Вечный двоечник Гарик, который поступил в престижный медицинский институт только по большому блату и за приличную взятку! Наверное, на него давным-давно подали в суд за искромсанные зубы и отвалившиеся коронки. Но где наша не пропадала! Советская закалка равнялась школе выживания на необитаемом острове. Как писал Гарик в письме двоюродному брату, он даже расширил свою врачебную практику.
Виктор Молодцов, в отличие от Гарика, закончил хуже - он работал в морге. Работа там была доходной, но... Короче, друзей у него резко поубавилось.
Николай Куценко торговал газетами на Курском вокзале. Такого самоотречения требовали семейные заботы: жена, дети, больная теща с вечной повязкой на голове. Алексей, правда, сильно подозревал, что теща друга очень умело симулировала свои хвори, чтобы заставить Колю больше работать на семью и ее лекарства. Однажды он сам был свидетелем, как в трамвае теща Куценко с жаром вступила в перепалку с каким-то пьяненьким мужиком, который загородил ей выход, а потом с силой двинула локтем высоченного парня. Так что ни о каких серьезных недугах и хворях речь, по-видимому, не шла.
Боря Портман уехал в Израиль. Правда, сначала ему пришлось хлебнуть эмигрантского лиха. Он жил на какое-то скудное пособие, потом вкалывал в кибуце и только через четыре года устроился работать учителем математики.
Кто там еще? Такая короткая стала память! Ах, да, Ринат Басыров! Исполнилась его заветная мечта - стал художником. Но художник он был никакой, поэтому картины его не раскупались, на презентации никто не приглашал и галерейщики выставок не устраивали. Говорят, он сильно пил и подрабатывал тем, что разгружал вагоны.
Ну, и остался Валя Старостин, к которому он сейчас шел. Валя был талантливым психиатром, кандидатом наук, публиковавшим свои работы в известных медицинских журналах и сборниках. Он даже выступал за границей на международных конгрессах.
Ему удалось также сделать пируэт высшего класса - получить грант Сороса под свой проект - маленькую лабораторию, где он проводил исследования и эксперименты. Лаборатория эта размещалась в здании одной городской больницы, куда и направлялся Алексей. Он виделся с Валей редко, но оба испытывали друг к другу прочную симпатию. Валя недавно женился на своей аспирантке и с нетерпением ждал появления на свет первенца.
- Сюда. - Из окна первого этажа высунулась чья-то рука. - Мы переехали, - послышался Валькин голос. - Первый этаж, по коридору направо, там моя "лаба".
Стукнувшись о низкую притолоку, Алексей распрямился и попал в крепкие объятия друга.
- Привет, привет, - Валя был, как всегда, взъерошен, и вид имел такой, словно его разбудили ночью и сообщили, что его лотерейный билет выиграл. "Накануне открытия", - подумал Алексей.
- Садись, только не туда, там подопытные крысы. - Алексей живо перешел в другой угол лаборатории. - Сейчас чайку соорудим да чего-нибудь покрепче! Света, - крикнул он, - приготовь столик на двоих.
Пухленькая блондинка вынырнула из соседней комнаты и вопросительно посмотрела на Алексея.
- Мой старый приятель, Алексей Ярин, гроза крупных жуликов и убийц, прошу любить и жаловать. Света, перспективная студентка, проходит у меня практику. - Света была не в халате, а в малюсенькой мини-юбке и прозрачной кофте. - Давай, Светуль, побыстрее сбегай в магазин, вот стольник.
- Я тоже дам, - Алексей полез в портмоне.
- Ни-ни, угощаю я, я же теперь не бедный, старина Сорос помогает. Валя располнел, его лицо непривычно лоснилось. - Уф, жарко! Окно, что ли, открыть? - Он протер ватой лицо.
Одним из самых популярных слов постреформенной России стало "Сорос". Сорос вполне подтверждал бессмертные слова Остапа Бендера "заграница нам поможет". При имени американского миллиардера у российской интеллигенции обычно начинали дрожать руки и увлажняться глаза. Дрожь рук происходила от предвкушения "ну очень больших денег", а слезы наворачивались на глаза от сентиментальности, от того, что о них вспомнили. О несчастных российских интеллигентах, вот уже которое столетие сеющих "разумное, доброе, вечное". Правда, один ядовитый публицист съехидничал, что все эти интеллигенты только и делали, что разбрасывали "иррациональное, злое, скоротечное". Но на него никто не обратил внимания. Не дал Сорос, вот и злится человек, все понятно.
На Сороса молились, его боготворили. Он стал новой религией, вроде марксизма-ленинизма наших дней. Получить грант, стипендию или звание соросовского профессора было необычайно модно, престижно и популярно.
