Хорошие люди — это те, у кого есть деньги и высокий чин, остальные были просто остальными.
Почему Лиззи, полжизни колесившая по всему свету, тратила деньги на все это барахло и по камешку переносила на другое место целые башни — только потому, что в них, согласно преданию, обреталась душа сгинувшего барона де Флера, — почему эта полоумная старая перечница имела право быть госпожой в Вюншельберге, это для тети Коры всегда оставалось загадкой. И вопиющей несправедливостью. Но теперь-то уж она наконец получит вожделенную виллу. Нужно только уметь ждать.
— Руфус!
Руфус Рабеншлаг уже вставил в уши ватные тампоны, но все равно вскочил с большой готовностью. Пронзительный голос тети Коры стальную стену мог прошибить, а уж вату и подавно. Он отбросил в сторону, на тяжелое стеганое одеяло, толстую старинную книгу, которую обнаружил на ночном столике. «Живопись сновидений как искусство» — было написано на переплетенной в кожу потрепанной книге некоего Цати Зонгора.
— Ну давай расшнуровывай! — приказала Кора мужу.
Руфус терпеливо принялся расстегивать крючочки на розовом корсете. Уже после третьего крючка тело тети Коры вывалилось из корсета, который целый день удерживал его настоящую полноту в приличных пределах.
— С пескоструйным аппаратом в руках надо пройтись по всему этому зверинцу! Сразу же после оглашения завещания, голову даю на отсечение, так я и сделаю. Нет! — поправилась она. — Прежде всего я вышвырну этого зазнавшегося дворецкого. Он у меня полетит вверх тормашками. И эту девчонку пусть с собой забирает.
Банда клетчатых спасается бегством
Альбертина заспешила по ступеням вниз. Что там ей говорил месье Флип про дорогу в ванную? «Налево по коридору» — так он, кажется, сказал. Ну, это не так трудно, потом направо, обратно в тот коридор, где мы шли перевернутым путем. А вот что потом? Альбертина свернула в ближайшую комнату. Через несколько шагов она на что-то наткнулась. Путь перегораживала целая груда рыцарских доспехов. Альбертина перелезла через них. Все здесь слегка напоминало место битвы средневековых рыцарей.
Если на вилле Вюншельберг у растений была душа, то вполне вероятно, что достаточно легкого прикосновения — и вся эта армия возродится к жизни. Почему бы в этом доме не быть призракам? Поскольку ни одного привидения во плоти она пока не видела, решила Альбертина, не стоит рассматривать такую возможность как реальную; это все детские страхи. Но даже Маша и ее подружки не могли избавить Альбертину от неприятного предчувствия.
Коридор уперся в большую картину, на которой была изображена прекрасная дама в белом платье. Плащ, усеянный сверкающими каменьями, придавал даме царственный облик. Альбертина подошла к картине, но в помещении было слишком темно, чтобы все подробно разглядеть. Кончиками пальцев дама придерживала золотую цепочку, на которой висел большой ключ в форме головы дракона. В голову дракона был вставлен сверкающий изумруд, испускающий зеленые лучи. Дама стояла впереди, на краю сцены, а за ее спиной из-за занавеса выглядывали странные существа: ярко размалеванные многоголовые клоуны, кошка во фраке, ростом с человека, толстый страшный великан в кожаном фартуке.
Правее картины обнаружился проход. Альбертина пошла по нему, ступая по тяжелому, мягкому ковру. Ей становилось холодно. Наконец она добралась до третьей двери. Она нажала на ручку и толкнула плечом тяжелую дверь. Слово «ванная» здесь совершенно не годилось: оно не отражало всей грандиозности помещения. Это была не комната, а целый зал — ванный зал с ванной, в которой свободно могли разместиться все дети их приюта одновременно. Ножки ванны были из золота, а вместо кранов из стены торчали две змеиные головы с разинутыми пастями. Слева сияло зеркало во всю стену, а умывальник держали две смеющиеся обезьяны из фарфора. На полке стояли бесчисленные кувшины и восточные глиняные сосуды.
Альбертина взяла с полки одну из бутылей и откупорила пробку. В нос ударил сладкий медовый аромат. Она хотела добавить в ванну немного этой эссенции, но из бутыли капнуло лишь несколько капель. Надо бы еще и горячей воды, подумала Альбертина. Но как здесь вообще включить воду? Она стала вертеть головы змей влево и вправо. Нет, никакая вода не потекла. Зато весь зал наполнился каким-то шипением. Альбертина стала испуганно оглядываться, и поняла, что обезьяны выдувают изо рта воздух — горячий воздух. Их головы представляли собой что-то вроде фена. Она стала искать кнопку-выключатель. Когда она нажала на нос одной из обезьян, поток воздуха прекратился, зато из кранов умывальника полилась вода.
