– сказала как-то Гейл. Мы с ней сидели в магазине и слышали громкий голос Кэролайн, доносившийся из соседнего помещения. Она спорила о чем-то с Имонном. – Если и отыщется девушка мечты для Патрика, она тут же ее убьет, бедняжку!
Я покачала головой:
– Говорит, что хочет подарить ему эту девушку на Рождество.
Гейл усмехнулась:
– Повесить на елку? Или засунуть в чулок?
– Не важно, – ответила я. – Самое главное, чтобы он сумел развернуть пакет в постели.
Гейл расхохоталась, но тут вошла покупательница, и смех ее смолк.
Оценить серьезность идеи фикс Кэролайн было сложно. Сама она, по ее словам, была убеждена, что брак с Патриком – одно сплошное несчастье. Всегда был несчастьем, но дошло это до нее лишь недавно. Открыть глаза на истинное положение вещей ей помогла работа, бесконечная возня с неудавшимися браками других женщин. Возможно, сыграла свою роль и интрижка с итальянским гонщиком с тремя яйцами, добавила она. Нет, в любом случае то вовсе не вина Патрика, ей хватает благородства и ума признать сей факт. И несомненно, найдутся целые толпы дам, которые будут просто счастливы выйти замуж за наследника самого маленького графства в Англии. Пусть даже с членом, который всерьез таковым не назовешь. Нет, все дело в ней, в Кэролайн. Это она ему не подходит. Это она подло обращалась с ним все эти годы и теперь хочет замолить грехи, подарив Патрику женщину, которая будет по-настоящему любить его и заботиться о нем.
Все это она излагала, прогуливаясь со мной морозным воскресным утром по парку.
– Ну а дети? – спросила я, думая о Рейчел и моем собственном идущем ко дну браке.
– Дети? – воскликнула она. – Но при чем тут дети, скажи на милость? Да они, слава тебе Господи, так и так большую часть времени торчат в школе. А потом вырастут и разлетятся кто куда…
Я не поверила ни единому ее слову. Преданность Кэролайн детям не подлежала сомнению. Просто признание их прав в данный момент могло замутить чистые воды ее доводов.
– Секс! – громко сказала она. Несколько дам-собачниц, выгуливающих своих питомцев чуть поодаль, споткнулись о поводки. – Это как еда, верно? Ведь не захочешь ты есть одно и то же блюдо каждый день, так или нет?
Особенно такими скудными порциями! – Она расхохоталась. Затем отступила на шаг и окинула меня оценивающим взглядом. – А впрочем, кто тебя знает, Анжела. Ты же у нас из разряда преданных жен. Готова держать пари, если у тебя и были любовники, то только по одному зараз, не больше!
Подобное предположение Кэролайн не требовало ответа. Оно являлось еще одним довеском к грузу «истин», носителем которых она являлась. И если бы я возмутилась и стала вдруг возражать, она бы, возмущенно сверкнув глазами, заявила бы следующее: «Ну знаешь, Анжела, ты же сама мне говорила на прошлой неделе!» Что заставило задуматься на тему о том, как она вообще представляет себе мою жизнь. Ничего, как-нибудь сядем с ней за большим стаканом водки с тоником и все выясним.
Теперь Кэролайн размахивала засохшим стеблем папоротника, словно то была клюшка для гольфа.
– Знаешь, лучшим моим любовником был член парламента, глава движения по борьбе за девственность, – насмешливо продолжила она. Я заметила, как собачницы резко свернули в сторону. – Будучи замужней женщиной, я находила сей факт весьма удивительным. «Ну скажи, Говард, – говорила я ему, – неужели ты не мог подыскать себе более подходящий круг избирателей? И попробовать создать партию, ну, допустим, петухов-трахальщиков или длинных членов? Да они побежали бы и выбрали тебя вождем по кличке Большой Хлыст! И люди подумали бы, что ты наказываешь меня за измены!» Какое-то время после этого я была верна Патрику. Он вообще с пониманием отнесся к тогдашней моей проблеме.
Воспоминания Кэролайн неизбежно приводили к Патрику, и я была уверена, что так будет всегда.
На улице становилось все холоднее, сгущались сумерки. Я подняла воротник пальто, мы развернулись и зашагали обратно.
– Ладно, Анжела! Завтра я все буду знать! – заявила Кэролайн, дойдя до ворот своего дома. – Имонн гарантировал самое надежное хранение всех данных по Патрику. Так что посмотрим, что выдаст наш Купидончик! – И она усмехнулась. – Господи! Остается надеяться, что эта женщина не замужем за кем-то из моих друзей! Вообрази себе ситуацию: обманутый муж гонится с кочергой за Патриком. И все это накануне Рождества! Бедный Патрик!
