На губах Гурама мелькнула усмешка.
– Что может случиться с молодым, здоровым парнем? Хотя…
– Хотя?
– В большом городе тысяча удовольствий. Может, и ему захотелось веселой жизни, – взглянул с любопытством. – Увлекся, закрутило, завертело…
Тамара спросила, глуша волнение:
– Что имеешь в виду?
– Может, загулял…
– Не говори глупостей.
– Неужели ни разу не позвонил? – с деланным удивлением поинтересовался Гурам.
Тамара отвернулась и, нахмурившись, стала смотреть в окно. Она чувствовала, что Гурам говорит так вовсе не для того, чтобы ее подзадорить. Его тон, слова предназначались для чего-то другого. Но для чего?
– Не понимаю, что ты нашла в этом акселерате? – горячо говорил Гурам. – Я еще тогда, на своем дне рождения, понял, что он собой представляет.
Тамара широко открытыми глазами удивленно смотрела на него.
– Ты запуталась, девочка. Жила зажмурившись, не разглядела, что он думал только о себе. – Помолчав, добавил: – Невероятный эгоист! За что же он с тобой так?
– Хватит, Гурам! – перебила Тамара возбужденно. – Я не верю ни одному твоему слову. Почему так говоришь о Викторе? – Она заходила по номеру и остановилась у зеркала.
– Я о тебе думаю. Ты пойми. Ему свои интересы важнее всего. Важнее любви, дружбы. – В словах Гурама была такая уверенность, что Тамара сникла. – Много он принес радости? Это, конечно, не мое дело… Еще неизвестно, что выкинет завтра.
Самолюбие Тамары было уязвлено. И все же она сказала:
– Виктор хороший парень…
– Брось! Это ты его придумала хорошим…
Тамаре эти слова показались нарочитыми. Она проговорила сдержанно:
– Злой ты! – Она чувствовала, что Гурам хочет безжалостно разорвать нити, которые связывали ее с Виктором.
– Я? – недовольно поморщился.
– Ты! Ты ко всем злой!
Повернувшись на каблуках, Гурам вышел, хлопнув дверью.
Прошло полчаса. Тамара сидела расстроенная. Она пыталась разобраться в происшедшем, но чувствовала только досаду и обиду. Слова Гурама выбили ее из колеи. И как-то незаметно отдаляли от нее Виктора. Будто и не было сегодняшнего яркого солнца, бодрящей прогулки по утреннему чистому парку. От жалости к самой себе казалось, что ее радужный мир разрушен, что не было недавних счастливых дней, радостной поездки, самого слова «любовь». Она чувствовала, что прежняя теплота к Виктору исчезла. «Почему он так поступил?» – думала она.
В дверь постучали. Это был Виктор. Он вошел нерешительно и остановился в прихожей.
– Здравствуй!
– Здравствуй, – ответила Тамара сдержанно. – Ты где пропадаешь?
– Понимаешь, Тамара…
– Скажи, где ты был сегодня? И вчера до самой ночи? Виктор опустил глаза.
– Ты можешь объяснить?
Виктор молчал. Не мог он сказать ей прямо, что был занят Гурамовскими посылками. Лихорадочно обдумывал ответ.
– Молчишь? Значит, я права…
Он шагнул к ней ближе и взял за руку.
– Мне обидно не за себя, а за тебя, – сказала Тамара натянуто.
Виктор тихим голосом произнес:
– Пойми меня…
– Я стараюсь тебя понять, – заставила себя рассмеяться. – Только что я должна понять?
– Я ни в чем не виноват перед тобой! Может быть, только в том, что не могу сказать сейчас, где был. – Виктор понимал, что его слова еще больше все запутывали, сбивали с толку Тамару.
– Если не виноват – почему оправдываешься? – спросила с укором. – Не ломай комедию.
– Я все объясню тебе дома. Такого ответа она не ждала.
– Почему не сейчас? Ты обманываешь меня. Виктор смотрел виноватыми глазами.
– Ты не веришь мне?
– Я начинаю догадываться… Хорошие отношения между людьми не могут быть без порядочности… Когда один обманывает другого… – Тамара готова была расплакаться.
– Ты не права. – Виктор попытался обнять ее, но она рванулась в сторону.
– Не трогай меня! Уходи! И больше здесь не появляйся! Я ошиблась в тебе! – Тамаре казалось, что говорит шепотом, но голос ее звенел.
– Да ты права! Я должен уйти… если ты перестала мне верить…
Он с отчаянием взглянул на Тамару и тихо закрыл за собой дверь.
ГЛАВА 9
– Дежурный Бутрименко пунктуален, как дотошный бухгалтер, – со вздохом сказал Арсентьев, положив трубку.
Савин с откровенным любопытством посмотрел на него.
– Понимаешь, он звонит и информирует о происшествиях, как правило, тогда, когда я заканчиваю работу и собираюсь домой. – Арсентьев с досадой поднялся из-за стола, подошел к вешалке и снял пальто.
Встал и Савин.
– А ты сделай правильный вывод. В день его дежурства уходи пораньше или походатайствуй о продвижении Бутрименко по службе.
– Придется, – буркнул Арсентьев. Он достал из шкафа аккуратный следственный чемодан, набитый мудреными принадлежностями, предназначенными для выявления и закрепления следов при осмотре мест происшествий. Когда уже был в пальто, повернулся к Савину и сказал: – Ты сегодня не очень замотался? Поедем со мной? В гостинице кража.
– Вообще-то уже десятый час… Но можно, – без особого энтузиазма ответил Савин. – Только вряд ли чем помогу. Такие кражи для меня всегда темный лес. Начало есть, конца не видно. В гостиницах проходной двор. – Он тщательно затушил сигарету в пепельнице и легко поднялся со стула.
– Теперь понятно, почему не пошел в сыщики. – Арсентьев похлопал его по спине.
– А я равнодушен к славе и не завистлив.
– Не раскрыть кражу там, где посторонних негусто, где на этажах дежурные, – это талант надо иметь, – подтрунивал Арсентьев. – Но не расстраивайся, зато ты лучше других допрашиваешь.
До гостиницы доехали быстро. Шофер, приминая рыхлый снег, приткнул «газик» против входа и выключил мигалку.
Арсентьев распахнул тяжелую стеклянную дверь. В вестибюле у окошка регистрации толпились люди, на этажах пахло кофе и лаком. В уютном холле деловито хозяйничала дежурная – миловидная женщина лет сорока пяти в коричневом костюме. Она указала им нужный номер.
Потерпевший, мужчина лет пятидесяти, широколицый блондин, в голубой рубашке и синих брюках сидел в кресле, закинув руки за голову. Форменный китель летчика гражданской авиации аккуратно лежал на постели.
Савин поставил следственный чемодан на деревянную подставку, стоявшую у двери.
Потерпевший представился:
– Куприянов Виталий Николаевич. – Несмотря на свои годы, он выглядел молодо.
– Расскажите, что случилось? – спросил Арсентьев, сразу же приступая к делу.
Куприянов слегка замялся.
– Не столько у меня, сколько у дежурной. – Он встал, надел китель и, застегнув его на все пуговицы, одернул полы.
– Почему у дежурной? – вопрос требовал разъяснения.
– Она больше меня переживает, – пояснил Куприянов. – А зря. По-моему, побеспокоили вас из-за ерунды. – По тону, каким были произнесены слова, можно было понять, что он не очень расстроен.
– Расскажите все по порядку, – настойчиво попросил Арсентьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71