Альбертина стала крутить краны, и тут внезапно раздался грохот. Пол под нею сотрясался, стены дрожали. Она уцепилась за умывальник. Что это? Землетрясение? Или же это дом рушится? Вилла и вправду не казалась такой уж устойчивой и прочной. Смутное подозрение, , что на этой вилле нечисто, перерастало в нечто такое, в чем Альбертина не любила признаваться: в чувство страха. Но она не успела даже задуматься об этом.
Перед глазами у нее все завертелось. Обезьяны и змеи издавали пронзительные крики. Альбертина поскользнулась и упала на черный мраморный пол. Она изо всех сил ухватилась за фарфоровую ногу обезьяны. Внезапно в комнате все снова стихло. Крики и кряхтение постепенно смолкли. Все вновь стало тихо и спокойно. Альбертина встала и, пошатываясь, пошла к двери. Коленки у нее дрожали. Нет, никогда в жизни она не полезет в такую ванну. Потом эта ванна окажется подводной лодкой, и она уплывет на ней куда-нибудь в Индийский океан. Пропадет!
Зловещий скрип у нее за спиной оповестил о начале очередного круга диковинной карусели.
Нет, Альбертина вдоволь насладилась этой ванной комнатой. Она распахнула дверь и выбежала вон. И тут же больно ударилась коленкой обо что-то твердое. — Ой! — ее крик эхом отдавался в просторном помещении. Альбертина на ощупь пошла вперед и поняла, что наткнулась на какой-то стул.
Как ни старалась, она не могла припомнить, чтобы на пути сюда ей встретился стул. Рыцарские доспехи были, но стулья? Значит, она попала в совсем другое помещение. Все-таки с этой ванной комнатой что-то явно неладно.
Глаза Альбертины постепенно привыкали к голубоватому лунному освещению. Луна то и дело пробивалась сквозь черные тучи. Она различила какую-то сцену. Альбертина стояла посреди небольшого домашнего театрального зала.
Сцену обрамляла золотая окантовка, которая ровно посредине сцены завершалась двумя золочеными головками лебедей. Пурпурный бархат занавеса был до того изъеден молью, что при первом же прикосновении он наверняка упал бы вниз, на доски сцены.
Альбертина на ощупь пробиралась по зрительному залу, через ряды старинных кресел с подлокотниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Почему Лиззи, полжизни колесившая по всему свету, тратила деньги на все это барахло и по камешку переносила на другое место целые башни — только потому, что в них, согласно преданию, обреталась душа сгинувшего барона де Флера, — почему эта полоумная старая перечница имела право быть госпожой в Вюншельберге, это для тети Коры всегда оставалось загадкой. И вопиющей несправедливостью. Но теперь-то уж она наконец получит вожделенную виллу. Нужно только уметь ждать.
— Руфус!
Руфус Рабеншлаг уже вставил в уши ватные тампоны, но все равно вскочил с большой готовностью. Пронзительный голос тети Коры стальную стену мог прошибить, а уж вату и подавно. Он отбросил в сторону, на тяжелое стеганое одеяло, толстую старинную книгу, которую обнаружил на ночном столике. «Живопись сновидений как искусство» — было написано на переплетенной в кожу потрепанной книге некоего Цати Зонгора.
— Ну давай расшнуровывай! — приказала Кора мужу.
Руфус терпеливо принялся расстегивать крючочки на розовом корсете. Уже после третьего крючка тело тети Коры вывалилось из корсета, который целый день удерживал его настоящую полноту в приличных пределах.
— С пескоструйным аппаратом в руках надо пройтись по всему этому зверинцу! Сразу же после оглашения завещания, голову даю на отсечение, так я и сделаю. Нет! — поправилась она. — Прежде всего я вышвырну этого зазнавшегося дворецкого. Он у меня полетит вверх тормашками. И эту девчонку пусть с собой забирает.
Банда клетчатых спасается бегством
Альбертина заспешила по ступеням вниз. Что там ей говорил месье Флип про дорогу в ванную? «Налево по коридору» — так он, кажется, сказал. Ну, это не так трудно, потом направо, обратно в тот коридор, где мы шли перевернутым путем. А вот что потом? Альбертина свернула в ближайшую комнату. Через несколько шагов она на что-то наткнулась. Путь перегораживала целая груда рыцарских доспехов. Альбертина перелезла через них. Все здесь слегка напоминало место битвы средневековых рыцарей.
