Они толкнули дверь и вошли. Но едва они сделали несколько шагов по коридору, как наткнулись на труп.
— На труп мужа?
— Нет, ваше величество.
— Так на чей же?
— Старого слуги по имени Иов.
— Хорошо. Что же дальше? — спросил король.
— В первой комнате направо по коридору, подле открытого и пустого сундука, увидели другой труп.
— На этот раз это был муж?
— Нет, ваше величество. Это было тело ландскнехта. Один мещанин признал в нем часового, которого он видел три дня тому назад у ворот Лувра.
— Черт возьми! — воскликнул король, нахмурив брови.
— Наконец, на первом этаже нашли труп служанки.
— А муж?
— Муж найден в реке. Он поражен ударом кинжала в спину.
— В каком месте его нашли?
— У Несльского парома.
— Господин староста! — вскричал король.— Да ведь это четыре убийства.
— Четыре, государь.
— Как же сюда замешался мертвый ландскнехт?
— Ваше величество, я произвел следствие, которое дало чрезвычайно странный результат.
Король с любопытством посмотрел на старосту.
— Следствие показало,— продолжал Иосиф Мирон,— что купец Самуил Лорио был убит вне дома, на берегу Сены и несколько капель крови были найдены на камнях под мостом Св. Михаила.
Карл IX вздрогнул. У него появилось смутное предчувствие, что в этом деле замешан Ренэфлорентиец. Староста продолжал:
— Купец Самуил Лорио получил удар сзади между лопаток. Хирург, за которым я посылал, утверждает, что смерть наступила мгновенно. Затем труп был брошен в реку. Однако странно, что рана была, по-видимому, нанесена тем орудием, которое поразило старика Иова и служанку.
— И ландскнехта? — спросил король.
— О, нет, государь.
— А,— протянул король, окончательно заинтересовавшись рассказом.
— Старик Иов, Самуил и служанка убиты трехгранным кинжалом французского производства.
— А ландскнехт?
— Ландскнехт же убит итальянским стилетом с четырехгранным клинком, оставившим едва заметную ранку. Однако удар был нанесен так же, как и первые три,— между лопаток,— прибавил староста,— и смерть наступила тоже мгновенно.
— Вот это совершенно непонятно,— прошептал король.
— Кроме того,— продолжал Иосиф Мирон,— кинжал, который висел на боку убитого ландскнехта, по форме клинка был похож на тот, которым убиты купец и его слуги.
— Не следует ли из этого заключить, что убийца переменил оружие?
— Нет, государь! Убийц было двое. Это предположение будет вероятнее. Они убили вдвоем Самуила Лорио под мостом Св. Михаила.
— Положим.
— И прежде чем бросить его в воду, они ограбили его, завладели ключом от входной двери, который он носил в кармане, и с помощью ключа проникли в дом.
— А! Я начинаю понимать,— сказал король.— Ландскнехт?
— Ландскнехт был одним из убийц. Его сообщник убил его, чтобы не делиться с ним добычей, найденной в сундуке.
— Знаете ли, господин староста,— заметил Карл IX,— что возводить такие обвинения на ландскнехта — дело крайне серьезное.
— Ваше величество,— сказал староста,— я должен сделать обвинение еще более серьезное.
— Гм,— заметил король.
— Настолько серьезное, что умоляю ваше величество выслушать меня наедине.
Король встал, немного взволнованный, дал знак и отошел с Иосифом Мироном в другой угол комнаты.
— Говорите! — сказал он.— Я слушаю.
Затем он проворчал:
— Все это точно назло! Я бываю голоден раз в году, и как раз в этот день мне помешали поужинать.
Рассказ Иосифа Мирона произвел сильное впечатление на собеседников Карла IX, потому что в это время уже смутно предчувствовались волнения, охватившие впоследствии буржуазию.
II
Царствование Карла IX уже предвещало те беспорядки, которые разразились в последующее правление, и не проходило дня, чтобы парижские купцы или ремесленники не вступали в ссору с дворянами.
Уже даже потому, что величественный купеческий староста осмелился прервать ужин короля и обвинить человека, носившего шпагу, можно было угадать в нем человека, протестующего против существовавшего порядка вещей.
Король отвел Иосифа Мирона настолько далеко, что сидевшие за столом не могли слышать их разговора, но собеседники короля внимательно следили за ними глазами.
— Господа,— вполголоса сказал де Пибрак,— в воздухе чувствуется гроза. Король нахмурил брови, а губы его побледнели: это признак бури.
— Берегись, Ренэ! — прошептал Ноэ на ухо принцу.
— Эти купцы становятся непомерно дерзки! — проворчал Крильон.— Послушаться их, то только из-за одного убитого буржуа необходимо созывать парламент.
