Вчера он мыл их шесть раз. Я надеюсь, что вы не сочтете мое любопытство неуместным, но у вас что, какие-то проблемы дома, да?
Лиз не могла поверить своим ушам. Джейми вымыл руки шесть раз! Он никогда не делал этого дома. Ей всегда стоило больших усилий дотащить его до умывальника. На ее взгляд, он был совершенно счастлив. Паника вдруг охватила Лиз. Это потому, конечно, что уходит Сьюзи. Она что-нибудь сказала ему? О Боже, если он ведет себя так сейчас, то что будет, когда она уйдет?
– А как насчет „ГОЛ ОЗВЕРЕВШЕГО ФУТБОЛИСТА В СОБСТВЕННЫЕ ВОРОТА»? Это про футбольного болельщика, который хватил своего приятеля бутылкой по голове. Мальчики из «Уорлд» уписаются от зависти!
– …Дэвид, так ставить заголовок про болельщика или нет?
Ответственный за номер с удивлением смотрел на Дэвида. Обычно тот отвергал пару первых предложений и затем сам предлагал что-нибудь получше. Сегодня, похоже, ему было наплевать, что у них будет на первой полосе.
Дэвид попытался сосредоточиться на летучке. Проблема была в том, что он не мог перестать думать о Бритт. Он не знал, как быть с ней дальше. Вчера вечером ничего не случилось – они просто сидели и разговаривали. Боже, ему было почти стыдно за то, что он наговорил, – о себе, о своей маме, о том, как он ушел из дома, о том, как хотел попасть в газету. Уже многие годы он так не откровенничал. Рассказал ей даже о стычке с Норманом.
И для него было открытием то облегчение, которое он получал, просто беседуя с кем-то, особенно с человеком, чье будущее никак не зависело от того, останется он на своей работе или нет Дэвид был изумлен тем, как легко ему было с Бритт. Он всегда думал, что она стала стервой с тех пор, как они учились в университете, но она стервой не стала. Под непроницаемой оболочкой она сохранила женственность. И гораздо лучше Лиз понимала, из какого прошлого он пришел. Наверное, потому, что оно у них было одинаковым.
Годами он пытался понять мотивы поступков Лиз, понять, почему она реагировала на все не так, как он. В конце концов он решил, что дело в классовой принадлежности. У нее в прошлом были клубника со сливками, теннис и чай на лужайке. У него – копры шахт, безработица и тревога о будущем. Он думал, что эта разница не сыграет роли. Но она сыграла. И Бритт это знала.
Он думал об этом и ночью и чувствовал замешательство. Когда он подвез Бритт к ее дому и перегнулся через нее, чтобы открыть ей дверцу, он едва не поцеловал ее, но она отпрянула, лишь мимолетно, по-дружески, коснувшись его щеки. Конечно, она подруга Лиз. И верная подруга. А он любит Лиз, несмотря на то что у нее сейчас не слишком много времени для него. Поэтому он рад, не так ли, что не случилось ничего, о чем потом им пришлось бы жалеть?
Ему надо собраться с мыслями. Он ведет себя как глупый школьник. Он даже не слышал предложения Берта Смита, так что одному Богу известно, на какой заголовок он согласился. И ему будет хорошим уроком, если завтра окажется, что первые полосы у них и у «Сан» одинаковые. Впервые на его памяти окончание летучки он встретил с облегчением.
Едва он вернулся в свой кабинет, телефон на столе зазвонил, и секретарша спросила, будет ли он говорить с Бритт Уильямс Дэвид испытал непривычный приступ паники, смешанный с возбуждением. Такого с ним не случалось уже много лет. Хочет ли он говорить с ней? Господи, хочет, конечно, хочет.
– Привет, Бритт. Я вот сижу здесь, думаю о вчерашнем вечере и чувствую себя полным идиотом. Столько всяких глупостей я не наговорил за годы. Ты, наверное, умирала от скуки.
– Ну, конечно, умирала. И сейчас умираю, – от легкого ехидства в ее голосе у него закололо затылок. – Настолько умираю, что хочу знать, не согласишься ли ты пообедать со мной. Я направляюсь в ваши края, на пресс-конференцию в Ай-би-эм.
Пообедать. Все знают, что это нормально. Совершенно невинное занятие. Все обедают. Пообедать. Восхитительно. Масса возможностей. Первый шаг по ухабистой дороге в кровать. Лучшая из возможностей в этом случае? Именно так. Конечно.
Положив трубку, Дэвид на долю секунды задумался, зачем Бритт сказала ему, что направляется в эти края. Его опыт журналиста говорил, что выдача ненужной информации обычно означает только одно: тщательно сконструированную ложь.
«Не будь смешным, – убеждал он себя, – нелепо воображать, что она все это подстроила, чтобы только увидеться с тобой».
По внезапному наитию он снял трубку и набрал номер Ай-би-эм. Когда минуту спустя он клал трубку, он улыбался. Никаких мероприятий для прессы у них сегодня не было.
