«Вот тебе трех мужиков, сделай из них одного солдата» – стало основным правилом для офицеров, которым пример подавали любимец царя Аракчеев, вырывавший усы у старых гренадер, и сам царь, скомандовавший полку за плохую маршировку: «Дирекция прямо, в Сибирь марш!»
Главной целью обучения войск стала не война, а вахтпарад и развод караула. Для этой цели ученики Суворова не годились, и вскоре их вызвали во дворец, и один из приближенных Павла объявил «господам генералам, штаб– и обер-офицерам, что государь император, хотя знает, как многие из вас ознаменовали себя отличными услугами, однако ж службою вашей весьма недоволен и приказал мне вам сказать, что за малейшую ошибку по службе в строю каждый из вас будет разжалован вечно в рядовые солдаты. Тот, кто с честью служил, с честью службу может оставить, словом, государь изволил сказать: „Ищите себе место“».
Суворовцы, не ожидая «разжалования вечно в рядовые», подавали в отставку; их заменяли гатчинцами. Но были такие, кто поднялся из унтер-офицеров, вышел из небогатых дворянских семей, им некуда было уйти, да и не хотели они покидать армию, которой посвятили жизнь. Таких суворовцев ждали издевательства, ссылки, тюрьмы. Некоторые, не выдержав издевательств, кончали жизнь самоубийством, а те немногие, кто уцелел, «шли на службу с большим трепетом, чем на штурм Измаила».
Только непримиримый Суворов продолжал отстаивать свои порядки и систему воспитания войск. В Тульчине, окруженные заботой, по-прежнему учились настоящему боевому искусству суворовские полки. Там, в Тульчине, Суворов завершил свою гениальную «Науку побеждать». Он не признал устава Павла I, о котором сказал, что это «немороссийский перевод рукописи, изъеденной мышами и найденной двадцать лет тому назад».
Неравная борьба с императором кончилась изгнанием Суворова из армии и ссылкой в деревушку Кончанское.
Павел I поручил надзор за сосланным Суворовым тупому негодяю чиновнику Николаеву, и тот, полностью выполняя указания императора, превратил жизнь полководца в сплошную пытку. К нему никого не допускали, его лишили права переписки, травили судебными делами, изводили мелкими придирками. Силы покидали Суворова. «Левая сторона, – писал он, – более изувеченная, уже пять дней немеет, а больше месяца назад был без движения во всем корпусе…»
Перед смертью еще раз вспыхнула слава Суворова, и дела его снова прогремели на весь мир.
Влияние революционной Франции было опасно реакционному русскому дворянству, царю Павлу. Павел I принял участие в организованной Англией коалиции против Франции. По требованию английского и австрийского правительств, убедившихся, что ни один из хваленых европейских генералов не способен воевать с обновленной революцией французской армией, Павел назначил Суворова главнокомандующим союзными войсками. Это было признанием краха гатчинцев, бездарности гатчинских генералов, но другого выхода не было. К Суворову примчался гонец императора с просьбой немедленно прибыть в Петербург.
«Граф Александр Васильевич, – заискивая, писал Павел, – теперь нам не время рассчитываться. Виноватого бог простит. Римский император требует Вас в начальники своей армии и вручает Вам судьбу Австрии и Италии. Мое дело на то согласиться, а Ваше – спасти их. Поспешите приездом сюда и не отнимайте у славы Вашей времени, а у меня удовольствия Вас видеть…»
Ожил Суворов. Давно уже следил он за походами Наполеона, за его успехами в Италии, и он мечтал, как о счастье, сразиться с молодым французским полководцем.
Одолжив у старосты Фомки на дорогу 250 рублей, отправился Суворов в путь. Теперь уже Павел не рискнул мешать ему. В этой войне решались судьбы феодальной Европы, и ему пришлось смириться.
– Веди войну по-своему, как умеешь, – сказал он, отпуская Суворова.
Суворов повел союзную русско-австрийскую армию против французской армии, руководимой лучшими ее генералами. (С Наполеоном ему встретиться не пришлось – тот в это время был в Египте.)
Прогремели бои на Адде, Треббии, при Нови.
«…Орлы русские облетели орлов римских. Русский штык прорвался сквозь Альпы», – писал Суворов после невиданного перехода русской армии через альпийские вершины. «Этот переход был самым выдающимся из всех совершенных до того времени альпийских переходов» (Ф. Энгельс). Но сам Суворов изнемогал в борьбе не столько с противником и суровой альпийской природой, сколько в бесконечной борьбе с «союзным» австрийским гофкригсратом, мешавшим ему руководить операциями.
Отозванный Павлом из Италии, возвращался Суворов на родину, овеянный мировой славой и всеобщим признанием. Знаменитый английский адмирал Нельсон писал Суворову: «В Европе нет человека, который бы любил Вас так, как я…»
«Приятно быть русским», – писал современник, находившийся в эти дни в Европе. Но в России Суворова ждали новая опала и мучительная смерть. Павел боялся славы Суворова, боялся любви к нему народа. Усиление влияния Суворова не входило в интересы Павла. И царь нанес коварный удар. Он запретил все готовившиеся Суворову почести, запретил ему даже въезд при народе.
Больного, измученного полководца почти тайком довезли до квартиры родственника на Крюковом канале Петербурга. У него отняли адъютантов. Боясь царского гнева, к нему почти никто не заходил. Только перед смертью к изолированному Павлом Суворову прорвался Багратион да Кутузов в каждом письме из-за границы запрашивал о своем учителе и друге. Суворов, достигший всесветной славы, умирал одиноким.
Плакали русские солдаты – герои беспримерных суворовских походов, плакали выпестованные им офицеры, В безмолвной скорби проводил в могилу великого генералиссимуса русский народ.
В чем причины того, что Суворов сумел осуществить свои идеи военного искусства при императрице Екатерине и не смог осуществить их при ее сыне – Павле I?
Причины в том, что Павел I довел идеи монархической власти до их абсурдного, но, с точки зрения царя, вполне логического конца. Это не значит, что Екатерина была непоследовательна в осуществлении монархии. Наоборот, именно при ней укрепилась власть дворянства и гнет крестьян был доведен до невиданных размеров, вызвав в ответ Пугачевское восстание и протест Радищева против крепостничества.
Павел полностью осуществил политику своей матери в отношении крестьянства. Когда крестьяне, надеясь, что их участь будет облегчена новым царем, обратились к нему, Павел подверг зачинщиков жестокой порке, а когда крестьяне стали добиваться своих прав силой, Павел подавил восстание пушками, села восставших были преданы огню. Всем было объявлено, что крестьяне «за их упорственное сопротивление войскам его императорского величества наказаны силой оружия и преданы, яко изверги, злодеи и преступники, огню и мечу, что тела их, справедливо погибших от их богопротивного преступления, не достойные погребения общего с верными подданными, зарыты в особую яму с надписью:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64