Пока собеседники короля разговаривали вполголоса, Иосиф Мирон рассказывал Карлу IX:
— Ваше величество, пора бы вам каким-нибудь строгим указом пресечь дерзость некоторых иностранцев.
— Что вы этим хотите сказать?
— У несчастного ювелира нашли кинжал итальянской работы, тот самый стилет, которым был убит ландскнехт.
— Вот как! А этот кинжал у вас?
— Да, ваше величество, вот он.
Староста вытащил из-под полы своей длинной одежды кинжал флорентийца.
Взглянув на него, король, вспомнивший, что видел его у Ренэ и даже любовался прекрасной чеканкой его рукоятки, вздрогнул, и ноздри его расширились.
— Дайте мне его и кончайте ваши показания, господин староста.
— Рядом с кинжалом,— продолжал Иосиф Мирон,— лежал ключ. Убийца забыл эти вещи на стуле. О, ваше величество, ключ замечательной работы, и таких не сделают во всем государстве. Только итальянцы.
— Подайте мне ключ,— резко перебил его Карл IX.
Он взял ключ, который ему подал староста.
— Господин Иосиф Мирон,— сказал он,— вам не к чему называть имена. Идите домой. Даю вам слово, что преступник будет наказан.
— Надеюсь, государь,— с твердостью ответил на это староста.
Он поклонился и вышел.
Король снова занял свое место за столом, не сказав никому ни слова. Помолчав несколько минут, он сказал:
— Господа, я буду вам очень признателен, если вы никому не передадите того, о чем говорилось здесь. Я хочу расследовать это дело, прежде чем оно получит огласку.
Затем он прибавил, обращаясь к Пибраку:
— Предупредите королеву-мать, что я буду у нее сегодня вечером.
Король произнес последние слова, стараясь не показывать своего гнева, который, однако, он не мог скрыть.
С этой минуты король потерял аппетит, был мрачен и задумчив. Собеседники имели смущенный вид. Только Генрих и Ноэ иногда обменивались взглядами.
Наконец король встал из-за стола.
— Идите и предупредите королеву-мать,— сказал он Пибраку.
Капитан гвардии вышел из комнаты, не сказав ни слова.
— Господа, прощайте,— сказал король, отпуская таким образом дворян, которым он оказал честь, пригласив их к столу.
— Черт возьми! — проворчал де Крильон,— если бы ландскнехт, испортивший расположение духа короля, не умер, то я собственноручно свернул бы ему шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
— На труп мужа?
— Нет, ваше величество.
— Так на чей же?
— Старого слуги по имени Иов.
— Хорошо. Что же дальше? — спросил король.
— В первой комнате направо по коридору, подле открытого и пустого сундука, увидели другой труп.
— На этот раз это был муж?
— Нет, ваше величество. Это было тело ландскнехта. Один мещанин признал в нем часового, которого он видел три дня тому назад у ворот Лувра.
— Черт возьми! — воскликнул король, нахмурив брови.
— Наконец, на первом этаже нашли труп служанки.
— А муж?
— Муж найден в реке. Он поражен ударом кинжала в спину.
— В каком месте его нашли?
— У Несльского парома.
— Господин староста! — вскричал король.— Да ведь это четыре убийства.
— Четыре, государь.
— Как же сюда замешался мертвый ландскнехт?
— Ваше величество, я произвел следствие, которое дало чрезвычайно странный результат.
Король с любопытством посмотрел на старосту.
— Следствие показало,— продолжал Иосиф Мирон,— что купец Самуил Лорио был убит вне дома, на берегу Сены и несколько капель крови были найдены на камнях под мостом Св. Михаила.
Карл IX вздрогнул. У него появилось смутное предчувствие, что в этом деле замешан Ренэфлорентиец. Староста продолжал:
— Купец Самуил Лорио получил удар сзади между лопаток. Хирург, за которым я посылал, утверждает, что смерть наступила мгновенно. Затем труп был брошен в реку. Однако странно, что рана была, по-видимому, нанесена тем орудием, которое поразило старика Иова и служанку.
— И ландскнехта? — спросил король.
— О, нет, государь.
— А,— протянул король, окончательно заинтересовавшись рассказом.
— Старик Иов, Самуил и служанка убиты трехгранным кинжалом французского производства.
— А ландскнехт?
— Ландскнехт же убит итальянским стилетом с четырехгранным клинком, оставившим едва заметную ранку. Однако удар был нанесен так же, как и первые три,— между лопаток,— прибавил староста,— и смерть наступила тоже мгновенно.
— Вот это совершенно непонятно,— прошептал король.
— Кроме того,— продолжал Иосиф Мирон,— кинжал, который висел на боку убитого ландскнехта, по форме клинка был похож на тот, которым убиты купец и его слуги.