Если на вилле Вюншельберг у растений была душа, то вполне вероятно, что достаточно легкого прикосновения — и вся эта армия возродится к жизни. Почему бы в этом доме не быть призракам? Поскольку ни одного привидения во плоти она пока не видела, решила Альбертина, не стоит рассматривать такую возможность как реальную; это все детские страхи. Но даже Маша и ее подружки не могли избавить Альбертину от неприятного предчувствия.
Коридор уперся в большую картину, на которой была изображена прекрасная дама в белом платье. Плащ, усеянный сверкающими каменьями, придавал даме царственный облик. Альбертина подошла к картине, но в помещении было слишком темно, чтобы все подробно разглядеть. Кончиками пальцев дама придерживала золотую цепочку, на которой висел большой ключ в форме головы дракона. В голову дракона был вставлен сверкающий изумруд, испускающий зеленые лучи. Дама стояла впереди, на краю сцены, а за ее спиной из-за занавеса выглядывали странные существа: ярко размалеванные многоголовые клоуны, кошка во фраке, ростом с человека, толстый страшный великан в кожаном фартуке.
Правее картины обнаружился проход. Альбертина пошла по нему, ступая по тяжелому, мягкому ковру. Ей становилось холодно. Наконец она добралась до третьей двери. Она нажала на ручку и толкнула плечом тяжелую дверь. Слово «ванная» здесь совершенно не годилось: оно не отражало всей грандиозности помещения. Это была не комната, а целый зал — ванный зал с ванной, в которой свободно могли разместиться все дети их приюта одновременно. Ножки ванны были из золота, а вместо кранов из стены торчали две змеиные головы с разинутыми пастями. Слева сияло зеркало во всю стену, а умывальник держали две смеющиеся обезьяны из фарфора. На полке стояли бесчисленные кувшины и восточные глиняные сосуды.
Альбертина взяла с полки одну из бутылей и откупорила пробку. В нос ударил сладкий медовый аромат. Она хотела добавить в ванну немного этой эссенции, но из бутыли капнуло лишь несколько капель. Надо бы еще и горячей воды, подумала Альбертина. Но как здесь вообще включить воду? Она стала вертеть головы змей влево и вправо. Нет, никакая вода не потекла. Зато весь зал наполнился каким-то шипением. Альбертина стала испуганно оглядываться, и поняла, что обезьяны выдувают изо рта воздух — горячий воздух. Их головы представляли собой что-то вроде фена. Она стала искать кнопку-выключатель. Когда она нажала на нос одной из обезьян, поток воздуха прекратился, зато из кранов умывальника полилась вода.
Альбертина стала крутить краны, и тут внезапно раздался грохот. Пол под нею сотрясался, стены дрожали. Она уцепилась за умывальник. Что это? Землетрясение? Или же это дом рушится? Вилла и вправду не казалась такой уж устойчивой и прочной. Смутное подозрение, , что на этой вилле нечисто, перерастало в нечто такое, в чем Альбертина не любила признаваться: в чувство страха. Но она не успела даже задуматься об этом.
Перед глазами у нее все завертелось. Обезьяны и змеи издавали пронзительные крики. Альбертина поскользнулась и упала на черный мраморный пол. Она изо всех сил ухватилась за фарфоровую ногу обезьяны. Внезапно в комнате все снова стихло. Крики и кряхтение постепенно смолкли. Все вновь стало тихо и спокойно. Альбертина встала и, пошатываясь, пошла к двери. Коленки у нее дрожали. Нет, никогда в жизни она не полезет в такую ванну. Потом эта ванна окажется подводной лодкой, и она уплывет на ней куда-нибудь в Индийский океан. Пропадет!
Зловещий скрип у нее за спиной оповестил о начале очередного круга диковинной карусели.
Нет, Альбертина вдоволь насладилась этой ванной комнатой. Она распахнула дверь и выбежала вон. И тут же больно ударилась коленкой обо что-то твердое. — Ой! — ее крик эхом отдавался в просторном помещении. Альбертина на ощупь пошла вперед и поняла, что наткнулась на какой-то стул.
Как ни старалась, она не могла припомнить, чтобы на пути сюда ей встретился стул. Рыцарские доспехи были, но стулья? Значит, она попала в совсем другое помещение. Все-таки с этой ванной комнатой что-то явно неладно.
Глаза Альбертины постепенно привыкали к голубоватому лунному освещению. Луна то и дело пробивалась сквозь черные тучи. Она различила какую-то сцену. Альбертина стояла посреди небольшого домашнего театрального зала.
Сцену обрамляла золотая окантовка, которая ровно посредине сцены завершалась двумя золочеными головками лебедей. Пурпурный бархат занавеса был до того изъеден молью, что при первом же прикосновении он наверняка упал бы вниз, на доски сцены.
Альбертина на ощупь пробиралась по зрительному залу, через ряды старинных кресел с подлокотниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60