И выяснилось, что действовал я правильно. В чемпионате Вьетнама играло восемь команд. Единственным достойным соперником для моего ЦСКА, как и в России, было ханойское «Динамо», представлявшее министерство внутренних дел. Но мы и «Динамо» обыгрывали. Летали на товарищеский матч в Южный Вьетнам. Поля там хорошие, заметно, что долгое время господствовали французы. Но футбол слабый, со сборной Хошимина расправились без проблем.
Через некоторое время моя команда прошла проверку в серии международных матчей. Сначала мы обыграли сборные Китая и Кубы. С футбольной точки зрения там интереса особого не было, но любопытно то, что впервые перед игрой с Китаем ко мне подошел переводчик Тынь и передал приказ руководства:
– Дамти (товарищ) Бубукин, вы не будете сидеть на лавке. Китайцы не должны знать, что мы работаем с помощью советских специалистов. Вы будете сидеть сзади, среди болельщиков, но я к вам буду подбегать за указаниями.
Еще запомнилось, что после матча нашего генерала Воробьева будто подменили. До этого он буквально третировал меня, наверное, все думал, что пьяница. Совершенно неожиданно пришло мне приглашение на обед от посла Чехословакии. Я и сам не понял, с какой стати. Доложил Воробьеву, он и говорит:
– Еще чего! За какие это он глаза тебя полюбил? Нечего.
Ну, нечего, значит, нечего. Я и не поехал. А потом на каком-то коктейле, уже в нашем посольстве, этот чех нажаловался Чаплину, мол, приглашал Бубукина, а он проигнорировал. Нагл посол пожурил меня:
– Ты что это, Валентин Борисыч. Чтобы в эту субботу был. Когда чех отошел, я и открылся Чаплину:
– Борис Николаевич, меня старший группы не пустил. Я же человек военный.
– Скажи ему, что я лично требую. Я опять к Воробьеву:
– Разрешите доложить. Меня посол Чехословакии вторично приглашает на обед.
– Я же вам сказал! Что ж вы второй раз ко мне?
– Тогда разрешите о том, что вы не разрешили мне пойти на обед, доложить послу Союза Советских Социалистических Республик в Социалистической Республике Вьетнам, потому что он настаивает.
Воробьева как током шибануло. Стал мне давать какие-то нелепые указания, особенно мне понравилось: не забудь постричься.
Сидели мы с послом и пили чешское пиво часа три вместо сорока минут, положенных по протоколу. Голубей жареных ели и пели советские песни. А его интерес ко мне объяснился довольно просто. В Праге он лежал в больнице в одной палате с Серегой Сальниковым, который получил травму в товарищеском матче. Так что, у нас оказалось много общих знакомых…
И вот, когда я пригласил на матч с Китаем Воробьева, дал ему билет и пропуск на машину, он пренебрежительно сказал:
– Да мне из дипломатического корпуса принесут. Ну, ладно, давай.
Когда начали все съезжаться на стадион, дипломатов из посольства – всех, независимо от ранга, заворачивают, а моего старшего пропускают, честь отдают. Он подъезжает к правительственному подъезду, оказывается в правительственной ложе. А там все руководство Вьетнама, министр обороны. Где же поговорить о своих делах, как не на футболе? После этого Воробьев сам стал подходить, интересоваться делами команды, спрашивал, как с кубинцами будем играть. Перед отъездом на Кубу я устраивал отходную, и он пришел меня – «пьяницу» – проводить. Хлопнул несколько рюмок водки и сказал, что, если будет лишний багаж в самолете, оплатит за счет группы.
После Китая с Кубой нас ожидало испытание куда более серьезное. К нам в гости приехал московский ЦСКА. Это уже вопрос чести. Подбегает ко мне запыхавшийся Тынь и вываливает:
– Дамти Бубукин! Вас срочно вызывает к себе начальник делегации подполковник Смирнов.
Мой «старый друг». Да, разбежался. Мало в Союзе накомандовался.
– Передайте подполковнику Смирнову, что я с ним встречусь после матча.
Тынь вытаращил глаза и сразу доложил в генштаб. Неподчинение не укладывалось в сознании у вьетнамцев. Но это не Москва. В генштабе отнеслись к Смирнову равнодушно. У них были другие проблемы. Вроде бы я сам из ЦСКА, да и в предыдущие международные встречи руководил командой с трибун. Вопрос в том, кто будет проводить эту игру – я или вьетнамец? Вызвали меня на совещание. Присутствовали там вьетнамский генерал, начальник генштаба, Нам Хо и еще человек пять рангом не ниже полковника. Попросили меня изложить план на игру: что мы можем противопоставить ЦСКА московскому.
