— Молодец, что еще?
— «Блатные» в карты Стрельца проиграли…
— Что? Стрельцова?!!…
— Да, и Абрамяна…
— Кто?!!
— Середенко с Федькиным двух молодых «развели» в карты. Дочиста обыграли и срок назначили: либо за двое суток долг отдадут, либо апостолов положат, либо «опустят» их.
— Куда Мартын смотрел? Его что, зря смотрящим поставили?
— С Мартыном проблемы. Его «зафоршмачить» могут в скором времени. Сам он мужик авторитетный, сильный, но вот дружки у него — говно, пьянь! Тем более Лосев пидором оказался, на полустанке «маляву» с воли подкинули. Вы знаете, Мартын Лося поддерживал, на соседних полках спали… Ну, Лося, конечно, по всем законам «опустили», сам Мартын и «опускал», Лось теперь сортиры чистит, но авторитет-то, сами понимаете, у Мартына того… Вот Середа с Федей и метят на его место…
— Ладно, спасибо, что предупредил. Кто из молодых проигрался?
— Зуев из «блатного» и Заболотских из фраеров.
Семенов сразу постарался вспомнить этих людей. Дело нелегкое: попробуй вспомни, когда их тут — две тысячи, в одинаковые фуфайки одетых. Хотя нет, постой, Заболотских — это лопоухий, прыщавый, с грыжей. У него — шестое купе, боковая полка, третий ярус. Из бывших студентов, на Поездок сдан по заявлению бывшей жены как ГСР, подозревается в мелких кражах и торговле наркотиками. Ну, с ним разберутся быстро. А вот Зуев… Да, с этим посложнее — из питерских бандюков, проходил по мокрому делу. В авторитеты метит. Тут без карцера не обойтись.
— И еще…
Семенов напрягся. Он давно изучил Нырка и хорошо знал, что самое важное Нырок оставит на конец разговора.
— Среди апостолов «крыса» завелась. Лютая «крыса»! Кто — не спрашивайте, не знаю, но «крыса» есть!
Семенов вздрогнул, он ожидал чего угодно, но только не этого! Апостолы потому и апостолы, что безгрешны. Нет, конечно, и они порой допускали небольшие служебные нарушения, как то: смотрели сквозь пальцы на незаконный пронос спиртного и наличных денег в Поездок, внеочередное отоваривание на редких станциях, несоблюдение комендантского часа — ведь у пассажиров Поездка тоже были дни рождения, а то и свадьбы, возникающие по причине опять же незаконных проникновений в женские вагоны (причем семьи порой получались на редкость крепкими). Но «крысой» апостол быть не мог. Апостолов тщательно отбирали, апостолы давали клятву, все апостолы окрещены кровью…
— Ты уверен? — тихо спросил Семенов.
Нырок лишь кивнул.
— Ладно, спасибо, что предупредил. Разберемся. Слушай, откуда столько наркоты в Поездке?
Нырок лишь пожал плечами, мол, думай сам.
В это время в коридоре загрохотали сапожищи, в дверь стукнули прикладом. Голос с явно хохляцким акцентом поторопил: «Хватит срать, полчаса до „комендантского“.
— Да пошел ты! — скучным голосом ответил Нырок и тут же быстро зашептал в окошко: — Сергей Михалыч, как бы мне отдохнуть?
— К Вальке небось пойдешь?
— К ней, конечно!
— Ладно, вот держи пропуск, Сучилиной подписанный. Вроде как премия за ремонт батареи в четвертом вагоне. Подотрешь фамилию — пройдешь. Еще вот гостинчик. — Семенов протянул завернутый в газету плоский пакет.
Нырок вопросительно глянул на подарок.
