Цена была просто астрономической, но обоснованной: в городе по весне не хватало еды. За нее драли втридорога, однако в кармане могавка лежала еще пара-тройка подобных монет, ибо ему на подходе к окраинам Монреаля удалось подстрелить лань. Добычу они тут же продали страшно замызганной и зачуханной армейской кухарке, которая, собственно, и направила их сюда. Большинство городских распивочных и столовых по приказу властей, стремящихся как-то сдержать убыль съестных припасов, обслуживало лишь местных жителей, но в жилах содержателя этой таверны текла кровь абенаки, и потому он принимал всех, кто был в состоянии заплатить за спиртное и пищу, и безжалостно вышибал за дверь тех, кто эту способность терял.
Как только двое пьянчуг свалились на пол, вяло ругаясь и лениво друг друга тузя, Джек и Ате тут же заняли их места, сложив у ног свои мешки и мушкеты. Первый глоток рома всколыхнул в Джеке столь сладостные воспоминания, что он, закрыв глаза, предался восхитительным грезам, а открыв их, долго не мог понять, куда это его унесло с Мейден-лейн. Там было так уютно, спокойно, а тут выли скрипки, визжали женщины, и ревели дерущиеся мужчины. Они дрались из-за шлюх, из-за выпивки, из-за места у стойки и просто так, сами не понимая из-за чего. Их рознили лишь форма и облик: в белом были солдаты регулярных подразделений, в вязаных шапочках — ополченцы, с конскими хвостами на головах — туземцы, правда, двоих из последних от всех прочих завсегдатаев забегаловки отличало еще кое-что. У них была цель, и, помня о ней, Джек мотнул головой, когда Ате жестом предложил ему новую порцию рома. Абсолюта, кстати, после длительного алкогольного воздержания и так уже несколько повело.
Во время привала в лагере ирокезов, разбитом под бастионами Монреаля, им изложили три версии будущих действий набранных Леви войск. Армия с потеплением либо выступает на Квебек, либо идет громить генерала Амхерста, либо вообще никуда не идет. Так что добровольные лазутчики выведали там не многое, зато общение с ирокезами придало Джеку уверенности в себе. Со своими татуировками и корнуолльской смуглостью он вполне сошел за могавка, к тому же Ате щедро покрыл его голову, шею и плечи соком каких-то ягод. Ну а некоторое косноязычие впечатления отнюдь не испортило. Ведь не каждому от рождения дается внятная речь.
Но сейчас ему был нужен французский. Чтобы сыскать в разгульной толпе человека, знающего побольше других. Или знающего того, кто знает побольше, и потому Ате со своим кувшинчиком рома принялся обходить подгулявших индейцев, а Джек, в свою очередь изображая свойского малого, стал тереться возле солдат. Это не вызвало ни у кого раздражения, ибо облик многих канадцев явственно говорил, что в их жилах наряду с европейской струится и туземная кровь, да и дармовая выпивка очень способствовала сближению рас, попутно развязывая языки. Джек вдосталь наслушался россказней о тупости командиров, о плохой амуниции, о бессердечности шлюх, пока не набрел на господинчика, разглагольствующего совсем о другом.
Этому толстячку, без сомнения, не приходилось зимовать в пещерах или палатках. Тучный, розовощекий, в чистом цивильном костюме, он выглядел в общем бедламе как петух, волей случая заскочивший на скотный двор. Шелк платка под двойным подбородком, щеки, изрядно изрытые оспинами, над всем этим — щедро обсыпанный пудрой парик.
Короче, он был весьма импозантен и к тому же велеречив. Он не просто говорил, он вещал, причем на хорошем европейском французском, который Джек понимал много лучше, чем гортанную тарабарщину, на какой тут общались. И понятное дело, героем его монологов был лишь он сам. Но поскольку оратор не возражал против того, чтобы окружающие подливали себе в кружки ром из стоящего перед ним вместительного кувшина, к нему охотно прислушивались, а он распалялся все пуще. В конце концов Джек устал от потока неуемного хвастовства и собирался уйти, как вдруг услышал насторожившее его имя.
— Знаете ли, месье, — сказал толстячок, оттопыривая губу. — Я полностью согласен, есть очень глупые генералы, но шевалье де Леви — совсем другой человек. Он всегда готов выслушать мнение людей опытных, людей умных. Только вчера, например, мы с ним беседовали об артиллерии, и я дал ему два, по-моему, весьма дельных совета. Видите ли, я служил в артиллерии. До того, как получил свою рану.
