Если она хоть чем-то покажет, что боится его, он непременно этим воспользуется. В их неравной борьбе преимущество было и так на его стороне, поэтому ей не стоило давать ему в руки дополнительного оружия.
Николас стоял в дверном проеме, чуть покачиваясь. Ему необходимо было побриться, переодеться в чистую одежду, ему необходимо было как следует выспаться и прийти в себя.
— Чего вы от меня хотите? — спросила она грубо, сознавая, что выбрала не лучшее мгновение, чтобы ссориться с ним, сидя в постели, одетая лишь в его рубашку.
Николас в ответ только холодно улыбнулся.
— А вы как сами думаете? — поинтересовался он. Она усилием воли заставила свои лежавшие на одеяле руки не дрогнуть.
— Думаю, я не ошибусь, если отвечу, что вы хотите меня, — произнесла она спокойно. — Едва ли вы похищаете женщин просто из желания устроить скандал. И еще, я думаю, что с теми, кто сам готов пойти вам навстречу, куда удобнее.
— Как правило, — согласился Николас, не двигаясь с места.
— Значит, остается только месть? Но вам ведь было проще отдать меня местным властям. Они бы несомненно поверили вам, а не мне.
— Возможно. Правда, должен сказать, что моя репутация известна и в окрестностях Энсли-Холла. В общем-то там бы вполне могли поверить и вам. Правда, вам трудно было бы оправдаться. Вы же пытались подсунуть мне яд, не так ли? — как бы между прочим поинтересовался он.
— Да.
Жизлен была почти уверена, что он обрушится на нее в гневе. Вместо этого в его завораживающих глазах промелькнула едва заметная улыбка.
— Я был почти уверен, что вы признаетесь, — сказал он. — И, как мне кажется, это весьма достойно с вашей стороны. Конечно, я бы поступил разумней, передав вас местным властям. Но дело в том, что власти вполне могли подумать, что у того, кто хотел меня отравить, имелись на то причины.
— Если бы у них хватило сообразительности.
— А разве я мог такое допустить? Предположим, вас решили бы освободить и даже счесть героиней, что вполне могло статься с этих разгневанных отцов. Ведь вы бы снова принялись за свое, правда? Вы же не согласитесь смириться с поражением и пообещать больше никогда ко мне не приближаться, и не успокоитесь, пока не всадите мне нож между лопаток.
— О, вот этого я не знаю! Может быть, я смогу вас пристрелить.
— Для этого требуется хотя бы поверхностное знакомство с огнестрельным оружием.
Жизлен не ответила. Она действительно не разбиралась в огнестрельном оружии, но не сомневалась, что сумела бы с двадцати шагов размозжить ему голову, появись у нее хоть малейшая возможность.
— Зато яд можно достать всегда, — наконец ответила она.
— Конечно, — согласился он, неторопливо входя в комнату. — Вот потому-то я и не намерен отпускать вас от себя до тех пор, пока не придумаю, как сделать, чтобы вы перестали быть мне опасны.
— Ответ очевиден, — сказала Жизлен, внимательно за ним наблюдая. — Вы должны меня убить. Тогда я больше не доставлю вам неприятностей.
Он сел на кровать и, приподняв ноги, вытянул их. Она не отодвинулась, хотя ей стоило труда этого не сделать, и ощутила тепло его тела.
— А вам бы этого хотелось? — спросил он лениво. — Насколько я знаю, представителей высшего сословия не казнят через повешение, хотя, возможно, для меня и сделают исключение.
— Вы всегда сможете скрыться.
— Но меня начнет преследовать ваша тень. Нет уж, благодарю. Меня и так преследует множество призраков, у меня в жизни хватает того, о чем приходится сожалеть, поэтому я предпочитаю, чтобы вы остались живы и сгорали от ненависти. Кроме того, вы ведь на самом деле не хотите умирать, правда? — протянув руку, он дотронулся до ее распущенных волос и щеки.
Жизлен смотрела на него, ощущая прикосновение его пальцев. Минуло десять лет с тех пор, как она стояла совершенно одна на мосту в самом сердце города, готовая броситься в покрытые коркой льда темные воды Сены, десять лет с тех пор, как она, отвергнув смерть, предпочла жизнь. Выбрала непроходящую боль взамен сладостного забытья, которое ее манило.
Опустив глаза, Жизлен взглянула на его руку. А может быть, и стоит погибнуть от этих белых, холеных рук, рук, которые хоть и не впрямую, но все же были в ответе за гибель ее семьи. Наверное, будет только справедливо, если на него падет и эта ответственность.
Его рука скользнула к ее обнаженной шее и теперь в его пальцах она ощутила железную силу.
