— Что?! — Он вскакивает. — Мне надо идти. — Одевается в мгновение ока. — Тиция! Когда мы можем поговорить? Мне так много надо тебе сказать! — Смотрит на меня глазами преданной собачонки. — Есть тысяча недоразумений, которые должны пояснить. Ты свободна сегодня вечером?
— К сожалению, нет. Я ужинаю с Глорией и Джорджем, а завтра иду на концерт. Если хочешь, в начале следующей недели? Тебя устроит?
Фаусто отводит глаза.
— Я не смогу. Меня не будет в Париже.
Ясное дело! Совсем забыла. Ведь стоит август, и Одиль, наверное, с детьми на море, а он поедет к ним.
— Знаешь что, — непринужденно говорю я, — позвони, когда вернешься. Ты примерно знаешь, когда это будет?
— В сентябре.
— Отлично! Когда приедешь, тогда и приедешь. Пока, Фаусто. Счастливо съездить. — Он долго целует меня и крепко обнимает.
— Адье, любовь моя. Не забывай меня. Я люблю тебя! — Он сбегает вниз по лестнице. Я закрываю дверь и чувствую большое облегчение.
Опять легко отделалась, — думаю я, заваривая себе на кухне кофе. Какое счастье, что я не забеременела от Фаусто. Я не хочу отнимать у детей отца. Ведь бедняжки ни в чем не виноваты! А если бы у меня был ребенок, началось бы перетягивание каната. Вся жизнь была бы наполнена недоверием, ревностью и скандалами. С ребенком мне было бы труднее развестись, и у Фаусто был бы настоящий гарем.
Через пару лет начинаются болезни, мужчины слишком много пьют, дети страдают неврозами, нет уж, мерси! Своей драгоценной жизнью я распоряжусь поинтереснее! Я стану знаменитой! А пока я буду развлекаться.
Начинаю прямо с завтрашнего дня. Буду жить, как до замужества. Днем работа, вечером — выход в свет. Не собираюсь сидеть дома и ломать себе голову. Все это пройденный этап. Поля тоже ждать не буду. Хотя от него и пришли четыре открытки — две из Швейцарии и две из Австрии, но последние две недели — ни слуху, ни духу. Две недели — слишком большой срок. Больше я не жду. Ни одного мужчины! Если он не думает обо мне, я тоже не стану тратить на него время.
Итак — да здравствуют удовольствия! А там посмотрим!
16
Следующие две недели можно охарактеризовать только одним словом: бурные! Я выхожу с каждым, кто меня об этом просит: с братом Глории (не мой тип), с Томми, Люциусом и Брисом Рено. А когда они один за другим покидают Париж в направлении моря — с клиентами и случайными знакомыми.
Но ни с одним не иду в постель.
Я лишь хочу узнать, как высоки мои акции. Не повредили ли мне два года погружения в царство Сент-Аполлов. Могу ли я, как прежде, околдовывать мужчин.
Через пару дней я спокойна. Мои шансы никогда еще не были так высоки. Блондинки пользуются здесь огромным спросом. Вернувшись на улицу Коперника — после концерта, ужина, долгой беседы на террасе какого-нибудь кафе, насытившись комплиментами и лестью — я, счастливая, открываю дверь в свой новый мир.
Я одна в своей прелестной квартире, никто мне не мешает, делаю, что хочу — и самое главное: мои чувства к Фаусто окончательно мертвы. Я спасена. Опять принадлежу самой себе. Я готова кричать от счастья.
Как прекрасно никого не любить! Целые глыбы падают с моего сердца. До чего здорово не думать: где он? когда придет? с кем он проводит ночь? вернется ли вообще домой? Я больше не люблю, и жизнь раскрывается передо мной подобно вееру.
Ничем не омраченная, начинаю свой день. Что принесет он мне? Я больше не сижу возле телефона и не думаю, что во всем Париже не работают телефоны, раз он мне не звонит. Нет, эти времена позади! Никаких ожиданий больше! Никаких резей в желудке и покалываний в сердце. Я освобождена от Фаусто Сент-Аполла. Больше он не властен надо мною!
И почему я позволяла себя так долго мучить? Теперь, на расстоянии, это не укладывается в моей голове. Почему не ушла раньше? Почему? Наверное, время не подошло. Очевидно, я должна была так неимоверно страдать, чтобы потом в полную силу насладиться свободой. Что я и делаю. Каждый день.
Сегодня я отправляюсь в кафе за углом, на площади Виктора Гюго, и посмотрю, что может предложить мне Париж. Сегодня воскресенье, 22 августа. Ни одного знакомого в городе больше не осталось. Надевая симпатичное белое короткое платье, распускаю по обнаженным плечам белокурые волосы — и отдаюсь на волю благосклонной судьбы.
В августе все дозволено. Париж вымирает. А те, кто остался, превращаются в заговорщиков. Им выпала одна и та же доля: быть брошенными в душном городе. Быстро завязываются знакомства, каждый незнакомец сразу становится другом. В немногочисленных открытых кафе царит непринужденная атмосфера. Только глупец или чудак не пользуется этим и, страдая от комплексов, сидит дома.
У меня есть все основания пойти в это кафе. Я там уже не раз бывала и ищу определенного человека. Имени его я еще не знаю. Но между нами уже возникла та мгновенная, спонтанная симпатия, которая в Париже означает только одно, и больше ничего! А я давно созрела для этого! С начала июня я сплю одна (не считая неудачи с Фаусто). Я посчитала по календарю: семьдесят семь одиноких ночей! Тревога! Но я это исправлю! И немедленно. Полная решимости, я шагаю теплым летним вечером по площади, мимо фонтана — в кафе! С нетерпением переступаю порог — и еле сдерживаю смех: мужчины как по команде поворачивают головы в мою сторону! Наконец-то женщина! Взгляды с надеждой устремляются на меня. Вдруг им повезет, и я захочу с кем-нибудь познакомиться?
Некоторые лица я уже узнаю. Приветливо здороваюсь и сажусь за свободный столик. Заказываю бокал холодного клубничного молока и оглядываюсь.
Одного взгляда достаточно: каждый мужчина мечтает об интрижке, которая скрасит ему одинокий август. Мне это так понятно! Но единственный, кто интересует меня, стоит, прислонившись к стойке, с чашечкой кофе и газетой в руке. Это тот, кого я ищу! Он бывал здесь всякий раз, когда я приходила, но мы ни разу не разговаривали.
Он делает вид, что не замечает меня.
Я разглядываю его. Среднего роста, хорошо сложен, лет тридцати, смуглый, с короткими черными вьющимися волосами. Одет в джинсы, на пальце обручальное кольцо. В глаза бросается его длинный, острый подбородок. Но это лишь придает ему шарма. Именно таким я в детстве представляла себе короля Дроздоборода.
И что мне еще в нем нравится: очень живой взгляд. «Я знаю женщин, — сказали эти темные глаза, когда я впервые увидала его, — а тебя я бы заполучил особенно охотно!»
Он вдруг оборачивается. Складывает газету и улыбается мне. Я улыбаюсь в ответ. Он берет свою чашку и идет ко мне.
— Вы разрешите? — вежливо спрашивает он.
— Пожалуйста, месье! — В августе все происходит стремительно.
Он уже сидит напротив меня. Со своим длинным лицом он выглядит забавно. Раньше я этого не замечала, правда, так близко я его не видела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90