Со вздохом мученика он похлопал себя по плечу, подняв в воздух облако мелкой пудры. Затем слил остатки рома в свою оловянную кружку и поднял ее.
— За благородного человека, благодаря которому мы все имеем возможность здесь пировать, за моего нанимателя и, можно сказать, моего друга — шевалье де Леви!
Присутствующие весьма неохотно присоединились к этому тосту, понимая, что кувшин уже пуст, и озираясь в поисках нового благодетеля. Когда толпа рассеялась, щеголь вздохнул, ставя свою кружку на стол… и Джек моментально плеснул в нее новую порцию рома.
— Ну, спасибо, друг мой.
Толстячок отхлебнул, рыгнул и постарался сфокусировать взгляд.
— Подумать только, — сказал он, понизив голос до шепота. — А ведь ты очень хорош, бычок. Откуда ты взялся?
Он произнес это тем тоном, каким взрослые обращаются к глупым, но все-таки симпатичным детишкам.
— Из Остенвегачи, — кратко ответил Джек, назвав одно из основных поселений канадских ирокезов, воевавших на стороне Франции, а затем с нарочитым туземным акцентом добавил: — Я пришел убивать англичан. Вчера я убил многих!
Толстяк снисходительно улыбнулся.
— Не сомневаюсь. Видно, Большой Отец Леви хорошо платит за скальпы, раз ты можешь покупать себе ром.
Он выразительно толкнул свою кружку к Джеку. Емкость была охотно наполнена и с не меньшей охотой осушена.
— Могу я узнать твое имя?
— Дагановеда.
— Юбер. — Щеголь тряхнул головой, вновь рассыпая во все стороны пудру. — А кто научил тебя так замечательно говорить по-французски, малыш?
«Одна юная леди в старом добром Лондоне», — хотел было сказать Джек, воображая, какой это вызовет шок, однако вслух равнодушно ответил:
— Черная Ряса. В деревне. Я прислуживал в церкви.
— Мальчик-прислужник. Так-так.
В глазах толстяка, уже основательно затуманенных, появился масляный блеск. Он словно бы невзначай положил руку на бедро собеседника и что-то пробормотал.
Нельзя сказать, что Джек никогда не сталкивался с подобными заигрываниями. Во всем Вестминстере вряд ли сыскался бы мальчик, сумевший их избежать. И все же, как только забрезжила альтернатива, он с чистым сердцем предпочел дам. Однако сейчас было не время афишировать свои вкусы, и потому Джек отодвинулся, лишь когда пухлые пальцы принялись мять ему пах.
— Нет? — промурлыкал с удивлением Юбер.
Джек выразительно пожал плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Как только двое пьянчуг свалились на пол, вяло ругаясь и лениво друг друга тузя, Джек и Ате тут же заняли их места, сложив у ног свои мешки и мушкеты. Первый глоток рома всколыхнул в Джеке столь сладостные воспоминания, что он, закрыв глаза, предался восхитительным грезам, а открыв их, долго не мог понять, куда это его унесло с Мейден-лейн. Там было так уютно, спокойно, а тут выли скрипки, визжали женщины, и ревели дерущиеся мужчины. Они дрались из-за шлюх, из-за выпивки, из-за места у стойки и просто так, сами не понимая из-за чего. Их рознили лишь форма и облик: в белом были солдаты регулярных подразделений, в вязаных шапочках — ополченцы, с конскими хвостами на головах — туземцы, правда, двоих из последних от всех прочих завсегдатаев забегаловки отличало еще кое-что. У них была цель, и, помня о ней, Джек мотнул головой, когда Ате жестом предложил ему новую порцию рома. Абсолюта, кстати, после длительного алкогольного воздержания и так уже несколько повело.
Во время привала в лагере ирокезов, разбитом под бастионами Монреаля, им изложили три версии будущих действий набранных Леви войск. Армия с потеплением либо выступает на Квебек, либо идет громить генерала Амхерста, либо вообще никуда не идет. Так что добровольные лазутчики выведали там не многое, зато общение с ирокезами придало Джеку уверенности в себе. Со своими татуировками и корнуолльской смуглостью он вполне сошел за могавка, к тому же Ате щедро покрыл его голову, шею и плечи соком каких-то ягод. Ну а некоторое косноязычие впечатления отнюдь не испортило. Ведь не каждому от рождения дается внятная речь.