Я им рассказал об общей направленности своих тренировок, об игре на опережение. Отметил, что мы быстрее русских. Они хоть и здоровые, но ведь до жирафа медленней доходит. Это также, как нужен ли в городе Ханое «Мерседес». Кто быстрее приедет – «Мерседес» или седап (велосипед)? Среди этих завалов, медленно идущих быков и пробок? Так и мы, мои резкие вьетнамцы заставят москвичей вязнуть в обороне. Опустим мяч вниз – пока они сообразят, в чем дело, у нас будет очевидное преимущество. У стены стояла доска с красными и синими мелками. Я стал набрасывать на этой доске стрелы, как мы будем просачиваться, замыкать, окружать противника. Начальник сидит и чай зеленый пьет. Эти стрелы для него, военного, – бальзам на душу. Закрыл глаза – вылитый мандарин, – губки сложил и молча кивает головой, соглашается. А там строгое подчинение. Все тоже сразу губки поскладывали и головой качать начали. План мой был одобрен.
А тут еще Чаплин помог. Формально он должен был болеть за советский ЦСКА. Но, конечно же, мы все там в одном котле варимся. Он меня вызвал и неуверенно говорит:
– Валентин, мы сюда призваны для того, чтобы показать нашу работу. Поэтому как ты считаешь… Надо сделать так, чтобы мы выступили достойно. Наши могут обыграть ЦСКА?
Я отвечаю, что если правильно будем играть, а те еще и расслабятся, то мы их можем «чикнуть».
– Короче так, я их приглашу на фуршет, посидим, угошу вкусными фруктами, поговорю с ними…
Перед игрой звонит:
– Валентин, ты знаешь, они вчера у меня собрались, позволили себе пиво.
Я говорю: «Все, Борис Николаевич, потекут. Влажность, дышать нечем. Все здоровые».
А ведь приехали-то бронзовые призеры Олимпиады-76. Леня Назаренко да Володька Астаповский. Никита Высоких в мол одежке играл. Почему помню, у меня было два хороших парня: левый край Кын и центр Ань. Этот Ань как начал Никиту крутить-вертеть, тот не знал, что делать. Москвичи доперли только ко второму тайму. Стали подавать и головой забивать. Но все равно не успели. 3:4 проиграли.
Довольный посол вызвал и засадил им. А меня наградил грамотой за выполнение заданий партии и правительства в Социалистической Республике Вьетнам.
Я уже отмечал, что у нас с Борисом Николаевичем установились самые хорошие отношения. По субботам в семь часов утра он присылал за мной машину, и я часок тренировал их в посольстве, играли в «дыр-дыр».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Через некоторое время моя команда прошла проверку в серии международных матчей. Сначала мы обыграли сборные Китая и Кубы. С футбольной точки зрения там интереса особого не было, но любопытно то, что впервые перед игрой с Китаем ко мне подошел переводчик Тынь и передал приказ руководства:
– Дамти (товарищ) Бубукин, вы не будете сидеть на лавке. Китайцы не должны знать, что мы работаем с помощью советских специалистов. Вы будете сидеть сзади, среди болельщиков, но я к вам буду подбегать за указаниями.
Еще запомнилось, что после матча нашего генерала Воробьева будто подменили. До этого он буквально третировал меня, наверное, все думал, что пьяница. Совершенно неожиданно пришло мне приглашение на обед от посла Чехословакии. Я и сам не понял, с какой стати. Доложил Воробьеву, он и говорит:
– Еще чего! За какие это он глаза тебя полюбил? Нечего.
Ну, нечего, значит, нечего. Я и не поехал. А потом на каком-то коктейле, уже в нашем посольстве, этот чех нажаловался Чаплину, мол, приглашал Бубукина, а он проигнорировал. Нагл посол пожурил меня:
– Ты что это, Валентин Борисыч. Чтобы в эту субботу был. Когда чех отошел, я и открылся Чаплину:
– Борис Николаевич, меня старший группы не пустил. Я же человек военный.
– Скажи ему, что я лично требую. Я опять к Воробьеву:
– Разрешите доложить. Меня посол Чехословакии вторично приглашает на обед.
– Я же вам сказал! Что ж вы второй раз ко мне?
– Тогда разрешите о том, что вы не разрешили мне пойти на обед, доложить послу Союза Советских Социалистических Республик в Социалистической Республике Вьетнам, потому что он настаивает.
Воробьева как током шибануло. Стал мне давать какие-то нелепые указания, особенно мне понравилось: не забудь постричься.
