Она пришла просто послушать музыку. Спустилась с небес, услышав музыку, доносящуюся из его машины. Наверное, ей было скучно там, на небе. Потому что на небе такой музыки нет. Может, есть какая-то другая хорошая музыка, но не такая.
Она улыбнулась немного смущенно. «Зачем так смущаться? — подумал он, — ведь мне не жалко. Слушай, сколько хочешь. Мне даже приятно, что кто-то захотел послушать музыку вместе со мной».
Минуты летели. Он не мог оторвать взгляда от ее волос, которые блестели в лучах солнца. Отчаянно не хотелось называть этот блеск золотым, потому что слишком банальным, слишком ничтожным казалось ему это затасканное сравнение женских волос с куском металла. «Они блестели на солнце, как золото» — нет, не про нее это было сказано. Не про эти волосы, которые были прекрасны, и ни с чем невозможно было сравнить этот блеск.
Потому что он не повторял ни что и сам был неповторимым. Если только…
Какое-то смутное воспоминание промелькнуло и тут же исчезло.
«Ангел мой», — едва не сорвалось с губ.
Но она опередила его.
Снова улыбнулась, на этот раз уже без смущения, сняла темные очки и сказала:
— Здравствуйте…
«Если только…» — снова подумал он и вспомнил наконец ту прядь волос, выхваченную ветром из незамысловатой прически. А он ведь решил, что больше никогда ее не увидит…
— Здравствуйте, — пробормотал он, все еще не веря в невероятное совпадение. Все еще не в силах побороть странное оцепенение, виной которому были ее волосы, ее взгляд и ее голос.
— Вы только не подумайте, что я вас преследую. Для меня это тоже очень большая неожиданность. Я совершенно случайно здесь оказалась. Просто шла мимо…
Он наконец пришел в себя. По крайней мере, внешне сумел справиться с признаками растерянности. Улыбнулся ей:
— И часто вы такие вот прогулки совершаете?
— Первый раз, если честно.
— Понятно. А у меня вот машина сломалась.
Она почему-то рассмеялась в ответ. Но рассмеялась как-то по-доброму. Хороший был у нее смех, абсолютно искренний, не жеманный. Редко встретишь такой смех в наше время.
— Где же ваше пальто? Я вас сразу даже не узнала без него.
— Пальто, — он улыбнулся в ответ. — Это отдельная история. Только я не стану вам сейчас ее рассказывать.
— Почему же?
— Потому что она слишком грустная. А в ваших глазах и без того этой грусти полным-полно, несмотря на то, что вы сейчас смеетесь…
Она сразу стала серьезной, и он подумал, что напрасно напомнил ей про грусть.
— Вам показалось, наверное. У меня все в порядке, все замечательно, и для грусти нет ни малейшего повода.
— Вот как, — задумчиво ответил он. — Значит, вы счастливый человек. А вот мне почему-то кажется, что для грусти есть повод всегда.
— Нужно смотреть на жизнь более оптимистично, — сказала она серьезно. — Тогда и для радости отыщется повод.
— Вы правы, наверное… Только не всегда получается.
Она вздохнула.
— С вами не соскучишься! Давайте не будем о грустном. Кстати, раз уж мы снова встретились… Меня зовут Ирина.
— Никита, — представился он и вдруг, сам от себя не ожидая, добавил: — А я думал, что больше никогда вас не увижу.
— Вполне логично вы думали. Я тоже так думала… А что с вашей машиной?
— Понятия не имею, — он развел руками. — Честно говоря, я вообще не разбираюсь в машинах. Мотор заглох — и все. Два с лишним часа уже в нем ковыряюсь, а он все равно не заводится. Наверное, придется на буксире до мастерской тащить…
— Ну что ж, с кем не бывает. Ничего страшного, поможет вам кто-нибудь. Мир не без добрых людей.
— Вы правы, только сейчас, к сожалению, все добрые люди едут в противоположном направлении. Придется, наверное, ждать до вечера, когда, закончив свои пикники, они начнут возвращаться…
— Ну что ж, подождем. Если вы не против, я останусь здесь, с вами… Мы тоже могли бы устроить свой собственный пикник.
Она смотрела куда-то вдаль…
Он был не против, просто растерялся снова от внезапно нахлынувшей радости. Сердце даже замерло на мгновение, как в детстве, когда случалось что-нибудь долгожданное. Давненько с ним такого не бывало, и вот теперь вдруг снова — пыльная и пустая дорога, сломавшаяся машина, осенняя листва вокруг и эта девушка с золотыми волосами. То самое, долгожданное…
Наверное, он молчал слишком долго. Она повернулась, посмотрела внимательно в его глаза и повторила:
— Если вы, конечно, не против.
— Нет, что вы, — заторопился он, — я совсем не против. Мне будет очень приятно…
Она улыбалась чему-то. А может быть, снова смеялась над ним, над его неуклюжестью, мальчишеской растерянностью. Удивительная была у нее улыбка, лучистая, летняя какая-то. И совершенно невозможно было оставаться серьезным в лучах этой улыбки, и даже поверить было невозможно в то, что тебе уже за тридцать и ты давно уже миновал полосу радостных надежд, вступив в период горьких разочарований. Жизнь казалась прекрасной в лучах этой улыбки. Жизнь обещала — так много…
Они сидели неподалеку от дороги, в прохладной тени не успевших еще сбросить последнюю листву деревьев. Он отыскал в багажнике пляжную подстилку, которая провалялась там без дела все лето и вот теперь пришлась как нельзя более кстати. Получилось почти по-домашнему.
Она уютно устроилась, прислонившись спиной к толстому стволу дерева и вытянув ноги. Извлекла из туго набитого полиэтиленового пакета все его содержимое: внушительное количество бутербродов, аккуратно завернутых в непромокаемую бумагу, большие румяные котлеты в пластиковой банке, хлеб, полотенце, какую-то книгу.
Книгу быстро отложила в сторону, бутерброды развернула, разложила. Вздохнула:
— Жаль, всухомятку придется. Ни капли жидкости с собой не захватила…
— У меня тоже, к сожалению, кроме тормозной…
Она снова смеялась. Как будто знала, чувствовала, как необходим ему ее смех. Как он возвращает ему, вливает по капле — жизнь. Ветер опять играл с ее волосами, заставляя его завидовать черной завистью. Вот бы и ему сейчас — прикоснуться, почувствовать этот шелк, ощутить кожей эту золотистую нежность…
— Как вы оказались здесь, на этой трассе? — поинтересовалась она, с аппетитом откусывая большой кусок бутерброда.
— Я ехал к другу… — начал было он, но потом сразу поправил себя: — нет, не к другу. К приятелю, на дачу. Решил провести выходной день на природе, на свежем воздухе. Так и получилось. А вы?
Она не сразу ответила. Посмотрела куда-то вдаль, за облака, как будто подсказки ждала. Потом сказала тихо:
— Я же уже сказала. Просто шла мимо… Услышала музыку. Вам нравится Эдит Пиаф?
— Очевидно, нравится… Если честно, я очень давно ее не слушал. Я больше джаз предпочитаю, или что-нибудь тяжелое.
— А эта кассета — она у вас откуда?
Она спросила как-то странно. Как будто пыталась сделать вид, что вопрос для нее ничего не значит, но, видимо, перестаралась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33