— Не следует ли из этого заключить, что убийца переменил оружие?
— Нет, государь! Убийц было двое. Это предположение будет вероятнее. Они убили вдвоем Самуила Лорио под мостом Св. Михаила.
— Положим.
— И прежде чем бросить его в воду, они ограбили его, завладели ключом от входной двери, который он носил в кармане, и с помощью ключа проникли в дом.
— А! Я начинаю понимать,— сказал король.— Ландскнехт?
— Ландскнехт был одним из убийц. Его сообщник убил его, чтобы не делиться с ним добычей, найденной в сундуке.
— Знаете ли, господин староста,— заметил Карл IX,— что возводить такие обвинения на ландскнехта — дело крайне серьезное.
— Ваше величество,— сказал староста,— я должен сделать обвинение еще более серьезное.
— Гм,— заметил король.
— Настолько серьезное, что умоляю ваше величество выслушать меня наедине.
Король встал, немного взволнованный, дал знак и отошел с Иосифом Мироном в другой угол комнаты.
— Говорите! — сказал он.— Я слушаю.
Затем он проворчал:
— Все это точно назло! Я бываю голоден раз в году, и как раз в этот день мне помешали поужинать.
Рассказ Иосифа Мирона произвел сильное впечатление на собеседников Карла IX, потому что в это время уже смутно предчувствовались волнения, охватившие впоследствии буржуазию.
II
Царствование Карла IX уже предвещало те беспорядки, которые разразились в последующее правление, и не проходило дня, чтобы парижские купцы или ремесленники не вступали в ссору с дворянами.
Уже даже потому, что величественный купеческий староста осмелился прервать ужин короля и обвинить человека, носившего шпагу, можно было угадать в нем человека, протестующего против существовавшего порядка вещей.
Король отвел Иосифа Мирона настолько далеко, что сидевшие за столом не могли слышать их разговора, но собеседники короля внимательно следили за ними глазами.
— Господа,— вполголоса сказал де Пибрак,— в воздухе чувствуется гроза. Король нахмурил брови, а губы его побледнели: это признак бури.
— Берегись, Ренэ! — прошептал Ноэ на ухо принцу.
— Эти купцы становятся непомерно дерзки! — проворчал Крильон.— Послушаться их, то только из-за одного убитого буржуа необходимо созывать парламент.
Пока собеседники короля разговаривали вполголоса, Иосиф Мирон рассказывал Карлу IX:
— Ваше величество, пора бы вам каким-нибудь строгим указом пресечь дерзость некоторых иностранцев.
— Что вы этим хотите сказать?
— У несчастного ювелира нашли кинжал итальянской работы, тот самый стилет, которым был убит ландскнехт.
— Вот как! А этот кинжал у вас?
— Да, ваше величество, вот он.
Староста вытащил из-под полы своей длинной одежды кинжал флорентийца.
Взглянув на него, король, вспомнивший, что видел его у Ренэ и даже любовался прекрасной чеканкой его рукоятки, вздрогнул, и ноздри его расширились.
— Дайте мне его и кончайте ваши показания, господин староста.
— Рядом с кинжалом,— продолжал Иосиф Мирон,— лежал ключ. Убийца забыл эти вещи на стуле. О, ваше величество, ключ замечательной работы, и таких не сделают во всем государстве. Только итальянцы.
— Подайте мне ключ,— резко перебил его Карл IX.
Он взял ключ, который ему подал староста.
— Господин Иосиф Мирон,— сказал он,— вам не к чему называть имена. Идите домой. Даю вам слово, что преступник будет наказан.
— Надеюсь, государь,— с твердостью ответил на это староста.
Он поклонился и вышел.
Король снова занял свое место за столом, не сказав никому ни слова. Помолчав несколько минут, он сказал:
— Господа, я буду вам очень признателен, если вы никому не передадите того, о чем говорилось здесь. Я хочу расследовать это дело, прежде чем оно получит огласку.
Затем он прибавил, обращаясь к Пибраку:
— Предупредите королеву-мать, что я буду у нее сегодня вечером.
Король произнес последние слова, стараясь не показывать своего гнева, который, однако, он не мог скрыть.
С этой минуты король потерял аппетит, был мрачен и задумчив. Собеседники имели смущенный вид. Только Генрих и Ноэ иногда обменивались взглядами.
Наконец король встал из-за стола.
— Идите и предупредите королеву-мать,— сказал он Пибраку.
Капитан гвардии вышел из комнаты, не сказав ни слова.
— Господа, прощайте,— сказал король, отпуская таким образом дворян, которым он оказал честь, пригласив их к столу.
— Черт возьми! — проворчал де Крильон,— если бы ландскнехт, испортивший расположение духа короля, не умер, то я собственноручно свернул бы ему шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21