— А как же дети? Ведь тогда ты не будешь иметь детей. А я так надеялась на внуков.
Рано или поздно, когда пройдет достаточно времени, возможно, боль уже не будет такой острой. Во всяком случае, Джулиана очень на это надеялась.
— Никаких внуков, — сказала она чуть дрогнувшим голосом. — Виктор наплодил бастардов чуть ли не от каждой женщины в Монкрифе, но мне так и не дал ребенка. Я сожалею, что огорчаю вас, однако на самом деле меня это не слишком тревожит.
— Ты очень плохая лгунья, дочка.
«Но становлюсь все лучше и лучше», — подумала про себя Джулиана. Ее мать не заметила, что гордость семьи Фортэм, кубок святой Евгелины, лежит у нее под кроватью.
Изабелла покачала головой.
— Ты еще обязательно узнаешь — во всяком случае, я молюсь об этом, — что дети — самый прекрасный дар божий, даже когда они тебя ненавидят за что-нибудь, что ты никак не могла изменить. И еще ты узнаешь, что есть и другие радости в браке — супружеская постель, например.
— Я не хочу об этом ничего слышать.
— Слова тебе и не помогут. Тебе нужен муж — нежный, любящий муж, который мог бы убедить тебя в этом.
— Нет уж, спасибо, — сказала Джулиана. — Мне и так хорошо.
— Боюсь, у тебя нет выбора, девочка.
Эти слова прозвучали словно смертный приговор. Джулиана почувствовала, как белеет ее лицо, от которого отхлынула кровь.
— Что вы имеете в виду? — прошептала она непослушными, вмиг пересохшими губами.
— Сэр Ричард покинул нас этим утром, но перед отъездом он передал лорду Хью послание от короля. Тебе это не понравится, любовь моя, — с несчастным видом произнесла Изабелла.
Она не должна плакать, она не будет плакать, пообещала себе Джулиана.
— Меня снова выдают замуж? Но не слишком ли рано? Мой муж едва остыл в своей могиле.
— Это случится не раньше Пасхи. Достаточно времени для того, чтобы удостовериться, что ты не носишь под сердцем ребенка твоего мужа.
— Говорю же вам, что это невозможно.
— Неважно, так повелел король. На Пасху тебя выдадут замуж за одного из баронов с севера, и я не уверена, что мы можем это как-то предотвратить. Скорее всего, он неплохой человек. Видимо, в окружении короля его любят, а потому Генрих хочет удалить его от двора, предварительно женив на тебе.
— Я скорее умру! — мрачно сказала Джулиана.
— Нет! Я тоже не хочу так скоро расставаться с тобой. Я попрошу мужа сказать королю, что я не вынесу новой разлуки с тобой.
— И вы думаете, король прислушается к его просьбе? — скептически покачала головой Джулиана.
— Я думаю, мы можем попытаться.
— Я обречена, — уныло прошептала Джулиана. — Нет спасения.
Изабелла коснулась ее лица, и на этот раз Джулиана не отстранилась. Ощущение мягкой, нежной руки матери на ее коже вызвало мгновенную вспышку памяти о счастливых днях детства, и никакая боль прошлых обид не могла заглушить этого.
— Я так хочу, чтобы ты была счастлива, — сказала Изабелла тихо. — Я хочу этого больше всего на свете. Я бы сразилась с драконами за тебя.
Джулиана криво усмехнулась.
— Святая Евгелина расправилась с последним из них, мама.
— Возможно. Но еще осталось множество чудовищ, выдающих себя за людей. Я не позволю, чтобы ты снова попала в лапы к одному из них.
— Но как ты сумеешь их различить?
Изабелла не могла вынести выражения боли, появившегося на лице дочери. Горечь воспоминаний угнетала ее дочь.
— Нет таких чудовищ, которых нельзя было бы победить, моя девочка. Обещаю, что с тобой еще очень долго ничего не случится. — Она снова ласково погладила щеку Джулианы и уже другим тоном сказала: — Но ты, наверное, умираешь от голода. Ты спала так долго, что пропустила обед, но я могу принести тебе еду сюда.
— Я бы не хотела причинять беспокойство.
На самом деле одна только мысль о еде вызвала у Джулианы тошноту.
— При сложившихся обстоятельствах лучше избегать суеты, которая происходит внизу. Мой муж пребывает в отвратительном состоянии духа, и если аббат не придержит свой язык, то Хью просто скоро вышвырнет отца Паулуса отсюда. Одно хорошо — мы избавлены от назойливого общества этого шута.
— Почему? — спросила Джулиана, а сама в душе взмолилась, чтобы Николас уехал.
— Его изгнали из главного зала. Он, конечно, весьма забавный, но в последнее время зашел слишком далеко. Его стишки были достаточно неприятны, но последняя его выходка оказалась уже настолько вопиющей, что мой муж не смог этого вынести.
— А что же он сделал?
— Вопрос скорее в том, что он отказался делать. Этот невозможный человек решил стать глухонемым. Он отказывается говорить и издавать какие бы то ни было звуки. Возможно, его внезапно поразила глухота и немота, а возможно, это один из его приступов безумия, кто знает? Он за весь день не сказал ни единого слова, и лорд Хью велел запереть его, пока он не опомнится.
— О боже! — прошептала Джулиана.
— Не стоит о нем так беспокоиться, моя дорогая. Никто не виноват, что упрямец отказывается говорить. Мой муж — справедливый и добрый человек. Несмотря на угрозы, я уверена, он не собирается мучить мастера Николаса. Скорее всего, он просто подержит его немного взаперти, пока тот не одумается.
— Но почему шут отказался говорить?
— Ну, поскольку он не говорит, мы не можем этого узнать. Я думала, что нет ничего более раздражающего, чем его рифмоплетство, но оказалось, что молчание тревожит еще более. Я лишь надеюсь, что он образумится раньше, чем мой муж окончательно потеряет терпение. Хотя какой здравый смысл может быть у шута?
— А что, если это не его вина? Если что-то еще заставило его замолчать? Ведь нельзя же винить человека за то, что он не может сделать!
Изабелла внимательно наблюдала за ней с весьма странным выражением в спокойных карих глазах.
— Мне кажется, ты слишком беспокоишься об этом шуте, детка. Я думала, ты находишь его таким же надоедливым, как и все мы. Хотя он, без сомнения, очень красив, если не обращать внимания на его глупые рифмы и нелепую одежду. Только я не думала, что ты замечаешь такие вещи.
— Но он ведь тоже создание божье, а потому заслуживает нашего милосердия, — возразила Джулиана.
Ее мать улыбнулась.
— У тебя очень нежная душа, девочка.
«У меня грешная, злая, недостойная душа воровки», — с горечью подумала Джулиана.
Она, пожалуй, заслуживала той ужасной судьбы, которая ожидала ее будущей весной. Единственное, что она могла бы сделать прямо сейчас, это поправить зло прежде, чем лорд Хью потеряет остатки своего и так далеко не ангельского терпения. Мастер Николас пережил жестокую порку с удивительным мужеством, однако после еще одной такой же ему попросту не выжить. Конечно, Джулиана хотела, чтобы он замолчал, она даже просила святую Евгелину об этом; и она хотела, чтобы он уехал. Но она вовсе не хотела, чтобы он страдал от боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78