– Серьезно. Можешь на четверть часа выйти из дома? Я тут неподалеку.
– Ну… ладно, выйду.
– Сверни на проспект, остановись у третьего фонаря и посмот­ри хорошенько – я буду переходить улицу. Поняла?
– Да поняла, поняла.
– Потом возвращайся домой, – в трубке раздаются короткие гудки.
Недоуменно пожав плечами, Кибрит снимает передник.
Она останавливается около фонарного столба, смотрит на часы, ждет, глядя на противоположную сторону проспекта. Вскоре Томин выскакивает из толпы и нахально пересекает проезжую часть в неположенном месте. Отставая от него шагов на пятнад­цать, с тротуара сходит молодой парень, секунду-другую колеблет­ся и двигается следом, увертываясь от гудящих машин.
Томин, не оглядываясь, минует Кибрит. Она тоже не глядит на него – рассматривает преследователя. Томин скрывается за уг­лом, за ним, как привязанный, исчезает парень.
Снова надев передник и занявшись хозяйством, Кибрит ожида­ет Томина. Стукнула дверь лифта на этаже. Звонок. Это он.
– Ну, видела?
– Если б своими глазами не видела, не поверила бы.
– Второй день спина чешется: чувствую хвост. Рассмотрела?
– Обыкновенный парень в нейлоновой курточке и джинсах. Среднего роста, довольно тощий. Лицо скуластое, обветренное, руки рабочие.
– С утра был длинный тип с прыщом на носу.
– Кто же такие? – начинает беспокоиться Кибрит.
– Ума не приложу. Извини, что я тебя вытащил…
– Нашел о чем! Ты ведешь что-нибудь серьезное?
– Мои клиенты хвостами не ходят. Либо удирают, либо нож в бок. А тут… чертовщина какая-то!

* * *
По территории базы Знаменского ведет ветхий, но озорной старичок, здешний «абориген» Демидыч, состоящий в некой неопределенной должности – для общих услуг. Он припадает на ногу, и Знаменский, подлаживаясь к нему, вынужден умерять шаг.
– Во-он, четвертый цех, вишь?
– Вижу. Теперь-то уж один дойду, возвращайтесь.
– Нет уж, до места тебя сопровожу, раз мам-Тоня велела.
– Чугунникова?
– А кто ж. У нас ее все так: заботливая. За глаза, конечно. Меня вот давно пора на пенсию турнуть, как тебе кажется?
– Да пора бы отдыхать.
– А мне неохота. Я отдыхом не интересуюсь. Спасибо мам-Тоня держит.
Их обгоняет мужчина, бросает на ходу:
– Привет, Демидыч!
– День добрый, Ванюша, – ласково отзывается тот и, обождав, пока фигура немного отдалится, трогает Знаменского за рукав.
– Второй кладовщик, Малахов Ваня. На пересменку пошел… А Васькин – начальником цеха. Вон, руководить выскочил, вишь? Это, я тебе скажу, такой мужик… такой, знаешь… – не находит слова Демидыч.
– Какой же? – улыбается Знаменский.
– Да вот такой. Сам гляди.
Они молча делают еще несколько шагов. У цеха идет погрузка овощей на машины. Васькин, белобрысый, круглолицый здоро­вяк, принимает у шоферов наряды, расписывается в накладных, горласто командует – все сразу.
– Щас обрадую, – подмигивает Знаменскому Демидыч и кри­чит неожиданно звонко: – Тарасыч! Следователя к тебе веду!
Среди грузчиков распоряжается тот человек, который старал­ся не попасть на глаза Знаменскому некоторое время назад. Увидя Пал Палыча снова, он, беззвучно выругавшись, скрывается за машиной.
Работа затормаживается, люди оборачиваются посмотреть – кто на следователя, кто на Васькина. Тот остается равнодушным.
– Ну и веди, чего орать-то? Шевелись, ребята, шевелись!
– Мам-Тоня прислала, – докладывает Демидыч, подходя.
