди. Возможно, это означало, что сердце ее разбито.Две недели спустя после бала в «Рокингемском аббатстве» Корт сидел в кабинете Уорбек-Кастла и с величайшим нетерпением ожидал Эмори Фрая, который должен был прибыть с минуты на минуту. Сыщик прислал депешу из Дувра, сообщая дату своего предполагаемого появления в Чиппингельме. Чем дальше, тем невыносимее становилось для Корта ожидание. Наконец он поднялся и прошел к окну. Все окна в кабинете были распахнуты настежь, из сада доносился густой аромат роз. Корт хмуро уставился на розовый куст, покрытый великолепными алыми цветками. Что за новости ожидают его? В депеше Фрая не было ни единого намека на результаты расследования.
Благодаря скандальной выходке Хестер Боуринг провинция снова бурлила сплетнями и пересудами. Были вытащены на свет Божий и оживленно обсуждались обстоятельства развода супругов Шелбурн, на чердаках раскапывались груды старых газет в поисках сведений на этот счет. Корт знал, что это пошатнет его положение, только-только начавшее упрочиваться. Пресса не была добра к нему в период слушания дела о разводе. Юная жена изображалась несчастной сироткой, голубкой, попавшей в когти ястреба. Немало говорилось о том, что нужно уж так напугать жену, уж так напугать, чтобы она решилась на побег с любовником!
И вот теперь все это снова жевалось и пережевывалось, обрастая новыми подробностями. Что в конечном счете заставило герцога Уорбека утверждать, что его жена виновна в измене, спрашивали некоторые. Филиппу и Сэндхерста не застали раздетыми, а ведь именно это признается судом как неоспоримый факт измены. Единственной уликой, предъявленной разъяренным супругом, было анонимное письмо. Однако многие, в том числе члены парламента, считали, что нелепо обвинять женщину только на основании грязной анонимки. Дело едва не было закрыто за недостаточностью улик. Палата лордов вообще отказалась осудить отсутствующую ответчицу, и хотя билль о разводе все же был проведен, в нем упоминалось только то, что было неопровержимым фактом: бегство леди Уорбек с другим мужчиной. Это давало основание подозревать ее в супружеской измене. Подозревать – но не утверждать, что она виновна. Ей даже была великодушно дарована возможность вступить в повторный брак.
Не менее живо обсуждалась компенсация, полученная Кортом за моральный ущерб. Маркиза Сэндхерста обязали выплатить оскорбленному супругу пятьдесят тысяч фунтов. Адвокат Сэндхерстов даже не оспорил невероятную цифру, и она была принята. В качестве ответного шага Уорбеку предписывалось вернуть полученное за женой приданое, что он с готовностью сделал, не видя никакой пользы для себя в обгорелых руинах Мур-Манора. Даже в период слушания дела аристократия была потрясена очевидной неравноценностью обмена, теперь же обсуждалось и то, что полученные в качестве компенсации деньги Корт выгодно вложил, и они уже принесли ему целое состояние, а в будущем должны еще больше обогатить его. Шесть лет назад он получил возможность обставить заново, и со всевозможной роскошью, свой лондонский дом, а фамильный замок Уорбек-Кастл обрел былое величие. Примерно в это же время его впервые начали называть Уорлоком – разумеется, не в лицо, а за глаза.
Корт рассеянно смотрел в окно, бессознательно сжимая набалдашник трости. До сих пор кое-кто из его знакомых втайне считал, что бегство Филиппы целиком лежит на его совести. Прошло уже шесть лет со дня свадьбы, но соседи-землевладельцы хорошо помнили его живую и милую невесту. Она произвела на них незабываемое и на редкость хорошее впечатление. К нему же всегда относились настороженно. Многих отталкивали его вспыльчивость, склонность к радостям не самым возвышенным и, наконец, цинизм.
Отвернувшись от окна, Корт прошел к шкафчику и налил себе стакан бренди. Со стаканом в руке он снова устроился за столом. Положив голову на высокую спинку кресла, он невидящим взглядом уставился на расписной потолок, перебирая в памяти события двух последних недель. Это были не самые удачные дни его жизни. Единственным лучом света в их унылом сумраке явилось сообщение, промелькнувшее в газете «Морнинг пост»: лорд и леди Броунлоу объявляли о расторжении помолвки своей дочери Клер с герцогом Уорбеком. Сия приятная новость ожидала его по возвращении из Кента.
Ежедневные визиты в Сэндхерст-Холл он не стал бы называть лучиками света – скорее, они были глотками свежего воздуха. Покончив с утренними делами, он ехал повидать сына. Был наконец куплен симпатичный пони, о котором молва трубила уже тогда, когда Корт только сговорился с владельцем о покупке. Кит теперь учился ездить на лошадке под присмотром опытного грума Сэндхерстов. Они дважды выбирались на рыбалку в сопровождении Fancuillo. Оба раза Филиппа наотрез отказалась составить им компанию.
Она избегала Корта после бала в «Рокингемском аббатстве», когда они наговорили друг другу немало горьких слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103