И о чем они будут говорить, ведь рассказ о проблемах в его семье займет не более пяти минут? При его-то замкнутости как им вообще удастся провести какое-то время вдвоем?
Спустя несколько часов в дверь постучали.
— Входите, дверь открыта! — крикнула она самым небрежным тоном, пытаясь справиться с приступом тошноты. Однако когда Дэвид вошел, она словно приросла к своему месту у стола, не в силах двинуться.
Ее удивило, что он был в пиджаке и при галстуке. Правда, в его одежде чувствовалась небрежность, но тем не менее…
— Я принес вина…
— Превосходно. Спасибо.
Он подошел к столу и поставил бутылку на стол, неправдоподобно высокий и уверенный в себе.
— Я надеюсь, вы не против, если вам придется немного поработать?
Мысль о том, чтобы заставить Дэвида Прескотта помогать на кухне, до этого не приходила в голову Дианы, но внезапно показалась ей чудесным средством, способным снять имевшееся между ними напряжение.
— А что мне надо делать?
Его глаза смягчились, брови приподнялись, придавая всему его облику определенную открытость.
— Пойдемте в кухню. Вы будете тушить овощи. Справитесь с этой задачей?
Диана бросила на него осторожный взгляд, уловив в глазах гостя насмешливые огоньки.
— А что тем временем будете делать вы? — спросил он.
— Не беспокойтесь, я не буду бездельничать — займусь нашим, десертом. Надеюсь, вы не станете возражать против бисквитов из холодильника? Мне надо было бы сбегать за свежим хлебом…
— Диана, перестаньте извиняться. Я не капризен.
Диана? Он, назвал ее Дианой? Она не знала, куда спрятать свои глаза.
— Иногда мне приходится самому готовить, а в дороге, бывает, я держусь только на консервах.
— Знаете, — сказала она, — а я ведь не знаю, где вы живете. И где вам приходится самому готовить. Не можете же вы большую часть своего времени проводить в отелях.
— Я провожу в них достаточно много времени, когда приходится путешествовать. Но под домом я имею в виду свою квартиру в Нью-Йорке.
Его голос звучал ровно, без особых эмоций.
— Почему Нью-Йорк?
Он положил на сковородку мясо и добавил масло.
— Там находятся все мои предприятия. И офисы тоже.
— В самом деле?
Она положила на сковородку порезанную морковь и сунула бисквиты в духовку.
— А я-то думала, что сталелитейная промышленность располагается в Пенсильвании.
— Сталелитейная?
На его красивом лице появилось удивление.
— А разве вы не стальной Прескотт? Разве не ваша семья…
— Этот бизнес в руках у моего брата Уолтера. Я занимаясь другими делами.
— О!
Диана смотрела на пар, уже долгое время поднимавшийся над кастрюлей с рисом.
Наконец он слегка подтолкнул ее локтем.
— Вы не собираетесь спросить, какими?
Его глаза, казалось, слегка поддразнивали ее.
— За кого вы меня принимаете? Я не сую нос в чужие дела.
Дэвид рассмеялся, став от этого еще обаятельнее.
— Вы действительно уверены, что не хотите спросить? Так вот меня привлекает все — от выведения породистых лошадей до компьютеров.
Диана опустила глаза. Как он привлекателен! Мысли о нем в течение двух последних недель почти свели ее с ума.
— Кажется, все готово, — сказала она тихо.
За столом Дэвид открыл вино и наполнил стаканы. Диана зажгла свечи, их мягкое мерцание создавало интимную обстановку. Он пододвинул ей стул.
— Эвелин тоже живет в Нью-Йорке? — Диана пыталась скрыть легкий шок от этих маленьких знаков внимания.
Он сел.
— Да, в нескольких кварталах от меня.
— О, как мило. Жить по соседству, я имею в виду.
— За исключением того, что видимся мы не так уж часто. Мы очень заняты.
Он положил горячий рис на тарелку Диане, потом себе.
— Но достаточно обо мне. Давайте поговорим немного о вас.
— Обо мне?
Он кивнул улыбнувшись.
— Кто вы, Диана Уайт, несчастье моей жизни? Диана ощутила острое покалывание где-то в области затылка. Подозревает ли Дэвид о том, как ее тянет к нему? Ощущает ли он тоже физическое влечение? Вероятно, не следовало надевать это красное платье, обнажавшее ее плечи, и не оставлять распущенными волосы.
— Я слышал, вы упомянули, что у вас есть брат, — начал он.
— У меня не один, а пятеро братьев, Дэвид.
— Пятеро? — изумленно переспросил он.
— Угу. И все они старше меня. — Она засмеялась.
Он присвистнул.
— Бедняжка!
— Это хуже, чем можно себе представить. Всю жизнь мне приходится терпеть опеку со стороны пяти дополнительных родителей.
— Почему вы решили стать преподавательницей английского?
Огоньки свечей отражались в голубых глазах Дэвида.
— Звучит банально, но из-за учительницы, которая была у меня в седьмом классе.
Она замолчала.
— Продолжайте, — мягко сказал он.
— У меня тогда были неприятности в школе. Я провалилась на экзамене.
Провалилась на экзамене, стала худеть, ввязывалась во все драки на школьном дворе. Тот год, когда умерла мать, был самым тяжелым в ее жизни, и миссис Коннели догадалась об этом. Диана понимала, что без помощи учительницы она на всю жизнь сохранила бы ожесточившееся и огрубевшее сердце.
Но Диана не хотела этого рассказывать и ограничилась сокращенным вариантом.
— Той весной учительница приходила ко мне домой, чтобы помочь мне. Именно она приучила меня читать, заставила вести дневник. Я до сих пор поражаюсь, как много можно узнать о себе, ведя дневник.
— Ваша мать умерла, когда вы были маленькой? — Это было скорее утверждение, чем вопрос.
— Да, — Диана опустила глаза.
— Я… моя мать умерла… — начал он, запинаясь, и, помолчав немного, продолжил: — Моя мать умерла, когда мне было шестнадцать лет. В авиационной катастрофе. Я знаю, как это больно — терять мать.
Больше он ничего не прибавил, но Диану подхватил поток симпатии к нему. Не думая, она дотронулась до его руки.
И поняла, что совершила ошибку, когда Дэвид замер. Она быстро убрала свою руку.
Разговор, казалось, потерял для Дэвида всякий интерес. Он отодвинул стул и встал.
— Все было вкусно, Диана, — сказал он небрежно.
Сердце у нее екнуло. Что она сделала? Неужели простое прикосновение оказалось таким неуместным? Неужели она так неприятна, что ему не терпится уйти?
Диана вскочила и в волнении опрокинула почти полный стакан вина. Дэвид вытащил свой носовой платок и начал вытирать пятно. Щеки ее заалели, в глазах показались слезы.
— Какая я неуклюжая! Какая неуклюжая бестолочь! — пробормотала она, пытаясь вытереть расплывшееся пятно собственным носовым платком.
— Диана прекратите. Говорят, что пролитое вино к удаче.
— К удаче? Вы называете это удачей? — сказала она, показывая на вино, капающее со стола прямо ему на брюки.
Она побежала на кухню за полотенцем и, наклонившись, стала вытирать его туфлю.
— Извините, Дэвид. Кажется, всякий раз, как мы с вами встречаемся, происходит что-то ужасное и обычно вам достается больше, чем мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34