Я его просто не выношу.
— Нет, сэр. — Джек стал прикидывать, не прочесть ли что-то из «Гамлета», но тут же отверг эту мысль. Пьеса была чересчур уж трагичной, а тут требовалось нечто иное, берущее за душу, тихое. Он быстро порылся в памяти и просиял. — Нет, это Томас Грей. Его элегия «Сельское кладбище».
— Томас Грей? У меня есть его книга. — Бледные щеки недужного порозовели. — Это, пожалуй, то, что нам надо. Давай-давай, парень, читай!
Джек перевел дыхание, кашлянул и завел.
Уже бледнеет день, скрываясь за горою;
Шумящие стада толпятся над рекой;
Усталый селянин медлительной стопою
Идет, задумавшись, в шалаш спокойный свой.
Он почувствовал, как солдаты в его лодке, да и в соседних, напряглись, прислушиваясь к нему, но не смутился, а напротив, охваченный странным воодушевлением, продолжил чтение, воссоздавая фрагмент за фрагментом картину сумеречного кладбища с простыми могилами и замшелыми, потрескавшимися надгробиями, под какими покоились безымянные сельские труженики, точно такие же, как отцы и матери тех, кто сейчас слушал его. Тех, кто, оставив родительский дом, покинул холмы своего отечества, чтобы сражаться за его интересы на болотистых бурых равнинах, сменив серпы на штыки, топоры на мушкеты, а плуги на пушки. Тех, кого слова замечательного поэта на доли мгновения волшебным образом воссоединили с их близкими и с бесконечно далекой от них родной стороной.
Негромкий голос чтеца проникновенно звучал в тишине лунной ночи, но тут в борт лодки ткнулась волна, потом вторая, третья, вода заплескалась, и, хотя до конца элегии было еще далеко, очередное четверостишие Джек прочел так, словно оно было последним.
На всех ярится смерть — царя, любимца славы,
Всех ищет грозная… и некогда найдет;
Всемощныя судьбы незыблемы уставы;
И путь величия ко гробу нас ведет.
— Да, — встрепенулся Вулф. — Славы! И еще до могилы, заметьте! Что ж, если так все и выйдет, я с превеликой благодарностью улягусь в нее. Это наконец прилив, мистер Чадз?
— Да, сэр, он самый.
— Тогда давайте-ка оседлаем его.
По череде лодок побежала команда рубить канаты; на грот «Швейцарии», сигналя остальным рейдерам, подняли два фонаря. Вулф встал, чтобы перебраться на свою плоскодонку, и для устойчивости оперся на плечо Джека.
— Боже мой, Абсолют, — сказал он. — Наверное, я променял бы воинскую карьеру на возможность писать такие стихи. М-да. — Он подмигнул. — А может, и нет!
И легко перескочил через борт.
Слева послышался вздох, Макдональд согнутым пальцем отер увлажненные веки. Заметив взгляд Джека, он ничуть не смутился и проворчал:
— Этот писака по духу истинный горец. К югу от Инвернесса люди обычно черствы.
Лодки одна за одной отваливали от «Швейцарии», их подхватывало течение вздувшейся от дождей полноводной реки. Капитан Чадз первым направил плоскодонку на север, и взбудораженный новизной ощущений Джек подался вперед. Его осадили — и голосом, и рукой.
— Спокойствие, Абсолют, уж больно ты скор. Нам еще надо пройти несколько миль, а наверху — патрули, их там целая уйма. Сядь и терпи, как и все.
Лодка неслась, словно бы повинуясь одним движениям руля, весла пускали в ход лишь по команде Чадза. Слева темной массой, взбегавшей к звездному небу, высился берег. Дважды там вспыхивали огни, французы размахивали фонарями. Но никто не окликнул плывущих, и они тоже помалкивали, опасаясь выдать себя. Мрак, скольжение, тишина завораживали, ощущение времени притупилось. Они плыли и плыли, потом вдали что-то грохнуло. Джек вскинулся.