В три сорок пять Дэвид посмотрел на часы и подумал, что пора вернуться в редакцию. Возвращавшиеся с обеда позже четырех рисковали услышать «ВПГ», что в «Ньюс» означало не «время по Гринвичу», а «вы подавились гуляшом?». Они там ждут его уже сейчас. Но, черт их побери, кто из них редактор? Подождут.
Перехватив его взгляд на часы, Бритт предложила подкинуть его на своем «порше». В самом деле он увидел в ее глазах замаскированное предложение, или ему показалось? Пару раз за время обеда ее нога коснулась под столом его ноги, и раз, когда она вставала, направляясь в туалет, а он придерживал ее стул, она коснулась его бедром.
Дэвид не знал, что думать. Ее сигналы были такими противоречивыми. Вот сейчас это спокойное дружелюбие. Минутой позже, будь на ее месте любая другая, ее поведение можно было бы однозначно расценить как приглашение. Боже, но откуда эти мысли? Он любит Лиз и не хочет никакого романа с ее лучшей подругой. Это все фантазии зрелого возраста. Он разменял тридцать пять, и Лиз, похоже, уже не так интересует все это. А ему сейчас просто нужна поддержка. Это все выглядит довольно жалко. Он должен вежливо сказать Бритт, что им лучше больше не встречаться. Так он и сделает по дороге в «Ньюс».
Но когда они оказались в машине, висящее в воздухе напряжение сделалось почти невыносимым. Оно и заставило Дэвида сказать то, о чем он пожалел, еще не закончив фразу:
– Знаешь, когда вчера вечером ты ускользнула от меня, – Бритт усмехнулась своей загадочной холодной улыбкой, – я не знал, радоваться мне или горевать.
Бритт промолчала.
И это сработало. Конечно, сработало. Это всегда срабатывало. Создать напряжение, а потом быстро ускользнуть. Мужчины вовсе не хотят быстрой победы, недоступность только распаляет их желание. Особенно если они, как сейчас Дэвид, даже не знают, что хотят тебя больше всего на свете.
Двумя минутами позже Бритт зарулила в подземный гараж «Дейли ньюс» и остановилась, чтобы высадить Дэвида. Несколько секунд они провели в мучительном и неловком молчании. Потом Дэвид принял решение. Он резко открыл дверцу и стал выбираться из машины. Но в этот момент Бритт наклонилась и остановила его. Она притянула его лицо к своему и поцеловала его в губы, поцеловала крепким, долгим и не оставляющим сомнений поцелуем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Лиз не могла поверить своим ушам. Джейми вымыл руки шесть раз! Он никогда не делал этого дома. Ей всегда стоило больших усилий дотащить его до умывальника. На ее взгляд, он был совершенно счастлив. Паника вдруг охватила Лиз. Это потому, конечно, что уходит Сьюзи. Она что-нибудь сказала ему? О Боже, если он ведет себя так сейчас, то что будет, когда она уйдет?
– А как насчет „ГОЛ ОЗВЕРЕВШЕГО ФУТБОЛИСТА В СОБСТВЕННЫЕ ВОРОТА»? Это про футбольного болельщика, который хватил своего приятеля бутылкой по голове. Мальчики из «Уорлд» уписаются от зависти!
– …Дэвид, так ставить заголовок про болельщика или нет?
Ответственный за номер с удивлением смотрел на Дэвида. Обычно тот отвергал пару первых предложений и затем сам предлагал что-нибудь получше. Сегодня, похоже, ему было наплевать, что у них будет на первой полосе.
Дэвид попытался сосредоточиться на летучке. Проблема была в том, что он не мог перестать думать о Бритт. Он не знал, как быть с ней дальше. Вчера вечером ничего не случилось – они просто сидели и разговаривали. Боже, ему было почти стыдно за то, что он наговорил, – о себе, о своей маме, о том, как он ушел из дома, о том, как хотел попасть в газету. Уже многие годы он так не откровенничал. Рассказал ей даже о стычке с Норманом.
И для него было открытием то облегчение, которое он получал, просто беседуя с кем-то, особенно с человеком, чье будущее никак не зависело от того, останется он на своей работе или нет Дэвид был изумлен тем, как легко ему было с Бритт. Он всегда думал, что она стала стервой с тех пор, как они учились в университете, но она стервой не стала. Под непроницаемой оболочкой она сохранила женственность. И гораздо лучше Лиз понимала, из какого прошлого он пришел. Наверное, потому, что оно у них было одинаковым.
Годами он пытался понять мотивы поступков Лиз, понять, почему она реагировала на все не так, как он. В конце концов он решил, что дело в классовой принадлежности. У нее в прошлом были клубника со сливками, теннис и чай на лужайке. У него – копры шахт, безработица и тревога о будущем. Он думал, что эта разница не сыграет роли. Но она сыграла. И Бритт это знала.
