И вот серо-голубая рубка подводной лодки всплыла над зелеными водами
океана. На низком коралловом островке ярко белел песок. Солнце слепило
глаза.
- Черт меня побери, - сказал старший помощник, оглядываясь вдаль, -
если я что-нибудь вижу на этом проклятом атолле.
На мостик поднялся командир.
- Спустить катер! Эрих, через тридцать минут жду тебя обратно!
- Есть, капитан!
...Океанская волна лижет серо-голубую палубу. Неуловимым движением
спряталась в защитную трубку антенна. Плотно закрылась бронированная
дверь. Вздрогнули винты, распугали любопытных рыб. Лодка двинулась под
водой.
В тесной каюте за столиком, привинченным к стальной стене, сидели
командир и старший помощник. Начатая бутылка виски означала конец
операции.
Под донышком темной бутылки - листок с текстом радиограммы: "Прибыли
на место назначения. Ни одного живого существа, подходящего под описания
инструкции 0016/84, на берегу не обнаружено. На острове много сломанных и
поваленных пальм. Видимо, последствия цунами..."
- Пей, Эрих. Пестрых нам не видать. Океан умеет хранить тайны...
И снова таежная дорога. Только теперь в другой машине, с другими
людьми...
Пахло гарью. Не свежим живым дымом над разгульным огнем, а
застарелым, горьким духом старого пожарища. Несколько дней шли дожди...
Марков глотнул, стараясь прогнать ноющую боль в ушах, - простыл, что ли,
где? Но мудрено ли простыть - прямо из больницы. Одна экспедиция, вторая.
Сначала он вел, показывая, где в первый раз встретился с пестрыми. Прошло
дней десять - прилетел в Ленинград Элгуджа Кавтарадзе, привез еще одного
обросшего волосами. Доставил в Академию наук. И снова уехал в тайгу - на
сей раз на розыски упавшей ладьи.
Среди экспедиций, направленных в район предполагаемого падения
летающей ладьи на землю, была группа геологов во главе с академиком
Петровым. Его больше всего заинтересовал неизвестный минерал, из которого
состояли копья пестрых.
Марков ехал в машине вместе с Петровым и геологом Савченко.
Вот академик - сухонький старичок, бородка клинышком - сунул палец в
ухо, потряс...
- Уши что-то заложило. К непогоде, наверное... - И, продолжая
прерванный разговор, повернулся к Савченко: - А вы, голубчик, не спорьте,
ваш Кавтарадзе нас подвел. Не его бы мальчишество, у нас уже были бы
полные руки материалов... А что это вы морщитесь?
- Да у меня тоже, наверное, от солидарности с начальством, уши
заболели. Нас, видать, в этой машине продуло...
Дорогу перегораживал шлагбаум, пришлось затормозить. У шлагбаума два
солдата с карабинами проверяли, кто едет в район поисков. Солдаты были в
летных шлемах с наушниками. Рядом стояла палатка, из нее вышел офицер и
вынес такие же шлемы всем, кто сидел в машине геологов.
- Уши болят? - спросил офицер и, не дожидаясь ответа, сказал: - Все
мы тут с ушами маемся.
Академик Петров сдвинул брови, пожевал губами, бородка его
задергалась. Он ничего не сказал, молча надел шлем.
Шлагбаум подняли, машина покатила дальше.
Уши перестали болеть, но тяжесть в голове осталась. Марков подумал,
что, наверно, шлем затянут слишком туго, и незаметно ослабил ремешок. По
отражению в стекле увидел, что Петров тоже расстегнул свой шлем и что-то
рассказывает Савченко.
- Давно это уже было, - говорил он. - Совсем молоденьким плавал я с
покойным академиком Шулейкиным по Белу морю. Василий Владимирович тщился
поймать "голос моря" - неслышные мощные инфразвуковые колебания,
предупреждающие о приближении шторма. Ведь какая чудовищная
несправедливость: примитивные медузы, блохи морские чувствуют эти сигналы,
а человек - нет... На палубе был сооружен довольно большой резонатор -
приемник колебаний. Но нам не везло. Погода стояла отменная, а Василий
Владимирович ходил мрачнее тучи. Однажды под утро я стоял на вахте. Шли
самые распроклятые часы, когда нестерпимо хочется спать. И что мне тогда
взбрело в голову, не знаю, но я решил сунуть голову в резонатор,
послушать... До сих пор я отчетливо помню, как подошел к установке, как
наклонился, чтобы заглянуть в отверстие. Что случилось потом - это уже из
рассказов приятелей. Дикая боль в ушах бросила меня на па лубу. Говорили,
что своими криками я переполошил всю команду... А через четыре часа грянул
шторм... Так я оказался первым человеком, "услышавшим" голос моря. И вы
знаете, что-то подсказывает мне, что природа сегодняшнего явления сходна с
тем, что только что имел честь вам поведать... Да-с...
Савченко еще раз взглянул на карту и, протянув руку вперед, сказал:
- По всем данным это где-то здесь рядом. Только дальше, кажется,
придется идти пешком...
"Эгей!" - Марков остановился. Замер на месте академик Петров. Все
повернули головы в сторону крика. Из чащобы, хромая и спотыкаясь, к нам
навстречу бежало существо. Бежало напористо, размахивая руками и вопя во
все горло. Пропахшее дымом, заросшее дремучей черной шерстью, одетое в
какие-то тряпки, это существо кинулось к Савченко... И тот, голосом,
изменившимся до неузнаваемости, растроганно произнес:
- Элгуджа, друг, сукин сын, ты ли это?..
Существо усиленно замотало головой.
Академик Петров слегка побледнел и протянул руку мохнатому
Кавтарадзе. Тот пробормотал что-то невнятное, схватил геологическое
начальство за рукав и потянул в чащу. На все вопросы отвечал:
- После, после, все потом объясню. Идемте скорей...
Вчетвером двинулись по тропке. Кавтарадзе сначала шел, потом побежал.
Остальные бежали за ним, спотыкаясь и утопая ногами во мху. Путь преградил
завал. Кавтарадзе вскарабкался наверх, они последовали за ним...
За барьером из поваленных стволов открылось пространство, на котором
еще недавно, до прошедших проливных дождей, бушевал лесной пожар. А
посреди открытой, серой от золы площадки, лежала летающая ладья.
Грубые, но четкие формы ее расплылись, словно под тяжестью
собственного веса. Серая, покрытая пятнами корма побурела, и на ней ясно
обозначился рубец. "От ножа бульдозера", - отметил про себя академик
Петров, вспомнив рассказ бразильца Машадо.
Он остановился, задыхаясь, и сдернул с головы шлем. Уши не болели...
"Инфразвуковые колебания... - подумал он. - Не голос ли это существа,
которое лежит здесь? Не призыв ли его к тем, кого называют пестрыми
человечками?"
Чуть заметная дрожь волной прокатилась по бокам большого
серовато-бурого тела. Это движение отозвалось всплеском боли в ушах.
Элгуджа крикнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30