Двери троллейбуса распахнулись как раз в самую лужу,
оставшуюся после ночного обширного ливня, и Лиза, сокрушаясь,
принялась осторожно искать мелкое место. В этот самый момент
волна освободившихся пассажиров накрыла ее с головой, и Лиза
побежала не разбирая дороги. Инерция вынесла ее прямиком ко
входу в метро; здесь она отдышалась и с тоской изучила
запечатлевшийся на ситцевой индийской юбке фейерверк грязных
брызг. Лиза сдержанно чертыхнулась: настроение было
окончательно испорчено, а когда это происходит с утра, весь
день можно считать прожитым зря. Вдобавок откуда-то нестерпимо
воняло; Лиза подняла глаза и убедилась, что запах исходит от
старика-бомжа, устроившегося на ступеньках. Она затаила дыхание
и как обычно намеревалась было поскорее миновать нищего, как
вдруг услышала протяжный и скрипучий полувозглас-полувздох:
"Дайте копеечку". Где-то в животе Лиза почувствовала, что
старик обращается не в абстрактную пустоту, а непосредственно к
ней, можно сказать, лично -- как к старой знакомой или того
хуже, родственнице. В сердце неприятно екнуло, и она машинально
полезла в сумочку, нашаривая мелочь. Нищий распространял
совершенно невозможный запах, однако чтобы совершить акт
милосердия, Лизе предстояло сделать пару шагов вперед.
Набравшись мужества, она решительно приблизилась к грязной
кепке, небрежно брошенной на мраморные плиты, и опутила туда
пару медяков, сразу же отдернув руку, а затем совершенно
рефлективно поглядела прямо в лицо старику; среди свисающей
клочьями грязной бороды и отвратительных морщин она наткнулась
на пару хитрых внимательных глаз-щелочек. Нищий безо всякого
намека на благодарность смерил Лизу ехидным взглядом и как-то
очень спокойно, непрофессиональным тоном произнес: "И скажите,
который час". "Без десяти девять", -- не задумываясь
пробормотала Лиза, пытаясь бороться с запахом, и вдруг поняла,
что безнадежно опаздывает. Эта мысль окончательно лишила ее
сил.
Бесстрастные библиотечные часы показывали половину
десятого; Лиза схватилась за голову. За ее рабочим столом
торжественно громоздилась Светлана Карповна, машинально
перебирая в пухлых веснушчатых руках стопку незначительных
бумаг.
-- Опаздываешь, Маякина, -- горестным тоном произнесла
она, словно бы Лиза опаздывала на ее, директрисины, похороны.
-- Что ты себе думаешь?
-- Ничего, Светлана Карповна, -- пролепетала Лиза, делая
вид, что поправляет прическу. -- Я... я забыла завести часы.
В эту самую минуту засевшая с утра занозой мысль снова
кольнула где-то в желудке. Лиза поморщилась.
-- Чего рожи корчишь? -- Светлана Карповна сегодня
пребывала в отличном расположении духа, а это означало, что
Лизе придется вытерпеть длиннющий поучительный монолог. --
Проспала, значит?..
Когда экзекуция подошла к концу, Лиза отчаянно рыдала в
уголке, а удовлетворенная директриса с трудом протискивалась
между столами, направляясь к выходу. Сквозь слезы Лиза
наблюдала ее жирную колышащуюся спину, перетянутую, как сбруей,
мощной лентой бюстгальтера, крошечный затылок, увенчанный рыжей
буклей, и от отвращения хотелось плакать еще больше. Наконец,
Светлана Карповна исчезла в дверном проеме, а из-за шкафа
выглянула вечно испуганная Ларискина мордашка.
-- Опять? -- шмыгнув носом, произнесла она. -- Ой, Лизка,
ну не плачь, я тебя прошу. Ну ее в задницу. Мы тут уже все
привыкшие. Ну чего ты, Лиз? Она так всех новеньких дрючит.
Наплюй.
Вслед за Лариской из-за шкафа выплыла Ольга Анатольевна,
бережно неся впереди себя свой пятый номер.
-- Маякина, -- покровительственным басом произнесла она,
-- вытри нюню, подруга. Ну что ты за курица?
-- Это что же, -- всхлипывая и запинаясь, возмущалась
Лиза, -- вот это и есть жизнь? На сто пятьдесят рублей до
потери пульса? От зарплаты до зарплаты, да еще и с этой
стервой? Подумаешь, опоздала. Чем тут вообще можно заниматься.
Целый день, целый день, и так до старости. Я, может, жить хочу!
Кто на меня посмотрит? Вот, -- она провела пальцами по щекам,
-- уже морщины, пожалуйста. Кому нужна библиотекарша? Никому.
-- Да, -- задумчиво пробасила Ольга Анатольевна, -- щас
телки пошли знатные. Вчера одну видела -- знаешь, выходит такая
фифа из "Мерседеса", ну, все при ней: ножки, сиськи, да, и идет
так, знаешь, идет, вроде никого тут кроме нее и нет больше. А
на поясочке, значит, мобильный телефон болтается. Ну зачем ей
мобильный телефон, думаю, сучке? А Ларис, как ты считаешь?
-- Оля, -- укоризненно сказала Лариска, и ее мышиная
физиономия недовольно скуксилась. -- Что ты девочке душу
травишь? Заняться нечем?
-- Вот ты, Лара, -- снова всхлипнула Лиза, -- где ты себе
мужика найдешь, да еще и с Петькой со своим? Мы ж тут все... мы
тут все проклятые!
-- Ну ты загнула, -- с каким-то сомнением сказала Ольга
Анатольевна. -- Вот я, например, -- десять лет здесь как штык.
И ничего, жива-здорова, слава тебе Господи.
-- Ага, -- злобно фыркнула Лариска, -- десять лет без
права переписки. Верно Лизка говорит: кому мы нужны? Что ты,
Оля, майсы мне рассказываешь. Ходишь тут, умничаешь, а сама ж
до сих пор целка -- как тебе только удалось.
-- Пошла ты, -- буркнула Ольга Анатольевна и торжественно
удалилась за шкаф.
-- Все как по нотам, -- безучастно произнесла Лариска. --
Теперь два дня разговаривать не будем. А потом снова -- одно и
то же. Так и живем.
-- Так кому она, жизнь-то такая нужна? -- Лиза вытерла
слезы и разглядывала себя в карманное зеркальце.
-- Никому, наверное. А что поделаешь?
-- Да ничего. Пошли работать.
-- Не, ну вот живут же люди. И смысл какой-то во всем этом
находят. И бабки у них есть...
Лиза молча встала и не дослушав подругу, отправилась
заполнять карточки. Нужно было чем-то себя занять, но как назло
поганая мысль все вертелась в голове. Что же это я забыла,
думала Лиза, записала бы, что ли, на бумажке... На фоне общей
трагедии ее жизни такая пустяковина выглядела совершенно
нелепой, однако по-прежнему не давала покоя и будоражила ум. К
вечеру все утренние разговоры позабылись; осталось лишь это
несостоявшееся воспоминание, все больше и больше забиравшее
Лизу под свое мрачное крыло. Она впала в какую-то тупую
задумчивость -- впала до такой степени, что столкнувшись на
выходе со Светланой Карповной, никак на нее не отреагировала.
-- До свидания, Маякина, -- оскорбленно понеслось ей
вслед, но Лиза была безучастна.
Придя домой, она принялась разогревать вчерашнюю картошку,
но развела слишком большой огонь и картошка сгорела, а кухню
заволок удушливый чад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12