Зная этого человека, я вначале противился его назначению, но когда Ростопчин письмом от 5 августа сообщил мне, что вся Москва желает, чтоб Кутузов командовал армией, находя, что Барклай и Багратион оба неспособны на это… мне оставалось только уступить единодушному желанию, и я назначил Кутузова. Я должен был остановить свой выбор на том, на кого указывал общий глас».
Назначение Кутузова главнокомандующим Александр обставил так, чтобы в случае неудачи умыть руки, он передоверил подбор главнокомандующего специальному комитету, который единодушно наметил Кутузова. Однако после этого решения Александр назначил начальником штаба Беннигсена, чтобы в нужный момент заменить им Кутузова.
– О эта «старая лисица севера»! – многозначительно сказал Наполеон, узнав о назначении Кутузова.
– Постараюсь доказать великому полководцу, что он прав, – скромно промолвил Кутузов, узнав о реплике Наполеона.
С искренней радостью провожаемый народом, полководец отправился к русским войскам, отходившим к Москве. В пути, изучая обстановку, он рассылал приказы, запросы, распоряжения, требуя сведений о новых формированиях, об ополчении, о противнике. С дороги направил он Милорадовича с резервными войсками навстречу отходящим частям, считая главной задачей «приращение армии».
30 августа под Царево-Займищем, скромно одетый, на небольшом донском иноходце, Кутузов появился перед войсками. Первое, что услышали от него солдаты одного из полков, которые, увидев главнокомандующего, начали суетиться, чиститься, строиться, были слова:
– Не надо всего этого. Мне нужно посмотреть, здоровы ли вы, дети мои. Солдату в походе не до щегольства, ему нужно отдыхать после трудов и готовиться к победе…
Позиция у Царево-Займища не удовлетворила Кутузова, и он вынужден был пока отступить, чтобы найти удобную позицию, соединиться с подходившими войсками Милорадовича и ополчением и дать генеральное сражение.
Положение его как главнокомандующего было исключительно трудным. Армию он принял в состоянии отступления. Если Наполеон, располагавший неограниченной властью, имел в лице своих маршалов и штаба, возглавляемого Бертье, послушную, испытанную систему управления, то Кутузов с первых же часов пребывания в армии столкнулся с ненавидевшим его начальником штаба Беннигсеном, считавшим себя единственным полководцем, способным противостоять Наполеону. Беннигсен был уверен, что Кутузов несправедливо отнял у него должность главнокомандующего.
Десятки интриганов, доносчиков, мешавших ранее работать Барклаю, стали теперь клеветать, вредить Кутузову, который отлично знал, что, кроме Наполеона, у него есть враги в собственном штабе и что наиболее непримиримый его личный враг остался в Петербурге – сам император.
В одном Кутузов не сомневался, в одно он глубоко верил – в силу русского солдата, в силу русских командиров, прошедших с ним и Суворовым походы и войны. И если Беннигсен писал, что «французская армия кишит великими генералами, а у нас и посредственных нет», то Михаил Илларионович сообщает жене, что «нашел армию в полном духе, хороших генералов много… Я полон надежды… думаю исправить дела к чести России».
Быстро разобравшись в сложной обстановке, Кутузов организовал сильный арьергард под командованием спокойного и храброго генерала Коновницына и, продолжая отходить, стал готовиться к сражению. Дальнейший отход привел бы к утере того, чем Кутузов более всего дорожил, – к утере «духа чрезвычайного», которым жила русская армия, рвавшаяся в бой. Наконец у Бородина силы сторон почти сравнялись, отпала главная причина, вынуждавшая русских к отходу. Кутузов дал знаменитое Бородинское сражение, имевшее огромное политическое и стратегическое значение не только в ходе войны 1812 года, но и во всей истории русского народа.
ГЛАВА III
Поле, где разыгралось сражение, лежит близ села Бородино, в 110–112 километрах от Москвы, в 10–12 километрах западнее Можайска. Оно чуть всхолмлено в центре, местами изрезано небольшими оврагами, на дне которых протекают ручейки; пересекает его река Колоча, впадающая в Москву-реку. В центре поля – деревня Семеновская, правее, по сторонам новой Смоленской дороги, за рекой Колочей – село Бородино, рядом с ним – деревня Горки, а у старой Смоленской дороги, отделенная лесом и кустарником, приютилась деревушка Утица. На краю поля, к западу, деревня Шевардино. Ничем не приметное, обычное поле средней полосы России. Выбрали его штабные командиры, посланные Кутузовым, потому что оно перехватывало обе Смоленские дороги, ведущие к Москве, и прикрыто рекой Колочей. Открытая местность была доступна для действия масс конницы. И хотя поле, открытое для наблюдения со стороны противника, не имело в центре и на левом фланге серьезных естественных препятствий, усиливающих оборону, все же было решено, что лучшего поля не найти «в сих плоских местах».
Русская армия заняла позицию. Фронт ее протянулся от деревни Маслово у Москвы-реки через Бородино до деревни Шевардино, прикрываясь почти на всем протяжении рекой Колочей и опираясь правым флангом на Москву-реку, а левым – на выстроенный у Шевардина редут.
Позицию заняли неправильно. Фронт ее проходил не перпендикулярно направлению наступления Наполеона, а под углом – левый фланг у Шевардина выдался вперед и был обнажен. Противник мог обойти его по старой Смоленской дороге, и русская армия очутилась бы в мешке, образуемом Москвой-рекой и рекой Колочей.