— Я, разумеется, могу и передумать, — пробормотал он. — Мне совсем не трудно сломать вам шею. Такую тоненькую, хрупкую шейку, которой удалось избежать гильотины. Скажите-ка мне, ведь именно это не дает вам покоя? Вы ненавидите меня из-за того, что вы почему-то выжили, а не погибли вместе с родными? Вы не хотите винить в этом себя, и потому упрекаете меня?
Жизлен не поморщилась, не пошевелилась, чувствуя, как все плотнее сжимаются его пальцы.
— Ну давайте же, — сказала она гневно, готовая к смерти.
— Может быть, — ответил он, и, поймав ее губы, поцеловал ее до того напористо и грубо, что ей стало больно, а потом, оставив ее в полной растерянности, стремительно вышел из комнаты. Он закрыл за собой дверь, а Жизлен сидела неподвижно, задохнувшись от непролитых слез.
В тот день и на следующий тоже Николас не ехал с ней в карете. Спальня, которую он снял в следующей на пути гостинице, предназначалась только ей одной. Он даже не стал с ней вместе есть.
Она должна была быть признательна за передышку, но отчего-то ее злость только усилилась. Он просто продлевал ее пытку, откладывая неизбежную расплату. А поскольку она не знала, какой будет эта расплата, нервы ее были напряжены до предела. На третье утро с начала их путешествия Жизлен поняла, что она больше не в состоянии выносить неизвестность. Она устала ждать, когда ей на голову упадет карающий топор, не хотела больше трястись в разбитой карете, сидеть в убогих гостиницах, уставясь на огонь, наедине со своими воспоминаниями. Она решила, что настало время все выяснить.
На рассвете, наспех одевшись в батистовую рубашку и панталоны Элин и накинув сверху самое безобидное из платьев, которые упаковал для нее Трактирщик, она подоткнула его в талии так, чтобы оно было покороче, и отправилась на поиски своего тюремщика. В этот ранний час общая комната была пуста.
Никого не было видно, ни хозяина, ни его любезной жены, ни слуг, ни служанок, ни даже проклятого слуги Блэкторна. Жизлен бесшумно прошла через сумрачную комнату к кухне, где, как ей показалось, кто-то двигался.
— Слушаю, мисс, — молоденькая ловкая служанка повернула к ней красное от напряжения лицо. — Вы чего-нибудь ходите? Я могу приготовить вам завтрак, — у нас есть ветчина, холодная говядина, свежее печенье и портер и…
— У вас, наверное, нет кофе? — спросила Жизлен с тоской, забыв на мгновенье о более важных заботах, которые привели ее сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Николас стоял в дверном проеме, чуть покачиваясь. Ему необходимо было побриться, переодеться в чистую одежду, ему необходимо было как следует выспаться и прийти в себя.
— Чего вы от меня хотите? — спросила она грубо, сознавая, что выбрала не лучшее мгновение, чтобы ссориться с ним, сидя в постели, одетая лишь в его рубашку.
Николас в ответ только холодно улыбнулся.
— А вы как сами думаете? — поинтересовался он. Она усилием воли заставила свои лежавшие на одеяле руки не дрогнуть.
— Думаю, я не ошибусь, если отвечу, что вы хотите меня, — произнесла она спокойно. — Едва ли вы похищаете женщин просто из желания устроить скандал. И еще, я думаю, что с теми, кто сам готов пойти вам навстречу, куда удобнее.
— Как правило, — согласился Николас, не двигаясь с места.
— Значит, остается только месть? Но вам ведь было проще отдать меня местным властям. Они бы несомненно поверили вам, а не мне.
— Возможно. Правда, должен сказать, что моя репутация известна и в окрестностях Энсли-Холла. В общем-то там бы вполне могли поверить и вам. Правда, вам трудно было бы оправдаться. Вы же пытались подсунуть мне яд, не так ли? — как бы между прочим поинтересовался он.
— Да.
Жизлен была почти уверена, что он обрушится на нее в гневе. Вместо этого в его завораживающих глазах промелькнула едва заметная улыбка.
— Я был почти уверен, что вы признаетесь, — сказал он. — И, как мне кажется, это весьма достойно с вашей стороны. Конечно, я бы поступил разумней, передав вас местным властям. Но дело в том, что власти вполне могли подумать, что у того, кто хотел меня отравить, имелись на то причины.
— Если бы у них хватило сообразительности.
— А разве я мог такое допустить? Предположим, вас решили бы освободить и даже счесть героиней, что вполне могло статься с этих разгневанных отцов. Ведь вы бы снова принялись за свое, правда? Вы же не согласитесь смириться с поражением и пообещать больше никогда ко мне не приближаться, и не успокоитесь, пока не всадите мне нож между лопаток.
— О, вот этого я не знаю! Может быть, я смогу вас пристрелить.
— Для этого требуется хотя бы поверхностное знакомство с огнестрельным оружием.