— Гром?
— Наши у острова Орлеан, — прошептал капитан Дилон. — Дают там Монкальму прикурить. Он считает, что мы попытаемся высадиться где-то у Бьюпорта, и тянет туда свои силы. Боже, оставь его в этой уверенности на всю эту ночь!
Глухие удары превратились в размеренную канонаду. Неожиданно на берегу вспыхнул фонарь. В густом мраке ночи он показался ярким, как солнце. Долетевший до лодки окрик прозвучал ужасающе громко:
— Qui est la?
Макдональд, склонившись к Джеку, прошептал:
— Начинаем ломать комедию. — Потом отозвался: La France!
— Quel regiment? — раздался еще один окрик.
— De la Marine .
Наступила полнейшая тишина, все затаили дыхание. На берегу что-то стукнуло, створку фонаря подняли, раздули фитиль. Короткая вспышка огня выхватила из мрака бородатое лицо с трубкой и шерстяную шапочку с кистью. Патрульный помахал фонарем и закрыл его. Свет погас.
— Прекрасно, сэр, — выдохнул чуть позже Джек.
— Дело не только во мне, — отозвался Макдональд. — Наша разведка донесла, что сегодняшней ночью лягушатники на приливной волне планируют кое-что перебросить из города. Нас принимают за них.
Капитан Чадз, с трудом разворачивая посудину, сердитым жестом призвал их к молчанию.
— Проклятье! — с яростью прошептал он, напряженно вглядываясь во тьму.
— Что случилось, дружище? — спросил шепотом Хоу.
— Сдается… нас пронесло мимо бухточки Ан-дю-Фюлон.
— Что? — Полковник досадливо дернулся. — Тогда высаживай нас на берег, моряк.
— Я не уверен…
— Высаживай нас! Это приказ. Нам в любом случае надо на землю.
Теперь, чтобы одолеть стремительное течение, понадобились все силы гребцов. Послушная веслам и рулю плоскодонка вскоре вышла на мелководье, и пехотинцы, сидевшие на носу, выпрыгнули из нее. Вода доходила им до пояса, но они все же вытолкнули лодку на берег и потом, уже вместе со всеми, затащили на крутой склон.
Джек, с мушкетом, болтающимся за спиной, вскарабкался на площадку под уходящей вверх кручей, где первая рота уже выстраивалась в боевые ряды. Сзади на свет вспыхнувших фонарей шли еще две лодки. Чадз повернулся к ним, но Хоу схватил его за рукав.
— Ну, моряк! — пролаял он.
Чадз явно тянул время, глазея на поросший подлеском обрыв.
— Ну… мы и впрямь промахнулись, когда уходили от патрулей. Но, на мой взгляд, не слишком.
— И на сколько «не слишком»? — язвительно спросил Дилон.
— Мне кажется, эта долбаная тропа где-то, в задницу, там… в двух сотнях ярдов.
Чадз махнул рукой в темноту.
— Где-то, в задницу… там? — Дилон посмотрел на Хоу. — Нам надо ее разыскать.
Хоу смотрел вверх.
— Полковник?
— Вот ты и ищи, — был ответ. — Забирай своих бедолаг и ступай. Но мы, держу пари, попадем туда раньше. — Он выпятил подбородок. — Заберемся наверх и ударим французикам в тыл.
Дилон в растерянности открыл было рот, но Хоу уже повернулся к Макдональду:
— Вы будете сопровождать меня, сэр. Посмотрим, сумеете ли вы обдурить патрульных еще раз.
Дилон, на которого демонстративно не обращали внимания, пожал плечами и, махнув рукой, повел свою роту во мрак. Хоу с сержантами занялся построением остальных.
— Ты будешь при мне, — сказал Джеку Макдональд. -Как твой французский?