Но сейчас ему был нужен французский. Чтобы сыскать в разгульной толпе человека, знающего побольше других. Или знающего того, кто знает побольше, и потому Ате со своим кувшинчиком рома принялся обходить подгулявших индейцев, а Джек, в свою очередь изображая свойского малого, стал тереться возле солдат. Это не вызвало ни у кого раздражения, ибо облик многих канадцев явственно говорил, что в их жилах наряду с европейской струится и туземная кровь, да и дармовая выпивка очень способствовала сближению рас, попутно развязывая языки. Джек вдосталь наслушался россказней о тупости командиров, о плохой амуниции, о бессердечности шлюх, пока не набрел на господинчика, разглагольствующего совсем о другом.
Этому толстячку, без сомнения, не приходилось зимовать в пещерах или палатках. Тучный, розовощекий, в чистом цивильном костюме, он выглядел в общем бедламе как петух, волей случая заскочивший на скотный двор. Шелк платка под двойным подбородком, щеки, изрядно изрытые оспинами, над всем этим — щедро обсыпанный пудрой парик.
Короче, он был весьма импозантен и к тому же велеречив. Он не просто говорил, он вещал, причем на хорошем европейском французском, который Джек понимал много лучше, чем гортанную тарабарщину, на какой тут общались. И понятное дело, героем его монологов был лишь он сам. Но поскольку оратор не возражал против того, чтобы окружающие подливали себе в кружки ром из стоящего перед ним вместительного кувшина, к нему охотно прислушивались, а он распалялся все пуще. В конце концов Джек устал от потока неуемного хвастовства и собирался уйти, как вдруг услышал насторожившее его имя.
— Знаете ли, месье, — сказал толстячок, оттопыривая губу. — Я полностью согласен, есть очень глупые генералы, но шевалье де Леви — совсем другой человек. Он всегда готов выслушать мнение людей опытных, людей умных. Только вчера, например, мы с ним беседовали об артиллерии, и я дал ему два, по-моему, весьма дельных совета. Видите ли, я служил в артиллерии. До того, как получил свою рану.
Со вздохом мученика он похлопал себя по плечу, подняв в воздух облако мелкой пудры. Затем слил остатки рома в свою оловянную кружку и поднял ее.
— За благородного человека, благодаря которому мы все имеем возможность здесь пировать, за моего нанимателя и, можно сказать, моего друга — шевалье де Леви!
Присутствующие весьма неохотно присоединились к этому тосту, понимая, что кувшин уже пуст, и озираясь в поисках нового благодетеля. Когда толпа рассеялась, щеголь вздохнул, ставя свою кружку на стол… и Джек моментально плеснул в нее новую порцию рома.
— Ну, спасибо, друг мой.
Толстячок отхлебнул, рыгнул и постарался сфокусировать взгляд.
— Подумать только, — сказал он, понизив голос до шепота. — А ведь ты очень хорош, бычок. Откуда ты взялся?
Он произнес это тем тоном, каким взрослые обращаются к глупым, но все-таки симпатичным детишкам.
— Из Остенвегачи, — кратко ответил Джек, назвав одно из основных поселений канадских ирокезов, воевавших на стороне Франции, а затем с нарочитым туземным акцентом добавил: — Я пришел убивать англичан. Вчера я убил многих!
Толстяк снисходительно улыбнулся.
— Не сомневаюсь. Видно, Большой Отец Леви хорошо платит за скальпы, раз ты можешь покупать себе ром.
Он выразительно толкнул свою кружку к Джеку. Емкость была охотно наполнена и с не меньшей охотой осушена.
— Могу я узнать твое имя?
— Дагановеда.
— Юбер. — Щеголь тряхнул головой, вновь рассыпая во все стороны пудру. — А кто научил тебя так замечательно говорить по-французски, малыш?
«Одна юная леди в старом добром Лондоне», — хотел было сказать Джек, воображая, какой это вызовет шок, однако вслух равнодушно ответил:
— Черная Ряса. В деревне. Я прислуживал в церкви.
— Мальчик-прислужник. Так-так.
В глазах толстяка, уже основательно затуманенных, появился масляный блеск. Он словно бы невзначай положил руку на бедро собеседника и что-то пробормотал.
Нельзя сказать, что Джек никогда не сталкивался с подобными заигрываниями. Во всем Вестминстере вряд ли сыскался бы мальчик, сумевший их избежать. И все же, как только забрезжила альтернатива, он с чистым сердцем предпочел дам. Однако сейчас было не время афишировать свои вкусы, и потому Джек отодвинулся, лишь когда пухлые пальцы принялись мять ему пах.
— Нет? — промурлыкал с удивлением Юбер.
Джек выразительно пожал плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87