Жизлен не ответила. Она действительно не разбиралась в огнестрельном оружии, но не сомневалась, что сумела бы с двадцати шагов размозжить ему голову, появись у нее хоть малейшая возможность.
— Зато яд можно достать всегда, — наконец ответила она.
— Конечно, — согласился он, неторопливо входя в комнату. — Вот потому-то я и не намерен отпускать вас от себя до тех пор, пока не придумаю, как сделать, чтобы вы перестали быть мне опасны.
— Ответ очевиден, — сказала Жизлен, внимательно за ним наблюдая. — Вы должны меня убить. Тогда я больше не доставлю вам неприятностей.
Он сел на кровать и, приподняв ноги, вытянул их. Она не отодвинулась, хотя ей стоило труда этого не сделать, и ощутила тепло его тела.
— А вам бы этого хотелось? — спросил он лениво. — Насколько я знаю, представителей высшего сословия не казнят через повешение, хотя, возможно, для меня и сделают исключение.
— Вы всегда сможете скрыться.
— Но меня начнет преследовать ваша тень. Нет уж, благодарю. Меня и так преследует множество призраков, у меня в жизни хватает того, о чем приходится сожалеть, поэтому я предпочитаю, чтобы вы остались живы и сгорали от ненависти. Кроме того, вы ведь на самом деле не хотите умирать, правда? — протянув руку, он дотронулся до ее распущенных волос и щеки.
Жизлен смотрела на него, ощущая прикосновение его пальцев. Минуло десять лет с тех пор, как она стояла совершенно одна на мосту в самом сердце города, готовая броситься в покрытые коркой льда темные воды Сены, десять лет с тех пор, как она, отвергнув смерть, предпочла жизнь. Выбрала непроходящую боль взамен сладостного забытья, которое ее манило.
Опустив глаза, Жизлен взглянула на его руку. А может быть, и стоит погибнуть от этих белых, холеных рук, рук, которые хоть и не впрямую, но все же были в ответе за гибель ее семьи. Наверное, будет только справедливо, если на него падет и эта ответственность.
Его рука скользнула к ее обнаженной шее и теперь в его пальцах она ощутила железную силу.
— Я, разумеется, могу и передумать, — пробормотал он. — Мне совсем не трудно сломать вам шею. Такую тоненькую, хрупкую шейку, которой удалось избежать гильотины. Скажите-ка мне, ведь именно это не дает вам покоя? Вы ненавидите меня из-за того, что вы почему-то выжили, а не погибли вместе с родными? Вы не хотите винить в этом себя, и потому упрекаете меня?
Жизлен не поморщилась, не пошевелилась, чувствуя, как все плотнее сжимаются его пальцы.
— Ну давайте же, — сказала она гневно, готовая к смерти.
— Может быть, — ответил он, и, поймав ее губы, поцеловал ее до того напористо и грубо, что ей стало больно, а потом, оставив ее в полной растерянности, стремительно вышел из комнаты. Он закрыл за собой дверь, а Жизлен сидела неподвижно, задохнувшись от непролитых слез.
В тот день и на следующий тоже Николас не ехал с ней в карете. Спальня, которую он снял в следующей на пути гостинице, предназначалась только ей одной. Он даже не стал с ней вместе есть.
Она должна была быть признательна за передышку, но отчего-то ее злость только усилилась. Он просто продлевал ее пытку, откладывая неизбежную расплату. А поскольку она не знала, какой будет эта расплата, нервы ее были напряжены до предела. На третье утро с начала их путешествия Жизлен поняла, что она больше не в состоянии выносить неизвестность. Она устала ждать, когда ей на голову упадет карающий топор, не хотела больше трястись в разбитой карете, сидеть в убогих гостиницах, уставясь на огонь, наедине со своими воспоминаниями. Она решила, что настало время все выяснить.
На рассвете, наспех одевшись в батистовую рубашку и панталоны Элин и накинув сверху самое безобидное из платьев, которые упаковал для нее Трактирщик, она подоткнула его в талии так, чтобы оно было покороче, и отправилась на поиски своего тюремщика. В этот ранний час общая комната была пуста.
Никого не было видно, ни хозяина, ни его любезной жены, ни слуг, ни служанок, ни даже проклятого слуги Блэкторна. Жизлен бесшумно прошла через сумрачную комнату к кухне, где, как ей показалось, кто-то двигался.
— Слушаю, мисс, — молоденькая ловкая служанка повернула к ней красное от напряжения лицо. — Вы чего-нибудь ходите? Я могу приготовить вам завтрак, — у нас есть ветчина, холодная говядина, свежее печенье и портер и…
— У вас, наверное, нет кофе? — спросила Жизлен с тоской, забыв на мгновенье о более важных заботах, которые привели ее сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83