Он думал об этом и ночью и чувствовал замешательство. Когда он подвез Бритт к ее дому и перегнулся через нее, чтобы открыть ей дверцу, он едва не поцеловал ее, но она отпрянула, лишь мимолетно, по-дружески, коснувшись его щеки. Конечно, она подруга Лиз. И верная подруга. А он любит Лиз, несмотря на то что у нее сейчас не слишком много времени для него. Поэтому он рад, не так ли, что не случилось ничего, о чем потом им пришлось бы жалеть?
Ему надо собраться с мыслями. Он ведет себя как глупый школьник. Он даже не слышал предложения Берта Смита, так что одному Богу известно, на какой заголовок он согласился. И ему будет хорошим уроком, если завтра окажется, что первые полосы у них и у «Сан» одинаковые. Впервые на его памяти окончание летучки он встретил с облегчением.
Едва он вернулся в свой кабинет, телефон на столе зазвонил, и секретарша спросила, будет ли он говорить с Бритт Уильямс Дэвид испытал непривычный приступ паники, смешанный с возбуждением. Такого с ним не случалось уже много лет. Хочет ли он говорить с ней? Господи, хочет, конечно, хочет.
– Привет, Бритт. Я вот сижу здесь, думаю о вчерашнем вечере и чувствую себя полным идиотом. Столько всяких глупостей я не наговорил за годы. Ты, наверное, умирала от скуки.
– Ну, конечно, умирала. И сейчас умираю, – от легкого ехидства в ее голосе у него закололо затылок. – Настолько умираю, что хочу знать, не согласишься ли ты пообедать со мной. Я направляюсь в ваши края, на пресс-конференцию в Ай-би-эм.
Пообедать. Все знают, что это нормально. Совершенно невинное занятие. Все обедают. Пообедать. Восхитительно. Масса возможностей. Первый шаг по ухабистой дороге в кровать. Лучшая из возможностей в этом случае? Именно так. Конечно.
Положив трубку, Дэвид на долю секунды задумался, зачем Бритт сказала ему, что направляется в эти края. Его опыт журналиста говорил, что выдача ненужной информации обычно означает только одно: тщательно сконструированную ложь.
«Не будь смешным, – убеждал он себя, – нелепо воображать, что она все это подстроила, чтобы только увидеться с тобой».
По внезапному наитию он снял трубку и набрал номер Ай-би-эм. Когда минуту спустя он клал трубку, он улыбался. Никаких мероприятий для прессы у них сегодня не было.
В три сорок пять Дэвид посмотрел на часы и подумал, что пора вернуться в редакцию. Возвращавшиеся с обеда позже четырех рисковали услышать «ВПГ», что в «Ньюс» означало не «время по Гринвичу», а «вы подавились гуляшом?». Они там ждут его уже сейчас. Но, черт их побери, кто из них редактор? Подождут.
Перехватив его взгляд на часы, Бритт предложила подкинуть его на своем «порше». В самом деле он увидел в ее глазах замаскированное предложение, или ему показалось? Пару раз за время обеда ее нога коснулась под столом его ноги, и раз, когда она вставала, направляясь в туалет, а он придерживал ее стул, она коснулась его бедром.
Дэвид не знал, что думать. Ее сигналы были такими противоречивыми. Вот сейчас это спокойное дружелюбие. Минутой позже, будь на ее месте любая другая, ее поведение можно было бы однозначно расценить как приглашение. Боже, но откуда эти мысли? Он любит Лиз и не хочет никакого романа с ее лучшей подругой. Это все фантазии зрелого возраста. Он разменял тридцать пять, и Лиз, похоже, уже не так интересует все это. А ему сейчас просто нужна поддержка. Это все выглядит довольно жалко. Он должен вежливо сказать Бритт, что им лучше больше не встречаться. Так он и сделает по дороге в «Ньюс».
Но когда они оказались в машине, висящее в воздухе напряжение сделалось почти невыносимым. Оно и заставило Дэвида сказать то, о чем он пожалел, еще не закончив фразу:
– Знаешь, когда вчера вечером ты ускользнула от меня, – Бритт усмехнулась своей загадочной холодной улыбкой, – я не знал, радоваться мне или горевать.
Бритт промолчала.
И это сработало. Конечно, сработало. Это всегда срабатывало. Создать напряжение, а потом быстро ускользнуть. Мужчины вовсе не хотят быстрой победы, недоступность только распаляет их желание. Особенно если они, как сейчас Дэвид, даже не знают, что хотят тебя больше всего на свете.
Двумя минутами позже Бритт зарулила в подземный гараж «Дейли ньюс» и остановилась, чтобы высадить Дэвида. Несколько секунд они провели в мучительном и неловком молчании. Потом Дэвид принял решение. Он резко открыл дверцу и стал выбираться из машины. Но в этот момент Бритт наклонилась и остановила его. Она притянула его лицо к своему и поцеловала его в губы, поцеловала крепким, долгим и не оставляющим сомнений поцелуем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130