– Васькин, – протягивает тот руку.
– Знаменский.
– Разговор большой?
– Чуть короче среднего.
Васькин машет шоферу, собирающемуся отъезжать.
– Старика захвати! Валяй, Демидыч, за пивом, мочи нет, – и сует деньги.
Демидыча подсаживают в кабину. Он беспокоится, усаживаясь:
– А если пива нет?
– Что-ничто бери!
Машина с Демидычем отъезжает, и Васькин окликает Малахо­ва:
– Ваня, принимай вахту… Пойдемте.
Оставшийся командовать Малахов суетится больше Васькина, покрикивает на рабочих, но те чувствуют себя вольготно; закуривают, переговариваются. Выходит из укрытия скрывающийся, смотрит вслед Знаменскому.
– За какие грехи Васькина тягают? – спрашивает он.
– За чужие, – убежденно произносит Малахов.
– Откуда свои, – хмыкает кто-то.
– Дурак! Всех-то по себе не суди! – обижается за Васькина Малахов.
Между тем в конторке – небольшой, но уютной и комфорта­бельной – идет беседа.
– Совхоз овощи вам отправил, – говорит Знаменский. – Это по документам бесспорно. Но база платить отказывается, ссыла­ясь, что груз не прибыл.
– За что ж платить – за пустое место? – невозмутим Васькин.
– По словам железнодорожников, вагоны были доставлены по назначению.
– Вечные штучки. Зачалили неизвестно куда, а на нас спихива­ют. Вы с ними вплотную сталкивались, с железными дорогами? То есть в поезде, конечно, ездили. А по делу?
– Довольно давно.
– Не знаю, как было давно, а в наши дни – Содом и Гоморра. Не то удивительно, что грузы пропадают, – постепенно перехо­дит на ораторский тон Васькин. – Удивительно, что вообще куда-то что-то доходит!
– Я занимаюсь только судьбой конкретных вагонов с помидо­рами.
– Вы так вопрос не сужайте, это неправильно! В частном случае – как в капле воды.
– На базах тоже неразбериха…
Васькин перебивает, начиная горячиться:
– Нет сравнения, могу со всей ответственностью. Я вот беру, – раскрывает он толстую «амбарную» книгу, – и могу сию минуту сказать, сколько у меня огурцов или чего. А на большом узле стоят вагоны тысячами, прибывают, убывают, думаете, их кто-нибудь строго учитывает?
– Думаю, все-таки учитывают.
– А вы попробуйте начальника узла спросить, сколько на данный момент каких вагонов. Не ответит он, голову кладу! Теперь дальше: уходит состав. Кто на выезде пальцем считает: пятьдесят один, пятьдесят два, пятьдесят три? Никто. Значит, возможен вариант: сцепщику бутылку, машинисту другую – отцепите мне, братцы, в Люберцах вон тот вагончик, что-то он мне нравится.
– По-вашему, вагоны отцепили по дороге?
– Может, и отцепили. А может, сцепщик где номерами ошиб­ся. – Они девятизначные!
– У контейнеров, товарищ Васькин, у вагонов семизначные.
– Тоже не сахар. Особенно в потемках. Ошибаются сцепщики почем зря! И диспетчера ошибаются. Последнее время автомати­ка на узлах – нажимаешь кнопки, вагоны катятся сами с разных путей. А диспетчер, допустим, уставши. Ткнул не ту кнопку и вбил в состав вагон, которому надо в обратную сторону! Станет он вам маневровые паровозы вызывать – вагоны растаскивать и соби­рать заново? Ждите, как же! Матюгнется и отправит тот вагон­чик заместо Одессы в Мурманск.
– Товарищ Васькин, – с некоторой иронией в голосе пытается вернуть разговор в нужное русло Знаменский, – я ведь железн­ыми дорогами не ведаю…
– Потому и ввожу в курс. Минутку, я вам даже процитирую… – Васькин достает несколько газетных вырезок и читает:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17