- Да... Сорос, - протянул Алексей.
- Как ты? Еще не женился?
- Пока нет.
- А кто-нибудь есть? - Валька ткнул его в бок.
- Как сказать, - растерялся Алексей, вспомнив тоненькую Маришу из аналитического отдела. Он часто сталкивался с ней в коридорах агентства, она поила его чаем и угощала домашними пирожками. Но пригласить Маришу в театр, на шумную кинопремьеру или предложить прогулку по Москве - он пока не решался.
- А у меня сейчас Светка эта. Горячая девчонка.
- Как - Светка? Ты же женился!
- Слушай, ты даже не представляешь, какая оказия произошла со мной. Ты же меня знаешь, я всю жизнь был таким стеснительным, подойти к девушке боялся. Я еще так переживал из-за этого.
- Помню. - В памяти всплыло, как все они наперебой давали Вальке дурацкие советы, как познакомиться на улице, в библиотеке, в метро. А Гарик так и вовсе лично привел к Вале подругу сестры, правда, чем у них там дело кончилось, Алексей не знал...
- Так вот сейчас как будто вторая молодость поперла, точнее - первая, ведь я никогда особенно и не гулял. Даже женился - кому сказать - в сорок лет. А тут что-то стряслось. Потянуло. И Светка - не одна. Еще есть Людмила Евгеньевна, разведенка, сорок пять лет. Ну женщина... просто ураган.
- Да... - Алексей не находил слов.
- Ладно, пока Светка по магазинам ходит, выкладывай, что там у тебя.
- Понимаешь, дело такое, непонятное. Ко мне в руки попал один документ - дневник. Что-то меня настораживает в нем. Ты не мог бы по своей части просмотреть его и охарактеризовать личность этого человека. К сожалению, он уже мертв, поэтому расспросить его мы ни о чем не можем.
- Давай сюда дневник.
- С начальством я поговорю, думаю, оплатим без проволочек.
- Да ты что, старик, шуток не понимаешь? Не возьму я от тебя ничего, это я так брякнул.
- Только, Валя, я понимаю, просить об этом просто неудобно, вроде я скотина назойливая, но хотелось бы все это провернуть как можно скорее. Дело отлагательства не терпит.
- Понял, будет сделано, - Валька шутливо отдал честь и почесал в затылке. - Что-то Светка задерживается, наверное, в парфюмерный заскочила.
Стукнула дверь.
- Вот и я, - Света лукаво щурила карие глаза, прижимая к груди два огромных пакета, - копченая курица вас устроит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Виктор Молодцов, в отличие от Гарика, закончил хуже - он работал в морге. Работа там была доходной, но... Короче, друзей у него резко поубавилось.
Николай Куценко торговал газетами на Курском вокзале. Такого самоотречения требовали семейные заботы: жена, дети, больная теща с вечной повязкой на голове. Алексей, правда, сильно подозревал, что теща друга очень умело симулировала свои хвори, чтобы заставить Колю больше работать на семью и ее лекарства. Однажды он сам был свидетелем, как в трамвае теща Куценко с жаром вступила в перепалку с каким-то пьяненьким мужиком, который загородил ей выход, а потом с силой двинула локтем высоченного парня. Так что ни о каких серьезных недугах и хворях речь, по-видимому, не шла.
Боря Портман уехал в Израиль. Правда, сначала ему пришлось хлебнуть эмигрантского лиха. Он жил на какое-то скудное пособие, потом вкалывал в кибуце и только через четыре года устроился работать учителем математики.
Кто там еще? Такая короткая стала память! Ах, да, Ринат Басыров! Исполнилась его заветная мечта - стал художником. Но художник он был никакой, поэтому картины его не раскупались, на презентации никто не приглашал и галерейщики выставок не устраивали. Говорят, он сильно пил и подрабатывал тем, что разгружал вагоны.
Ну, и остался Валя Старостин, к которому он сейчас шел. Валя был талантливым психиатром, кандидатом наук, публиковавшим свои работы в известных медицинских журналах и сборниках. Он даже выступал за границей на международных конгрессах.
Ему удалось также сделать пируэт высшего класса - получить грант Сороса под свой проект - маленькую лабораторию, где он проводил исследования и эксперименты. Лаборатория эта размещалась в здании одной городской больницы, куда и направлялся Алексей. Он виделся с Валей редко, но оба испытывали друг к другу прочную симпатию. Валя недавно женился на своей аспирантке и с нетерпением ждал появления на свет первенца.
- Сюда. - Из окна первого этажа высунулась чья-то рука. - Мы переехали, - послышался Валькин голос. - Первый этаж, по коридору направо, там моя "лаба".