Сидели мы с послом и пили чешское пиво часа три вместо сорока минут, положенных по протоколу. Голубей жареных ели и пели советские песни. А его интерес ко мне объяснился довольно просто. В Праге он лежал в больнице в одной палате с Серегой Сальниковым, который получил травму в товарищеском матче. Так что, у нас оказалось много общих знакомых…
И вот, когда я пригласил на матч с Китаем Воробьева, дал ему билет и пропуск на машину, он пренебрежительно сказал:
– Да мне из дипломатического корпуса принесут. Ну, ладно, давай.
Когда начали все съезжаться на стадион, дипломатов из посольства – всех, независимо от ранга, заворачивают, а моего старшего пропускают, честь отдают. Он подъезжает к правительственному подъезду, оказывается в правительственной ложе. А там все руководство Вьетнама, министр обороны. Где же поговорить о своих делах, как не на футболе? После этого Воробьев сам стал подходить, интересоваться делами команды, спрашивал, как с кубинцами будем играть. Перед отъездом на Кубу я устраивал отходную, и он пришел меня – «пьяницу» – проводить. Хлопнул несколько рюмок водки и сказал, что, если будет лишний багаж в самолете, оплатит за счет группы.
После Китая с Кубой нас ожидало испытание куда более серьезное. К нам в гости приехал московский ЦСКА. Это уже вопрос чести. Подбегает ко мне запыхавшийся Тынь и вываливает:
– Дамти Бубукин! Вас срочно вызывает к себе начальник делегации подполковник Смирнов.
Мой «старый друг». Да, разбежался. Мало в Союзе накомандовался.
– Передайте подполковнику Смирнову, что я с ним встречусь после матча.
Тынь вытаращил глаза и сразу доложил в генштаб. Неподчинение не укладывалось в сознании у вьетнамцев. Но это не Москва. В генштабе отнеслись к Смирнову равнодушно. У них были другие проблемы. Вроде бы я сам из ЦСКА, да и в предыдущие международные встречи руководил командой с трибун. Вопрос в том, кто будет проводить эту игру – я или вьетнамец? Вызвали меня на совещание. Присутствовали там вьетнамский генерал, начальник генштаба, Нам Хо и еще человек пять рангом не ниже полковника. Попросили меня изложить план на игру: что мы можем противопоставить ЦСКА московскому.
Я им рассказал об общей направленности своих тренировок, об игре на опережение. Отметил, что мы быстрее русских. Они хоть и здоровые, но ведь до жирафа медленней доходит. Это также, как нужен ли в городе Ханое «Мерседес». Кто быстрее приедет – «Мерседес» или седап (велосипед)? Среди этих завалов, медленно идущих быков и пробок? Так и мы, мои резкие вьетнамцы заставят москвичей вязнуть в обороне. Опустим мяч вниз – пока они сообразят, в чем дело, у нас будет очевидное преимущество. У стены стояла доска с красными и синими мелками. Я стал набрасывать на этой доске стрелы, как мы будем просачиваться, замыкать, окружать противника. Начальник сидит и чай зеленый пьет. Эти стрелы для него, военного, – бальзам на душу. Закрыл глаза – вылитый мандарин, – губки сложил и молча кивает головой, соглашается. А там строгое подчинение. Все тоже сразу губки поскладывали и головой качать начали. План мой был одобрен.
А тут еще Чаплин помог. Формально он должен был болеть за советский ЦСКА. Но, конечно же, мы все там в одном котле варимся. Он меня вызвал и неуверенно говорит:
– Валентин, мы сюда призваны для того, чтобы показать нашу работу. Поэтому как ты считаешь… Надо сделать так, чтобы мы выступили достойно. Наши могут обыграть ЦСКА?
Я отвечаю, что если правильно будем играть, а те еще и расслабятся, то мы их можем «чикнуть».
– Короче так, я их приглашу на фуршет, посидим, угошу вкусными фруктами, поговорю с ними…
Перед игрой звонит:
– Валентин, ты знаешь, они вчера у меня собрались, позволили себе пиво.
Я говорю: «Все, Борис Николаевич, потекут. Влажность, дышать нечем. Все здоровые».
А ведь приехали-то бронзовые призеры Олимпиады-76. Леня Назаренко да Володька Астаповский. Никита Высоких в мол одежке играл. Почему помню, у меня было два хороших парня: левый край Кын и центр Ань. Этот Ань как начал Никиту крутить-вертеть, тот не знал, что делать. Москвичи доперли только ко второму тайму. Стали подавать и головой забивать. Но все равно не успели. 3:4 проиграли.
Довольный посол вызвал и засадил им. А меня наградил грамотой за выполнение заданий партии и правительства в Социалистической Республике Вьетнам.
Я уже отмечал, что у нас с Борисом Николаевичем установились самые хорошие отношения. По субботам в семь часов утра он присылал за мной машину, и я часок тренировал их в посольстве, играли в «дыр-дыр».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52