— Да я на рации сидел все время, так что в некотором роде я в курсе, что за бардак был в кишлаке.
— На рации одно, а в кишлаке совсем другое.
— Знаете, мужики? Не легко вот так сидеть и ждать, когда вы вернетесь из этого кошмара, все ли вернетесь. Лучше я бы бросил эту чертову машину, и был бы рядом с вами, это намного легче. Сколько мы вместе служим, когда вы на проческе, когда отправляетесь в горы или в зеленку, я все время на нервах и ни на секунду не слезаю с эфира. Когда от танкистов весточку получил, спокойнее на душе стало, хоть и жалко Мамеда с Приходькой, но то, что вы, пацаны, живы, это меня успокоило хоть немного.
— Все будет нормально, водила ты наш. А пожрать не мешало бы, — выкрикнул Хасан.
— Давай похаваем, какой базар, — предложил я Хасану.
— Да разогреть бы хавку на костре, а то горячего давно не жрал. Запарила уже эта сухомятка.
БТР наш пристроился к колонне и остановился. В люк заглянул Сапог и обратился к Хасану:
— Хасан, тебя ротный зовет.
— Где он? — спросил Хасан.
— На БТРе своем сидит, впереди нас.
Хасан вылез из люка, и мы с Туркменом остались одни. Туркмен сидел и молчал, положив голову на руль.
— Да ладно, Туркмен, не переживай, мы всегда возвращались, вернемся и в следующий раз. А когда в Союз вернемся, то обязательно когда-нибудь встретимся вместе, и будем вспоминать этот сучий кошмар уже в прошлом, — сказал я Туркмену и похлопал его по плечу.
— Пусть слова твои Юра, дойдут до бога, — сказал Туркмен.
— Дойдут, дойдут, вот увидишь. Может к медикам заскочим, проведаем Качка.
— Ах да, забыл. Качка вертушка забрала с ранеными, у него температура поднялась, заражение вроде пошло.
— Вот черт, я так и знал, у него температура была еще тогда, я думал это у него от браги.
— Я подъезжал к вертушке, когда его грузили, вид у него был не важный. Вам привет передавал.
— Ну ничего, выкарабкается, Качок пацан здоровый.
— Будем надеяться.
— Туркмен, а ты знаешь? Если бы не Сапог, не сидел бы я тут с вами.
— Нет, не знаю, — подняв голову, сказал с удивлением Туркмен.
И я рассказал Туркмену, как Сапог замочил духа, потом я рассказал, что происходило в кишлаке. Туркмен смотрел на меня и слушал, не перебивая, и не задавая вопросов. Закончив, я спросил Туркмена:
— Ну, и как ты назовешь все это блядство?
— Юра, в какие условия нас ставят, в таких условиях мы и действуем. А что касается промашек и потерь, пусть это будет на совести генералов. А мы будем делать то, что нам прикажут, и никуда от этого не денешься, мы давали присягу. Здесь война, на войне умирают, и к сожалению многие гибнут по глупости, если не по своей, то по глупости командиров.
— Ты, Туркмен, рассуждаешь, прямо как проповедник.
— Ну, я же все-таки учился в офицерском училище, меня там пропагандой зарядили под завязку.
Тут в люк заскочил Хасан:
— В общем, так, сейчас колонна выдвигается в Герат, едем сначала в сарбосовскую дивизию, там передохнем и пообедаем заодно, подождем наливники с горючкой, наши за это время смотаются в полк за хавкой и боеприпасами. После куда-то еще рванем, а вот куда — не знаю.
— А на хрена нам эти сарбосы? — спросил я.
— Да не знаю я, полкач так решил. Наверно, хочет навести разборки за провал в кишлаке. Ротный говорит, что полкач замполита вздрючил, и хотел в расположение отправить, но потом передумал, сами знаете, с замполитами ссориться опасно.
— Пи…дить их надо. Это в Союзе пусть они политику свою пихают, а тут Афган, здесь другая политика. Черт, как базар про замполитов заходит, вспоминаются политзанятия, и сразу тянет на сон, — сказал я, и завалился на десантное сидение. Спустя какое-то время я задремал, проснулся от жуткой жары весь мокрый от пота. БТР был раскален как духовка, я глянул на часы, они показывали пол одиннадцатого дня, проспал я где-то около двух часов. Рядом на сиденье спал Урал.
— Туркмен, где мы едем?
— Я не Туркмен, я Хасан.
— А где Туркмен?
— Спит рядом с тобой.
— Это же Урал.
— Да на полу он спит.
— Где едем, черт возьми?
— Окрестности Герата показались, духовский мост уже видно, километра три примерно до него.
— Спаситель мой где?
— Сапог, что ли? На броне сидит.
— У нас, вроде, брага оставалась?
— Да, там есть пара литров.
— На привале надо будет допить, а то переиграет и будет сивухой переть, ненавижу этот запах.
— Конечно, выпьем, неужели ты думаешь, что мы ее обратно в полк привезем.
— Дай чарса, я косяк заколочу, свой отдал пацанам. Хасан протянул пластинку, я взял у него эту пластинку и заколотил сигарету.
— Ты будешь? Хотя чего я спрашиваю, когда ты не хотел.
— Вот именно, и никогда такое не спрашивай.
Я прикурил и, сделав несколько затяжек, передал сигарету Хасану.
— Юра, ты че гильзу не вставил?
— Да облом с ней возиться, я не до конца выпотрошил, и забил так.
(Гильза — это трубочка сделанная из плотной бумаги, ее вставляешь в выпотрошенную сигарету, как фильтр, чтоб табак не попадал в рот. Обычно мы ее делали из картонки из спичечного коробка или из пачки от сигарет.)
Мы выкурили косяк и я, захватив с собой автомат, полез на броню. Сапог сидел и разглядывал окрестности, колонна как змея двигалась по извилистой дороге, пыль относилась ветром в сторону и на броне было более или менее сносно. Жара стояла сумасшедшая, и горячий ветер обжигал лицо, но мы давно к этому привыкли и не обращали внимания. Впереди виднелись окрестности Герата, но это была духовская часть Герата. Полк, конечно, не поедет через город, хотя через него намного ближе, чем в объезд, но есть одно «но», там везде духи и везде мины. Бывали случаи, когда наши пытались таким образом сократить путь, но без происшествий это сделать никому не удавалось, и приходилось всегда в спешке возвращаться обратно и ехать в объезд, только время зря теряли, а бывало, что людей и технику.
Я обратился к Сапогу:
— Слушай, Сапог, а как тебя зовут-то? А то постоянно Сапог, Сапог.
— Андрей, — ответил Сапог.
— Значит, тезка Качка?
— Значит, так.
— А на гражданке чем занимался?
— Да ничем, работал сварщиком, потом в армию забрали.
— А родом откуда?
— Родился во Фрунзе, там школу закончил и уехал в Казахстан, в город Актюбинск.
— Родня там, что ли?
— Да нет, так просто поехал. Да, в общем, долгая история.
— Да расскажи ты, все равно делать нечего.
— После окончания школы гуляли мы на выпускном вечере, ну и выпили малость. Там ансамбль наш школьный пел, аппаратура у них была новая, недавно только закупили. Ну, мы с дружками после вечера еще выпили немного, и решили эту аппаратуру свиснуть. Трое нас было, вот мы ночью пришли к школе, выставили окно и залезли в здание, потом прошли в спортзал, там была кладовка и в ней хранилась вся эта аппаратура. Вот мы ее оттуда и уперли, взяли три электрогитары, усилитель, пару колонок, микрофоны и еще всякой дряни по мелочи, барабаны брать не стали, они гремят как кастрюли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92