— Никак, — ответил Джек, ухмыляясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Нет, сэр. — Джек стал прикидывать, не прочесть ли что-то из «Гамлета», но тут же отверг эту мысль. Пьеса была чересчур уж трагичной, а тут требовалось нечто иное, берущее за душу, тихое. Он быстро порылся в памяти и просиял. — Нет, это Томас Грей. Его элегия «Сельское кладбище».
— Томас Грей? У меня есть его книга. — Бледные щеки недужного порозовели. — Это, пожалуй, то, что нам надо. Давай-давай, парень, читай!
Джек перевел дыхание, кашлянул и завел.
Уже бледнеет день, скрываясь за горою;
Шумящие стада толпятся над рекой;
Усталый селянин медлительной стопою
Идет, задумавшись, в шалаш спокойный свой.
Он почувствовал, как солдаты в его лодке, да и в соседних, напряглись, прислушиваясь к нему, но не смутился, а напротив, охваченный странным воодушевлением, продолжил чтение, воссоздавая фрагмент за фрагментом картину сумеречного кладбища с простыми могилами и замшелыми, потрескавшимися надгробиями, под какими покоились безымянные сельские труженики, точно такие же, как отцы и матери тех, кто сейчас слушал его. Тех, кто, оставив родительский дом, покинул холмы своего отечества, чтобы сражаться за его интересы на болотистых бурых равнинах, сменив серпы на штыки, топоры на мушкеты, а плуги на пушки. Тех, кого слова замечательного поэта на доли мгновения волшебным образом воссоединили с их близкими и с бесконечно далекой от них родной стороной.
Негромкий голос чтеца проникновенно звучал в тишине лунной ночи, но тут в борт лодки ткнулась волна, потом вторая, третья, вода заплескалась, и, хотя до конца элегии было еще далеко, очередное четверостишие Джек прочел так, словно оно было последним.
На всех ярится смерть — царя, любимца славы,
Всех ищет грозная… и некогда найдет;
Всемощныя судьбы незыблемы уставы;
И путь величия ко гробу нас ведет.
— Да, — встрепенулся Вулф. — Славы! И еще до могилы, заметьте! Что ж, если так все и выйдет, я с превеликой благодарностью улягусь в нее. Это наконец прилив, мистер Чадз?
— Да, сэр, он самый.
— Тогда давайте-ка оседлаем его.
По череде лодок побежала команда рубить канаты; на грот «Швейцарии», сигналя остальным рейдерам, подняли два фонаря. Вулф встал, чтобы перебраться на свою плоскодонку, и для устойчивости оперся на плечо Джека.
— Боже мой, Абсолют, — сказал он. — Наверное, я променял бы воинскую карьеру на возможность писать такие стихи. М-да. — Он подмигнул. — А может, и нет!
И легко перескочил через борт.
Слева послышался вздох, Макдональд согнутым пальцем отер увлажненные веки. Заметив взгляд Джека, он ничуть не смутился и проворчал:
— Этот писака по духу истинный горец. К югу от Инвернесса люди обычно черствы.
Лодки одна за одной отваливали от «Швейцарии», их подхватывало течение вздувшейся от дождей полноводной реки. Капитан Чадз первым направил плоскодонку на север, и взбудораженный новизной ощущений Джек подался вперед. Его осадили — и голосом, и рукой.
— Спокойствие, Абсолют, уж больно ты скор. Нам еще надо пройти несколько миль, а наверху — патрули, их там целая уйма. Сядь и терпи, как и все.
Лодка неслась, словно бы повинуясь одним движениям руля, весла пускали в ход лишь по команде Чадза. Слева темной массой, взбегавшей к звездному небу, высился берег. Дважды там вспыхивали огни, французы размахивали фонарями. Но никто не окликнул плывущих, и они тоже помалкивали, опасаясь выдать себя. Мрак, скольжение, тишина завораживали, ощущение времени притупилось. Они плыли и плыли, потом вдали что-то грохнуло. Джек вскинулся.