На следующее утро я почти не видела Кэролайн. Рождественская суета продолжалась, запасы нарядов в магазине изрядно истощились.
– Не волнуйся! – утешала меня Гейл. – В новом году все станет на свои места. Люди снова потащат нам старые вещи. Захотят начать жизнь сначала. Новые платья и все прочее. То же относится и к бракам. Вот увидишь.
В полдень Кэролайн вышла из офиса с двумя листками бумаги. В магазине толпились покупатели, а потому она, не говоря ни слова, просто подсунула мне бумаги под локоть. Как раз в это время я выписывала счет.
Когда покупательница наконец ушла, я взглянула на них. Первый лист был озаглавлен просто: «Патрик Аппингем, достопочтенный джентльмен». Затем шло перечисление провалов и неудач Патрика столь личного характера, что я, едва начав читать, тут же отложила бумагу в сторону. Кэролайн очень тщательно составила этот документ, не без помощи Имонна, разумеется. Я взглянула на второй листок. Он начинался со слов: «Личность партнера», затем шли одни вопросительные знаки. Имелось и резюме – краткое и довольно туманное. Описание женщины, отличавшейся целым рядом весьма необычных черт. Эти же черты были выписаны внизу отдельно, словно Купидону оказалось не под силу объединить их и составить цельный портрет мало-мальски узнаваемого человеческого существа. Впрочем, женщина описывалась весьма разносторонне, и там присутствовали такие характеристики, как «меньше пяти футов росту», «кривоногая», «алкоголичка» и «заостренные груди».
В перерывах между обслуживанием посетителей я размышляла об этом странном существе, вовсе не похожем ни на одну из женщин, зарегистрированных в наших досье. И пришла к выводу, что по крайней мере на Рождество подобный подарок Патрику не грозит. Однако по зрелом размышлении все эти необычные характеристики показались не лишенными некоторого смысла, особенно когда я вспомнила то немногое, что знала о Патрике, – размер его мужского органа, пристрастие к выпивке, патологическое увлечение гольфом (отсюда и кривоногость, хотя тут, несомненно, не обошлось без чисто лингвистической ошибки ). Что же касается заостренных грудей, оставалось лишь предположить, что возникло оно из сексуальных предпочтений Патрика, а также его пристрастия к охотничьим собакам. Купидон выхватил оттуда такое расхожее выражение, как острый нюх, что-то в этом роде, наверное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Я покачала головой:
– Говорит, что хочет подарить ему эту девушку на Рождество.
Гейл усмехнулась:
– Повесить на елку? Или засунуть в чулок?
– Не важно, – ответила я. – Самое главное, чтобы он сумел развернуть пакет в постели.
Гейл расхохоталась, но тут вошла покупательница, и смех ее смолк.
Оценить серьезность идеи фикс Кэролайн было сложно. Сама она, по ее словам, была убеждена, что брак с Патриком – одно сплошное несчастье. Всегда был несчастьем, но дошло это до нее лишь недавно. Открыть глаза на истинное положение вещей ей помогла работа, бесконечная возня с неудавшимися браками других женщин. Возможно, сыграла свою роль и интрижка с итальянским гонщиком с тремя яйцами, добавила она. Нет, в любом случае то вовсе не вина Патрика, ей хватает благородства и ума признать сей факт. И несомненно, найдутся целые толпы дам, которые будут просто счастливы выйти замуж за наследника самого маленького графства в Англии. Пусть даже с членом, который всерьез таковым не назовешь. Нет, все дело в ней, в Кэролайн. Это она ему не подходит. Это она подло обращалась с ним все эти годы и теперь хочет замолить грехи, подарив Патрику женщину, которая будет по-настоящему любить его и заботиться о нем.
Все это она излагала, прогуливаясь со мной морозным воскресным утром по парку.
– Ну а дети? – спросила я, думая о Рейчел и моем собственном идущем ко дну браке.
– Дети? – воскликнула она. – Но при чем тут дети, скажи на милость? Да они, слава тебе Господи, так и так большую часть времени торчат в школе. А потом вырастут и разлетятся кто куда…
Я не поверила ни единому ее слову. Преданность Кэролайн детям не подлежала сомнению. Просто признание их прав в данный момент могло замутить чистые воды ее доводов.
– Секс! – громко сказала она. Несколько дам-собачниц, выгуливающих своих питомцев чуть поодаль, споткнулись о поводки. – Это как еда, верно? Ведь не захочешь ты есть одно и то же блюдо каждый день, так или нет?
