Набросав несколько пришедших в голову идей, Диана взяла этот документ и пошла в главный дом. Дверь открыла Сисси.
— О, привет. Я рада, что это вы, мисс Уайт. И она потянула Диану через фойе в гостиную.
Там на диване лежало несколько книг в атласных обложках.
— Это семейные альбомы, о которых я говорила сегодня утром. Мне нравится их просматривать.
Она жестом пригласила Диану сесть рядом.
— Я пришла, чтобы вернуть твоей маме документ.
— Конечно, но вы должны это посмотреть.
Диане стало любопытно. Она села, и через несколько секунд уже не могла оторваться от альбомов. Фотографии были бесценными, они запечатлели эпоху лучше, чем любой учебник, от «позолоченного века» до бурных двадцатых годов и затем до недавнего прошлого.
Рассматривая снимки, Диана видела летний дом, где когда-то кипела жизнь и встречались друзья. Перед ней проходили несколько поколений семьи, живших мире и согласии. Она видела их аристократические лица, осанку — Диана увидела слишком много.
Дэвид был настолько по-детски прелестен, что ей мучительно сдавило горло. Его запечатлели десятки фотографий: Дэвид, катающийся верхом со своей матерью, плавающий на яхте со своей сестрой, держащий с мужем Эбби громадного моллюска. Рядом с Дэвидом — подростком все чаще стала появляться очаровательная блондинка с изящным фарфоровым лицом и огромными васильковыми глазами. Даже невооруженным глазом было видно, что они влюблены друг в друга.
Она знала, — что Сисси наблюдает за ней, но не могла отложить фотографию в сторону.
— Это Гленда, жена дяди Уолтера, — сказала девушка наконец. — До Уолтера она дружила с Дэвидом. Они даже были помолвлены некоторое время.
Диана попыталась скрыть, не выдать свое состояние, но поняла, что это невозможно.
— Сколько здесь им лет?
— На этой фотографии? Я не знаю. Они начали встречаться, когда им было пятнадцать лет, и порвали отношения шесть лет спустя.
Пятнадцать! Диана не знала, что это было так давно.
— Ты не знаешь, что произошло между ними? Сисси пожала плечами.
— Однажды Гленда решила, что не любит его больше. Печально, правда? Я бы умерла, если бы меня так подвели.
Она подняла с пола другой альбом, заполненный газетными вырезками, и стала переворачивать страницы, пока не дошла до нужного места. Не говоря ни слова, она положила альбом на колени к Диане и встала.
— Знаете, я даже не позавтракала, настолько увлеклась.
— Сисси, нет…
Если Дэвид не хочет, чтобы она совала нос в его прошлое, он, безусловно, не захочет, чтобы она смотрела эти вырезки.
— Я только съем сандвич и вернусь. Вам принести что-нибудь?
Диана покачала головой, но как только девушка вышла из комнаты, принялась читать. Она не могла устоять.
Как и говорил старый док Вильсон, семья Прескоттов часто упоминалась в прессе. Но героем самых длинных и самых подробных статей был Дэвид: авиакатастрофа, его роман с представительницей светских кругов Филадельфии Глендой Хюдж, ожесточенные раздоры и судебные препирательства между ним и Уолтером и, наконец, замужество Гленды. Все подробности были поданы крайне подробно. Диана больше не удивлялась, что он одержим идеей оградить свою личную жизнь от репортеров. Они превратили его юность в кошмар.
Много лет пресса преследовала семью Прескоттов не меньше, чем королевскую. Все происходящее в семье тут же становилось достоянием общественности. К тому моменту, когда на сцене появились Дэвид и Гленда, на них уже смотрели, как на наследных принца и принцессу. Репортеры шли за ними всюду, жадно вторгаясь в их личную жизнь.
Диане казалось, что ее сердце готово разорваться из-за Дэвида — того Дэвида, которого она видела на этих пожелтевших страницах. Он был совсем молодым и выглядел таким счастливым, когда было объявлено о помолвке с Глендой. И каким он был два года спустя, когда выходил из здания Нью-Йорского суда! Два разных человека.
С растущим волнением Диана листала страницы. Ей хотелось найти больше сведений о Гленде. Что побудило ее разорвать помолвку с Дэвидом? И когда это в действительности произошло?
— Диана, вы еще здесь? Диана быстро вытерла глаза.
— Д-Да.
В комнату нерешительно вошла Эвелин.
— Я вижу, Сисси снова таскается со старыми альбомами. — Она села рядом с Дианой.
— Надеюсь, вы не возражаете? Я принесла ваш дарственный акт, но отвлеклась.
— Конечно нет.
Однако улыбка ее исчезла, когда она узнала альбом, лежавший на коленях у Дианы. Эвелин подняла вырезку — свадьба Уолтера и Гленды — и бегло прочитала газетный комментарий:
— «Бросающееся в глаза отсутствие брата и сестры жениха стало темой большинства сегодняшних разговоров».