Стукнувшись о низкую притолоку, Алексей распрямился и попал в крепкие объятия друга.
- Привет, привет, - Валя был, как всегда, взъерошен, и вид имел такой, словно его разбудили ночью и сообщили, что его лотерейный билет выиграл. "Накануне открытия", - подумал Алексей.
- Садись, только не туда, там подопытные крысы. - Алексей живо перешел в другой угол лаборатории. - Сейчас чайку соорудим да чего-нибудь покрепче! Света, - крикнул он, - приготовь столик на двоих.
Пухленькая блондинка вынырнула из соседней комнаты и вопросительно посмотрела на Алексея.
- Мой старый приятель, Алексей Ярин, гроза крупных жуликов и убийц, прошу любить и жаловать. Света, перспективная студентка, проходит у меня практику. - Света была не в халате, а в малюсенькой мини-юбке и прозрачной кофте. - Давай, Светуль, побыстрее сбегай в магазин, вот стольник.
- Я тоже дам, - Алексей полез в портмоне.
- Ни-ни, угощаю я, я же теперь не бедный, старина Сорос помогает. Валя располнел, его лицо непривычно лоснилось. - Уф, жарко! Окно, что ли, открыть? - Он протер ватой лицо.
Одним из самых популярных слов постреформенной России стало "Сорос". Сорос вполне подтверждал бессмертные слова Остапа Бендера "заграница нам поможет". При имени американского миллиардера у российской интеллигенции обычно начинали дрожать руки и увлажняться глаза. Дрожь рук происходила от предвкушения "ну очень больших денег", а слезы наворачивались на глаза от сентиментальности, от того, что о них вспомнили. О несчастных российских интеллигентах, вот уже которое столетие сеющих "разумное, доброе, вечное". Правда, один ядовитый публицист съехидничал, что все эти интеллигенты только и делали, что разбрасывали "иррациональное, злое, скоротечное". Но на него никто не обратил внимания. Не дал Сорос, вот и злится человек, все понятно.
На Сороса молились, его боготворили. Он стал новой религией, вроде марксизма-ленинизма наших дней. Получить грант, стипендию или звание соросовского профессора было необычайно модно, престижно и популярно.
- Да... Сорос, - протянул Алексей.
- Как ты? Еще не женился?
- Пока нет.
- А кто-нибудь есть? - Валька ткнул его в бок.
- Как сказать, - растерялся Алексей, вспомнив тоненькую Маришу из аналитического отдела. Он часто сталкивался с ней в коридорах агентства, она поила его чаем и угощала домашними пирожками. Но пригласить Маришу в театр, на шумную кинопремьеру или предложить прогулку по Москве - он пока не решался.
- А у меня сейчас Светка эта. Горячая девчонка.
- Как - Светка? Ты же женился!
- Слушай, ты даже не представляешь, какая оказия произошла со мной. Ты же меня знаешь, я всю жизнь был таким стеснительным, подойти к девушке боялся. Я еще так переживал из-за этого.
- Помню. - В памяти всплыло, как все они наперебой давали Вальке дурацкие советы, как познакомиться на улице, в библиотеке, в метро. А Гарик так и вовсе лично привел к Вале подругу сестры, правда, чем у них там дело кончилось, Алексей не знал...
- Так вот сейчас как будто вторая молодость поперла, точнее - первая, ведь я никогда особенно и не гулял. Даже женился - кому сказать - в сорок лет. А тут что-то стряслось. Потянуло. И Светка - не одна. Еще есть Людмила Евгеньевна, разведенка, сорок пять лет. Ну женщина... просто ураган.
- Да... - Алексей не находил слов.
- Ладно, пока Светка по магазинам ходит, выкладывай, что там у тебя.
- Понимаешь, дело такое, непонятное. Ко мне в руки попал один документ - дневник. Что-то меня настораживает в нем. Ты не мог бы по своей части просмотреть его и охарактеризовать личность этого человека. К сожалению, он уже мертв, поэтому расспросить его мы ни о чем не можем.
- Давай сюда дневник.
- С начальством я поговорю, думаю, оплатим без проволочек.
- Да ты что, старик, шуток не понимаешь? Не возьму я от тебя ничего, это я так брякнул.
- Только, Валя, я понимаю, просить об этом просто неудобно, вроде я скотина назойливая, но хотелось бы все это провернуть как можно скорее. Дело отлагательства не терпит.
- Понял, будет сделано, - Валька шутливо отдал честь и почесал в затылке. - Что-то Светка задерживается, наверное, в парфюмерный заскочила.
Стукнула дверь.
- Вот и я, - Света лукаво щурила карие глаза, прижимая к груди два огромных пакета, - копченая курица вас устроит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67