— Здесь следы прекрасно сохранились, — пояснил канадец, — потому что сделаны уже после дождя на влажной почве. Взгляни на эти почти высохшие на солнце отпечатки. Не принадлежат ли они Кровавой Руке, метису и их индейцам?
— Черт побери! Этот иллинойский мошенник имеет ступни буйвола; их легко отличить среди сотни других. Но я не вижу следов Фабиана!
— Тем не менее я благодарю Небо, что оно привело нас сюда. Мы нигде не видели ни столба пыток, ни следов убийства. Думаю, разбойники, проводя здесь ночь, из осторожности оставили Фабиана связанным в лодке. Вот почему и не видно здесь его следов.
— Ты прав, Красный Карабин! Видимо, голод затуманил мой рассудок. Мерзавцы! — вскричал вдруг Хосе с такой яростью, что канадец вздрогнул. — Они жрали здесь, наполняя желудок мясом оленя и козули, между тем как честные христиане не могут даже костей поглодать, если только не пожелают довольствоваться этими собачьими объедками.
С этими словами Хосе со смешанным чувством презрения и зависти оттолкнул ногой кости, на которых еще оставалось немного мяса.
В этот момент подошел гамбузино и, не столь щепетильный, как его товарищ, с жадностью набросился на объедки.
— В сущности, он прав! — сказал канадец. — Ведь только наша глупая гордость, и ничто более, не позволяет нам последовать его примеру.
— Возможно, но я десять раз предпочту умереть с голоду, чем питаться объедками этих койотов.
Убедившись в верности выбранного пути, оба охотника пошли в сторону, с целью поискать съедобных корней, оставив гамбузино расправляться с костями, что тот и делал с истинным наслаждением.
Вскоре путники двинулись дальше, следуя по течению реки. Везде виднелись следы бизонов. Стаи журавлей и гусей вереницами летели по небу, направляясь к более северным озерам. Рыбы выныривали из воды, сверкая на солнце чешуей. Порой проносился вскачь олень или лось. Словом — небо, земля и вода словно соперничали между собой, выставляя напоказ голодным охотникам свои богатства и заставляя их сильнее чувствовать потерю огнестрельного оружия. Это поистине были танталовы муки, беспрестанно возобновляемые.
— Да не беги же так, чтоб всех черти взяли! — взмолился Хосе, с трудом тащась сзади канадца и ругаясь на чем свет стоит. — Дай мне прикинуть, как изловить одного из вон тех великолепных бизонов, которые видны вдали!
— Сначала постараемся отбить оружие у похитителей Фабиана! — отвечал канадец. — Мы теперь в самых превосходных условиях, дающих право надеяться на успех предприятия, так как через несколько часов превратимся в голодных тигров. Не будем же дожидаться, пока голод низведет нас на степень слабых ягнят, блеющих вдали от матери!
Бывший вояка, испугавшийся мысли встретиться с грозными врагами с одним кинжалом в руке, но изнемогавший от голода, кое-как брел вперед, поддерживаемый и ободряемый товарищем. Что касается канадца, то, благодаря своему атлетическому сложению, а главное неугасимому пламени отцовской любви, он, казалось, оставался недоступным свойственным обычному человеку физическим слабостям. Только его сердце тревожилось за судьбу Фабиана, но уныние еще далеко не полностью овладело им. Солнце стояло еще довольно высоко над горизонтом, когда канадец, из сострадания к вконец измученному Хосе, сделал остановку на берегу Красной реки, к которой они вышли вскоре после полудня.
Прямо против них располагался один из ее многочисленных островков, еще более различавшийся своей тенистой зеленью.
Это был один из тех приятных уголков, где усталый путник мечтает, по утолении голода, забыться спокойным и освежающим сном.
Со времени последнего завтрака из горсти маисовой муки, которым подкрепились наши спутники, прошли сутки, и они оканчивали уже второй переход почти натощак. Благодаря скудным остаткам, найденным около костра, Гайферос еще не вполне потерял силы. Испанец также бодрился, но силы его были на исходе. Красный Карабин ясно видел, что его друг находится в последнем периоде борьбы с голодом, за которым следует смерть, и что сам он приближается к тому же, несмотря на свое богатырское сложение.
Поэтому когда он после часового отдыха попытался поднять своих товарищей в дальнейший путь, то все усилия его оказались напрасными. Голод даже ослабил зрение Хосе, хотя еще недавно в этом отношении испанец мог бы потягаться с соколом.
— Мои ноги окончательно отказываются повиноваться! — говорил он в ответ на ободрение канадца. — Все вертится у меня в глазах. Мне везде начинают мерещиться жирные бизоны, которые как будто нарочно дразнят меня. Из рек выскакивают рыбы, а олени останавливаются и смотрят на меня. Да и что такое безоружные охотники, — прибавил быстро карабинер с последним проблеском юмора, — как не добыча тех же самых буйволов и оленей!
С этими словами испанец в изнеможении растянулся на песке, как загнанный борзой заяц в ожидании смертельного выстрела.
Канадец смотрел на своего друга, едва подавив горестный вздох.
«Ох, — сказал он сам себе с горечью, — что значит самый сильный человек, когда его изнурил голод!»
— И вот доказательство того, что я вижу вещи, невидимые для вас: мне ясно представляется вдали бизон, бегущий на нас!
Канадец с грустью посматривал на друга, думая, что тот уже бредит. Наконец он заметил, что глаза испанца широко раскрылись.
— Ты не замечаешь его?
Канадец даже не счел нужным обернуться.
— Ну а я вижу, как раненый буйвол бежит ко мне, обагренный алой кровью, которая красивее самого красивого пурпурового цвета заходящего солнца. Его сам Бог посылает, чтобы не допустить моей смерти! — продолжал Хосе с разгоревшимся взором.
Вдруг он испустил дикий рев и, вскочив с места, ринулся в степь.
Это движение было так неожиданно для канадца, что последний не успел удержать испанца. Испуганный мыслью, что его друг помешался от голода, он повернулся вслед за ним и в свою очередь дико вскрикнул.
Животное более крупное, чем самый большой домашний бык, скакало по равнине. Встряхивая своей огромной черной гривой, из-под которой горели его глаза, точно два огненных кружка, и ударяя себя по бокам мускулистым хвостом, оно орошало на бегу землю потоками крови. То был раненый буйвол, за которым мчался испанец со свирепостью голодного хищника.
VIII. ПОГОНЯ
Решившись воспользоваться неожиданной милостью Провидения, канадец побежал вслед за Хосе. За ним последовал и Гайферос, понимавший, подобно двум своим товарищам, что от удачного исхода этой охоты зависит их жизнь.
В самом деле, это не была обыкновенная охота, где дело идет лишь об удовлетворении самолюбия: здесь шла речь о самой жизни, которую предстояло оспаривать у смерти, надвигавшейся уже со всей своей зловещей свитой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198