И печально покачала головой, положив вырезку на место.
— Его подвергли ужасным испытаниям, не так ли? — сказала Диана.
— Дэвида? О да.
— Гленда разорвала помолвку после того, как стало очевидно, что не он наследует стальную империю Прескоттов, верно?
Эвелин вздохнула.
— Нет, она отрицала это, но все было слишком очевидно. Из-за чего ей было порывать с Дэвидом? Он обожал ее и очень много работал для своей карьеры. До сегодняшнего дня я верю, что она также его любила. Но очевидно, не так сильно, как состояние Прескоттов. И хуже всего, что ему пришлось пройти через все это под огнем прессы.
Диана, задумавшись, захлопнула альбом. Он обожал ее, повторяла она мысленно. Он обожал ее. Она не могла понять, почему обман так ожесточил его. Оставила ли Гленда в его жизни такую пустоту, какую никто не мог заполнить? Внезапно Диану охватила паника. Неужели чувства Дэвида и Гленды все еще живы?
Нет. Сама мысль об этом была абсурдной. А вдруг?
В комнату вошла Сисси, и они сменили тему разговора. Эвелин подняла с пола один из альбомов.
— Господи Боже! Неужели это я? — воскликнула она, подвигаясь на кушетке, чтобы освободить место для дочери.
Диана наклонилась к семейной фотографии.
— Все эти люди Прескотты, не так ли?
— Да. Кузены, кузины, тети, дяди.
А я — то думала, что у меня большая семья, проговорила про себя Диана. Ее улыбка потускнела, когда она вспомнила своих родных, оставшихся в Вермонте, родных, которые в отличие от Прескоттов еще собирались вместе, чтобы запечатлеться на семейных фотографиях. Но они не прошли, как Прескотты, через трагедию, жадность, обман.
— Подумать только, сколько у меня родственников, с которыми я даже не знакома, — вздохнула Сисси. — Почему мы больше никогда не собираемся вместе?
Эвелин с трудом перевела дыхание.
— Вероятно, потому, что нет больше в живых Кейт и Джастина, моих бабушки и дедушки, которые объединяли всех.
Сисси снова вздохнула, очевидно, считая это слабой отговоркой, и открыла альбом.
— А это о чем? — спросила Эвелин.
— О грандиозном празднестве, устроенном бабушкой Кейт в 1924 году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— О, привет. Я рада, что это вы, мисс Уайт. И она потянула Диану через фойе в гостиную.
Там на диване лежало несколько книг в атласных обложках.
— Это семейные альбомы, о которых я говорила сегодня утром. Мне нравится их просматривать.
Она жестом пригласила Диану сесть рядом.
— Я пришла, чтобы вернуть твоей маме документ.
— Конечно, но вы должны это посмотреть.
Диане стало любопытно. Она села, и через несколько секунд уже не могла оторваться от альбомов. Фотографии были бесценными, они запечатлели эпоху лучше, чем любой учебник, от «позолоченного века» до бурных двадцатых годов и затем до недавнего прошлого.
Рассматривая снимки, Диана видела летний дом, где когда-то кипела жизнь и встречались друзья. Перед ней проходили несколько поколений семьи, живших мире и согласии. Она видела их аристократические лица, осанку — Диана увидела слишком много.
Дэвид был настолько по-детски прелестен, что ей мучительно сдавило горло. Его запечатлели десятки фотографий: Дэвид, катающийся верхом со своей матерью, плавающий на яхте со своей сестрой, держащий с мужем Эбби громадного моллюска. Рядом с Дэвидом — подростком все чаще стала появляться очаровательная блондинка с изящным фарфоровым лицом и огромными васильковыми глазами. Даже невооруженным глазом было видно, что они влюблены друг в друга.
Она знала, — что Сисси наблюдает за ней, но не могла отложить фотографию в сторону.
— Это Гленда, жена дяди Уолтера, — сказала девушка наконец. — До Уолтера она дружила с Дэвидом. Они даже были помолвлены некоторое время.
Диана попыталась скрыть, не выдать свое состояние, но поняла, что это невозможно.
— Сколько здесь им лет?
— На этой фотографии? Я не знаю. Они начали встречаться, когда им было пятнадцать лет, и порвали отношения шесть лет спустя.
Пятнадцать! Диана не знала, что это было так давно.
— Ты не знаешь, что произошло между ними? Сисси пожала плечами.
— Однажды Гленда решила, что не любит его больше. Печально, правда? Я бы умерла, если бы меня так подвели.
Она подняла с пола другой альбом, заполненный газетными вырезками, и стала переворачивать страницы, пока не дошла до нужного места. Не говоря ни слова, она положила альбом на колени к Диане и встала.