Особенно такими скудными порциями! – Она расхохоталась. Затем отступила на шаг и окинула меня оценивающим взглядом. – А впрочем, кто тебя знает, Анжела. Ты же у нас из разряда преданных жен. Готова держать пари, если у тебя и были любовники, то только по одному зараз, не больше!
Подобное предположение Кэролайн не требовало ответа. Оно являлось еще одним довеском к грузу «истин», носителем которых она являлась. И если бы я возмутилась и стала вдруг возражать, она бы, возмущенно сверкнув глазами, заявила бы следующее: «Ну знаешь, Анжела, ты же сама мне говорила на прошлой неделе!» Что заставило задуматься на тему о том, как она вообще представляет себе мою жизнь. Ничего, как-нибудь сядем с ней за большим стаканом водки с тоником и все выясним.
Теперь Кэролайн размахивала засохшим стеблем папоротника, словно то была клюшка для гольфа.
– Знаешь, лучшим моим любовником был член парламента, глава движения по борьбе за девственность, – насмешливо продолжила она. Я заметила, как собачницы резко свернули в сторону. – Будучи замужней женщиной, я находила сей факт весьма удивительным. «Ну скажи, Говард, – говорила я ему, – неужели ты не мог подыскать себе более подходящий круг избирателей? И попробовать создать партию, ну, допустим, петухов-трахальщиков или длинных членов? Да они побежали бы и выбрали тебя вождем по кличке Большой Хлыст! И люди подумали бы, что ты наказываешь меня за измены!» Какое-то время после этого я была верна Патрику. Он вообще с пониманием отнесся к тогдашней моей проблеме.
Воспоминания Кэролайн неизбежно приводили к Патрику, и я была уверена, что так будет всегда.
На улице становилось все холоднее, сгущались сумерки. Я подняла воротник пальто, мы развернулись и зашагали обратно.
– Ладно, Анжела! Завтра я все буду знать! – заявила Кэролайн, дойдя до ворот своего дома. – Имонн гарантировал самое надежное хранение всех данных по Патрику. Так что посмотрим, что выдаст наш Купидончик! – И она усмехнулась. – Господи! Остается надеяться, что эта женщина не замужем за кем-то из моих друзей! Вообрази себе ситуацию: обманутый муж гонится с кочергой за Патриком. И все это накануне Рождества! Бедный Патрик!
На следующее утро я почти не видела Кэролайн. Рождественская суета продолжалась, запасы нарядов в магазине изрядно истощились.
– Не волнуйся! – утешала меня Гейл. – В новом году все станет на свои места. Люди снова потащат нам старые вещи. Захотят начать жизнь сначала. Новые платья и все прочее. То же относится и к бракам. Вот увидишь.
В полдень Кэролайн вышла из офиса с двумя листками бумаги. В магазине толпились покупатели, а потому она, не говоря ни слова, просто подсунула мне бумаги под локоть. Как раз в это время я выписывала счет.
Когда покупательница наконец ушла, я взглянула на них. Первый лист был озаглавлен просто: «Патрик Аппингем, достопочтенный джентльмен». Затем шло перечисление провалов и неудач Патрика столь личного характера, что я, едва начав читать, тут же отложила бумагу в сторону. Кэролайн очень тщательно составила этот документ, не без помощи Имонна, разумеется. Я взглянула на второй листок. Он начинался со слов: «Личность партнера», затем шли одни вопросительные знаки. Имелось и резюме – краткое и довольно туманное. Описание женщины, отличавшейся целым рядом весьма необычных черт. Эти же черты были выписаны внизу отдельно, словно Купидону оказалось не под силу объединить их и составить цельный портрет мало-мальски узнаваемого человеческого существа. Впрочем, женщина описывалась весьма разносторонне, и там присутствовали такие характеристики, как «меньше пяти футов росту», «кривоногая», «алкоголичка» и «заостренные груди».
В перерывах между обслуживанием посетителей я размышляла об этом странном существе, вовсе не похожем ни на одну из женщин, зарегистрированных в наших досье. И пришла к выводу, что по крайней мере на Рождество подобный подарок Патрику не грозит. Однако по зрелом размышлении все эти необычные характеристики показались не лишенными некоторого смысла, особенно когда я вспомнила то немногое, что знала о Патрике, – размер его мужского органа, пристрастие к выпивке, патологическое увлечение гольфом (отсюда и кривоногость, хотя тут, несомненно, не обошлось без чисто лингвистической ошибки ). Что же касается заостренных грудей, оставалось лишь предположить, что возникло оно из сексуальных предпочтений Патрика, а также его пристрастия к охотничьим собакам. Купидон выхватил оттуда такое расхожее выражение, как острый нюх, что-то в этом роде, наверное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107