– Не думаю, что тебе пойдет на пользу, если я буду слишком близко.
– Я доверяю тебе.
– Возможно, ты еще об этом пожалеешь.
Она села на сено и прислонилась к стене. Нельзя допустить, чтобы его близость помешала ей сделать задуманное.
– Как ты узнала?
– Ты бредил, когда у тебя был жар.
– Да? – напряженно спросил он. – И теперь ты все знаешь.
Она покачала головой.
– Я не знаю, на кого ты работаешь.
Она ждала ответа. Черт! Он никогда не скажет ей.
– На кого?
– Я не могу тебе ответить. Будет лучше, если ты ничего не узнаешь.
Пусть бы это были американцы. Если уж ее обманывали и использовали, так хотя бы ради их общего дела. Но если это не американцы, почему он не говорит ей? Возможно, он работал на британское командование, разоблачая шпионов в их собственных войсках.
– Лучше для кого? Скажи мне.
– Нет.
– Ты должен мне сказать хотя бы это.
Он только покачал головой.
– Я выдам тебя, – пригрозила она.
– Кому?
Дверь конюшни заскрипела.
– Ш-ш-ш, – зашипела она.
– Твоя мать? – одними губами сказал он.
Бэнни кивнула. Они настороженно прислушивались к каждому звуку, доносившемуся снизу. Когда Мэри, наконец, вывела свою лошадь из конюшни, Бэнни подошла к окошку и выглянула на улицу. Дождавшись, когда ее мать выехала со двора, она пошла к лестнице.
– Бесс? Ты вернешься?
Снова этот взгляд, так красноречиво говорящий о том, что она с большим удовольствием проделала бы в нем еще парочку дырок.
Она вернулась, когда солнце было уже высоко и принесла какую-то бутылку и закрытую корзинку, из которой пахло свежим хлебом.
– Это мне?
Она отдала ему еду и, не говоря ни слова, повернулась, чтобы уйти. Он взглянул на наклейку на бутылке и чуть не задрожал от возмущения.
– Капли доктора Уолтера? Бесс, уверяю тебя…
– Это сидр, – сказала она, с недоумением посмотрев на него. – Мне нужна была бутылка, поэтому я просто вымыла первую попавшуюся.
– Я боялся, что ты этим пытаешься мне что-то сказать, – сказал он, надеясь, что его шутка хоть немного растопит ледяную стену отчужденности между ними.
Бэнни направилась к лестнице, но он совсем не хотел, чтобы она уходила.
– Бесс, – тихо сказал он, – прости меня. Но она не была еще готова выслушать его.
Так прошло два дня. Бэнни приходила дважды в день, приносила еду и уходила, не задерживаясь ни на минуту. Да, она сердилась на него. Он лгал ей, и заставил ее поверить, что он был тем, кем на самом деле не был. Она любила человека, который не существовал.
И было кое-что еще. Если ее душа была согрета Джоном, то этот незнакомый ей человек заинтриговал ее. Она украдкой смотрела на него, когда он не видел этого. Он мог подолгу сидеть, уставившись в одну точку, с каким-то странным, мучительным выражением глаз, которое она не могла объяснить.
Что с ним произошло? Несмотря на то, что он так ловко обманывал ее, Бэнни почему-то думала, что смогла бы разделить с ним эту боль.
На третий день утром она поднялась на сеновал, неся сумку и ведро воды.
Было нестерпимо жарко, и хотя Джон, наверное, многое отдал бы за глоток свежего воздуха, он никогда не жаловался. Он вообще не пытался заговорить с ней первым, уважая ее чувства.
Бэнни подошла к спящему мужчине.
– Джон.
Он открыл глаза.
– Джонатан, – резко ответил он.
– Что?
– Джонатан Шайлер Лэйтон. Так меня зовут.
– Ну, Джонатан, – она поставила ведро на пол, немного расплескав, и протянула ему какой-то сверток. – Вот. Это штаны одного из моих братьев. Они должны подойти тебе.
– Ты разговариваешь со мной?
– Только потому, что это необходимо, – она кивнула на его грязные бриджи. – Эти не совсем пригодны для носки.
– Я заметил.
– Неужели?
Она отвернулась от него.
– Уже уходишь?
– Нет. Вынесу потом другое ведро.
– Ох!
Он залился краской. Ему приходилось пользоваться ведром, как судном.
– Я сменю тебе сегодня повязку.
Бэнни начала раскладывать перед собой вещи, которые ей понадобятся для этого. Она посмотрела на Джона и увидела, что он внимательно наблюдает за ней.
– Прекрати так на меня смотреть!
– Неужели ты скучаешь по идиоту?
– Да! – крикнула она.
На его лице застыло каменное выражение.
– Ты собиралась менять повязку.
– Ложись на живот.
Взяв ножницы, она опустилась рядом с ним на колени, и застыла, залюбовавшись красотой его тела.
– Бесс?
– А, да.
Она принялась за дело. Рана выглядела уже гораздо лучше. Бэнни слегка коснулась ее пальцами, и он чуть заметно дернул плечом.
– Тебе еще больно?
– Совсем немного.
– Скоро станет лучше.
Она промыла рану и наложила новую повязку.
– Как тебе только удалось все это сделать? Я ведь был без сознания.
– Это было непросто. Ну, вот, готово.
Ее взгляд упал на шрам, который она заметила в прошлый раз.
– Что произошло?
– Когда?
– Откуда у тебя этот шрам?
Он закрыл на секунду глаза, и она поняла, как много он от нее скрывает.
– Банкер Хил.
– А!
Она не смогла заставить свою руку остановиться и начала поглаживать шрам. Несмотря ни на что, она была безумно рада, что он остался жив.
– Бесс?
– Что?
Его голос был напряженным.
– Уходи.
– Что? – в замешательстве переспросила она.
Он повернул голову и показал глазами на ее руку.
– Уходи! Сейчас!
Смущенная, она отдернула руку, вскочила и выскочила из конюшни, не обращая внимания на то, что он, вдруг осознав, что Бесс уходит и может не вернуться, с отчаянием звал ее.
Она не пришла в тот вечер, чтобы, как обычно, принести ему ужин. Снизу доносились разные голоса, но только не ее. И все же он ждал, ругая себя последними словами на всех языках, которые только знал. Нельзя быть с ней таким резким. Он мог просто отодвинуться потихоньку, она бы и не заметила. Или сказать, что ему больно. Ну, вот, а теперь он снова обидел ее. Джонатан прислушался к возне лошадей в углу и думал, почему все так хорошо началось, а теперь пошло наперекосяк.
Глава 21
Когда Бэнни поднялась на сеновал на следующее утро, он стоял у окна и смотрел на улицу.
– Джон, – мягко сказала она.
– Джонатан, – поправил он, не оборачиваясь.
– Джонатан, ты уже встал.
– Пора бы уже.
– И ты выходил на улицу.
– Извини. Уж очень хотелось помыться. Я вышел очень поздно, так что никто не мог меня видеть, и вымылся у колодца. – Он, наконец, посмотрел на нее. – У вас очень холодная вода.
Она не смогла сдержать короткого смешка.
– Я знаю. Как ты себя чувствуешь?
– Я еще очень слаб. Еле взобрался назад по этой проклятой лестнице. Но через день-другой уже смогу уйти.
Через день-другой. Она должна была бы радоваться, что сможет избавиться от него. Но сердце у нее упало, когда она услышала это.
– Никак не могу привыкнуть слышать так много слов от тебя.
Он неожиданно широко улыбнулся.
– Я обычно не говорю так много. Но ты вообще заставляешь меня делать многое, что я обычно не делаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62