— Гром?
— Наши у острова Орлеан, — прошептал капитан Дилон. — Дают там Монкальму прикурить. Он считает, что мы попытаемся высадиться где-то у Бьюпорта, и тянет туда свои силы. Боже, оставь его в этой уверенности на всю эту ночь!
Глухие удары превратились в размеренную канонаду. Неожиданно на берегу вспыхнул фонарь. В густом мраке ночи он показался ярким, как солнце. Долетевший до лодки окрик прозвучал ужасающе громко:
— Qui est la?
Макдональд, склонившись к Джеку, прошептал:
— Начинаем ломать комедию. — Потом отозвался: La France!
— Quel regiment? — раздался еще один окрик.
— De la Marine .
Наступила полнейшая тишина, все затаили дыхание. На берегу что-то стукнуло, створку фонаря подняли, раздули фитиль. Короткая вспышка огня выхватила из мрака бородатое лицо с трубкой и шерстяную шапочку с кистью. Патрульный помахал фонарем и закрыл его. Свет погас.
— Прекрасно, сэр, — выдохнул чуть позже Джек.
— Дело не только во мне, — отозвался Макдональд. — Наша разведка донесла, что сегодняшней ночью лягушатники на приливной волне планируют кое-что перебросить из города. Нас принимают за них.
Капитан Чадз, с трудом разворачивая посудину, сердитым жестом призвал их к молчанию.
— Проклятье! — с яростью прошептал он, напряженно вглядываясь во тьму.
— Что случилось, дружище? — спросил шепотом Хоу.
— Сдается… нас пронесло мимо бухточки Ан-дю-Фюлон.
— Что? — Полковник досадливо дернулся. — Тогда высаживай нас на берег, моряк.
— Я не уверен…
— Высаживай нас! Это приказ. Нам в любом случае надо на землю.
Теперь, чтобы одолеть стремительное течение, понадобились все силы гребцов. Послушная веслам и рулю плоскодонка вскоре вышла на мелководье, и пехотинцы, сидевшие на носу, выпрыгнули из нее. Вода доходила им до пояса, но они все же вытолкнули лодку на берег и потом, уже вместе со всеми, затащили на крутой склон.
Джек, с мушкетом, болтающимся за спиной, вскарабкался на площадку под уходящей вверх кручей, где первая рота уже выстраивалась в боевые ряды. Сзади на свет вспыхнувших фонарей шли еще две лодки. Чадз повернулся к ним, но Хоу схватил его за рукав.
— Ну, моряк! — пролаял он.
Чадз явно тянул время, глазея на поросший подлеском обрыв.
— Ну… мы и впрямь промахнулись, когда уходили от патрулей. Но, на мой взгляд, не слишком.
— И на сколько «не слишком»? — язвительно спросил Дилон.
— Мне кажется, эта долбаная тропа где-то, в задницу, там… в двух сотнях ярдов.
Чадз махнул рукой в темноту.
— Где-то, в задницу… там? — Дилон посмотрел на Хоу. — Нам надо ее разыскать.
Хоу смотрел вверх.
— Полковник?
— Вот ты и ищи, — был ответ. — Забирай своих бедолаг и ступай. Но мы, держу пари, попадем туда раньше. — Он выпятил подбородок. — Заберемся наверх и ударим французикам в тыл.
Дилон в растерянности открыл было рот, но Хоу уже повернулся к Макдональду:
— Вы будете сопровождать меня, сэр. Посмотрим, сумеете ли вы обдурить патрульных еще раз.
Дилон, на которого демонстративно не обращали внимания, пожал плечами и, махнув рукой, повел свою роту во мрак. Хоу с сержантами занялся построением остальных.
— Ты будешь при мне, — сказал Джеку Макдональд. -Как твой французский?
— Никак, — ответил Джек, ухмыляясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87