— Знаете, я даже не позавтракала, настолько увлеклась.
— Сисси, нет…
Если Дэвид не хочет, чтобы она совала нос в его прошлое, он, безусловно, не захочет, чтобы она смотрела эти вырезки.
— Я только съем сандвич и вернусь. Вам принести что-нибудь?
Диана покачала головой, но как только девушка вышла из комнаты, принялась читать. Она не могла устоять.
Как и говорил старый док Вильсон, семья Прескоттов часто упоминалась в прессе. Но героем самых длинных и самых подробных статей был Дэвид: авиакатастрофа, его роман с представительницей светских кругов Филадельфии Глендой Хюдж, ожесточенные раздоры и судебные препирательства между ним и Уолтером и, наконец, замужество Гленды. Все подробности были поданы крайне подробно. Диана больше не удивлялась, что он одержим идеей оградить свою личную жизнь от репортеров. Они превратили его юность в кошмар.
Много лет пресса преследовала семью Прескоттов не меньше, чем королевскую. Все происходящее в семье тут же становилось достоянием общественности. К тому моменту, когда на сцене появились Дэвид и Гленда, на них уже смотрели, как на наследных принца и принцессу. Репортеры шли за ними всюду, жадно вторгаясь в их личную жизнь.
Диане казалось, что ее сердце готово разорваться из-за Дэвида — того Дэвида, которого она видела на этих пожелтевших страницах. Он был совсем молодым и выглядел таким счастливым, когда было объявлено о помолвке с Глендой. И каким он был два года спустя, когда выходил из здания Нью-Йорского суда! Два разных человека.
С растущим волнением Диана листала страницы. Ей хотелось найти больше сведений о Гленде. Что побудило ее разорвать помолвку с Дэвидом? И когда это в действительности произошло?
— Диана, вы еще здесь? Диана быстро вытерла глаза.
— Д-Да.
В комнату нерешительно вошла Эвелин.
— Я вижу, Сисси снова таскается со старыми альбомами. — Она села рядом с Дианой.
— Надеюсь, вы не возражаете? Я принесла ваш дарственный акт, но отвлеклась.
— Конечно нет.
Однако улыбка ее исчезла, когда она узнала альбом, лежавший на коленях у Дианы. Эвелин подняла вырезку — свадьба Уолтера и Гленды — и бегло прочитала газетный комментарий:
— «Бросающееся в глаза отсутствие брата и сестры жениха стало темой большинства сегодняшних разговоров».
И печально покачала головой, положив вырезку на место.
— Его подвергли ужасным испытаниям, не так ли? — сказала Диана.
— Дэвида? О да.
— Гленда разорвала помолвку после того, как стало очевидно, что не он наследует стальную империю Прескоттов, верно?
Эвелин вздохнула.
— Нет, она отрицала это, но все было слишком очевидно. Из-за чего ей было порывать с Дэвидом? Он обожал ее и очень много работал для своей карьеры. До сегодняшнего дня я верю, что она также его любила. Но очевидно, не так сильно, как состояние Прескоттов. И хуже всего, что ему пришлось пройти через все это под огнем прессы.
Диана, задумавшись, захлопнула альбом. Он обожал ее, повторяла она мысленно. Он обожал ее. Она не могла понять, почему обман так ожесточил его. Оставила ли Гленда в его жизни такую пустоту, какую никто не мог заполнить? Внезапно Диану охватила паника. Неужели чувства Дэвида и Гленды все еще живы?
Нет. Сама мысль об этом была абсурдной. А вдруг?
В комнату вошла Сисси, и они сменили тему разговора. Эвелин подняла с пола один из альбомов.
— Господи Боже! Неужели это я? — воскликнула она, подвигаясь на кушетке, чтобы освободить место для дочери.
Диана наклонилась к семейной фотографии.
— Все эти люди Прескотты, не так ли?
— Да. Кузены, кузины, тети, дяди.
А я — то думала, что у меня большая семья, проговорила про себя Диана. Ее улыбка потускнела, когда она вспомнила своих родных, оставшихся в Вермонте, родных, которые в отличие от Прескоттов еще собирались вместе, чтобы запечатлеться на семейных фотографиях. Но они не прошли, как Прескотты, через трагедию, жадность, обман.
— Подумать только, сколько у меня родственников, с которыми я даже не знакома, — вздохнула Сисси. — Почему мы больше никогда не собираемся вместе?
Эвелин с трудом перевела дыхание.
— Вероятно, потому, что нет больше в живых Кейт и Джастина, моих бабушки и дедушки, которые объединяли всех.
Сисси снова вздохнула, очевидно, считая это слабой отговоркой, и открыла альбом.
— А это о чем? — спросила Эвелин.
— О грандиозном празднестве, устроенном бабушкой Кейт в 1924 году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34