— Бери, бери, там все, что надо, — сказал Семенов. — Но смотри, в последний раз. Лучше я тебе деньгами подкину, раз Поездок от наркоты ломится…
Нырок промолчал, вернул диктофон, тщательно упрятал пакет под курткой. Дождавшись, когда Семенов захлопнет окошко, спустил воду в унитазе и бесшумно выскользнул за дверь. Через минуту в сортир кто-то ввалился. И, судя по топоту сапог, — не один.
— Ну че ты там возишься, давай быстрее, — прогудел кто-то басом.
— Вась, ну может, эта… не будем? — неуверенно возразил фальцет. — Я бы тебе, эта… во вторник все вернул бы.
— Слышь, — решительно заявил бас, — я те ща всю морду разобью. Не хрена было играть, раз отдавать нечем… Давай скорей, а то до «комендантки» не успеем.
За стенкой раздались характерные звуки гомосексуального акта. Судя по тому, что не только «бас» удовлетворенно покрякивал, но и «фальцет» постанывал не без страсти — насилия здесь не наблюдалось. Видать, не впервой пацан расплачивался задницей за карточный долг.
«Фу, какая гадость», — подумал Семенов.
НЕОБХОДИМЫЕ ПОЯСНЕНИЯ: Автор просит прощения за обилие жаргона и полунормативный текст в предыдущей главе. Но фактически Поездки — это передвижные следственные изоляторы, а потому и порядки здесь тюремные, со всеми вытекающими последствиями. И как вы, наверное, поняли, Нырок, Швабра, Кактус — прозвища, клички (кстати, все фамилии, прозвища и клички в повести изменены, любые совпадения случайны).
Глава 3
УСАТЫЙ ОРАКУЛ
В «цыганском» вагоне было, как обычно, шумно: звенела гитара, дюжина красоток в пестрых юбках собралась в одном из купе и пела жалобно что-то, то ли о любви, то ли о свободе и цыганском счастье. По проходу бегало два десятка чумазых ребятишек в дорогих, но очень грязных комбинезончиках.
Один из карапузов подошел к Семенову и привычно затянул:
— Дяденька, я три дня не кушал, дайте на хлебушек…
Семенов усмехнулся, протянул цыганенку конфетку в ярком фантике, потрепал его по шевелюре и поздоровался с вышедшим из купе бароном:
— Рад видеть вас, Сергей!
Барон крепко пожал апостолу руку, коренастый красавец в шикарной красной рубахе и с золотой серьгой в ухе.
— Давно что-то к нам не захаживали.
— Так, все дела…
— Да, все у вас, апостолов, дела. Беспокойный вы народ. Нет бы зайти к нам, посидеть, отдохнуть, песен попеть. Таких певиц, Сергей, в России еще вряд ли сыщешь.
Барон говорил правду, этим Поездком на восток отправлялся семейный фольклорный ансамбль, по существу — целый цыганский табор. Обвинительное заключение по делу фольклорного ансамбля «Степные звезды» было весьма расплывчатым, цыганам вменялось, что во время элитных концертов они «занимались сбором и обработкой информации для дальнейшей перепродажи ее коммерческим и прочим структурам». Семенов не совсем понял, что значит «прочим структурам», но на предписании стояла собственноручная виза коменданта Москвы, так что оставалось только догадываться, что творили эти ромалы во время презентаций и особенно после них, когда фирмачи расслаблялись и начинали болтать языками. Но скорее всего дело было даже не в этом, а в одной-единственной цыганке — Розе Алмазовой. Кстати, именно ее и приказал выдворить из столицы столичный комендант, а остальная семья поехала за Урал добровольно.
Семенов отодвинул дверь купе и встал на пороге.
— Опять нарушаем, Роза Петровна?
Пожилая усатая цыганка сидела с ногами на нижней полке и вязала. Она увидела апостола, приветливо ему улыбнулась, но занятия своего не бросила. В принципе она ничего не нарушала, но в предписании было особо подчеркнуто, что «Роза Петровна Алмазова ни во время следования на место нового жительства, ни на самом месте не должна иметь никаких привилегий».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39