Дальнейшее движение противника по старой Смоленской дороге выводило его к Можайску, где обе дорога сходились, и тем самым русским войскам мог быть отрезан путь к Москве и южным губерниям России.
Ответственность за столь опасное расположение войск лежит на выбиравших позицию начальнике штаба Беннигсене и генерал-квартирмейстере Толе, которому Кутузов всецело доверял.
Оценив обстановку, Багратион немедленно донес Кутузову, что левый фланг армии «в величайшей опасности».
Кутузов лично выехал на осмотр левого фланга и решил отвести его назад – на линию деревни Семеновская – Утица. Но для того чтобы прикрыть отход на новую позицию и выиграть время для постройки на ней укреплений – флешей, Кутузов приказал удерживать Шевардинский редут, который теперь приобретал значение передового опорного пункта.
Натиск на Шевардинский редут начался 5 сентября. Весь день за редут шли жаркие бои, и только к ночи он был оставлен по личному приказанию Кутузова. 11 тысяч русских солдат сдерживали почти 35 тысяч французов. Русские потеряли в бою около 6 тысяч человек. Столько же примерно потерял и противник. Наполеон занял редут, уже не имевший большого тактического значения, ибо из-за дальности он не мог быть включен в систему обороны основной бородинской позиции, на которую отошли русские войска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Назначение Кутузова главнокомандующим Александр обставил так, чтобы в случае неудачи умыть руки, он передоверил подбор главнокомандующего специальному комитету, который единодушно наметил Кутузова. Однако после этого решения Александр назначил начальником штаба Беннигсена, чтобы в нужный момент заменить им Кутузова.
– О эта «старая лисица севера»! – многозначительно сказал Наполеон, узнав о назначении Кутузова.
– Постараюсь доказать великому полководцу, что он прав, – скромно промолвил Кутузов, узнав о реплике Наполеона.
С искренней радостью провожаемый народом, полководец отправился к русским войскам, отходившим к Москве. В пути, изучая обстановку, он рассылал приказы, запросы, распоряжения, требуя сведений о новых формированиях, об ополчении, о противнике. С дороги направил он Милорадовича с резервными войсками навстречу отходящим частям, считая главной задачей «приращение армии».
30 августа под Царево-Займищем, скромно одетый, на небольшом донском иноходце, Кутузов появился перед войсками. Первое, что услышали от него солдаты одного из полков, которые, увидев главнокомандующего, начали суетиться, чиститься, строиться, были слова:
– Не надо всего этого. Мне нужно посмотреть, здоровы ли вы, дети мои. Солдату в походе не до щегольства, ему нужно отдыхать после трудов и готовиться к победе…
Позиция у Царево-Займища не удовлетворила Кутузова, и он вынужден был пока отступить, чтобы найти удобную позицию, соединиться с подходившими войсками Милорадовича и ополчением и дать генеральное сражение.
Положение его как главнокомандующего было исключительно трудным. Армию он принял в состоянии отступления. Если Наполеон, располагавший неограниченной властью, имел в лице своих маршалов и штаба, возглавляемого Бертье, послушную, испытанную систему управления, то Кутузов с первых же часов пребывания в армии столкнулся с ненавидевшим его начальником штаба Беннигсеном, считавшим себя единственным полководцем, способным противостоять Наполеону. Беннигсен был уверен, что Кутузов несправедливо отнял у него должность главнокомандующего.
Десятки интриганов, доносчиков, мешавших ранее работать Барклаю, стали теперь клеветать, вредить Кутузову, который отлично знал, что, кроме Наполеона, у него есть враги в собственном штабе и что наиболее непримиримый его личный враг остался в Петербурге – сам император.
В одном Кутузов не сомневался, в одно он глубоко верил – в силу русского солдата, в силу русских командиров, прошедших с ним и Суворовым походы и войны. И если Беннигсен писал, что «французская армия кишит великими генералами, а у нас и посредственных нет», то Михаил Илларионович сообщает жене, что «нашел армию в полном духе, хороших генералов много… Я полон надежды… думаю исправить дела к чести России».
Быстро разобравшись в сложной обстановке, Кутузов организовал сильный арьергард под командованием спокойного и храброго генерала Коновницына и, продолжая отходить, стал готовиться к сражению. Дальнейший отход привел бы к утере того, чем Кутузов более всего дорожил, – к утере «духа чрезвычайного», которым жила русская армия, рвавшаяся в бой. Наконец у Бородина силы сторон почти сравнялись, отпала главная причина, вынуждавшая русских к отходу. Кутузов дал знаменитое Бородинское сражение, имевшее огромное политическое и стратегическое значение не только в ходе войны 1812 года, но и во всей истории русского народа.
ГЛАВА III
Поле, где разыгралось сражение, лежит близ села Бородино, в 110–112 километрах от Москвы, в 10–12 километрах западнее Можайска. Оно чуть всхолмлено в центре, местами изрезано небольшими оврагами, на дне которых протекают ручейки; пересекает его река Колоча, впадающая в Москву-реку. В центре поля – деревня Семеновская, правее, по сторонам новой Смоленской дороги, за рекой Колочей – село Бородино, рядом с ним – деревня Горки, а у старой Смоленской дороги, отделенная лесом и кустарником, приютилась деревушка Утица. На краю поля, к западу, деревня Шевардино. Ничем не приметное, обычное поле средней полосы России. Выбрали его штабные командиры, посланные Кутузовым, потому что оно перехватывало обе Смоленские дороги, ведущие к Москве, и прикрыто рекой Колочей. Открытая местность была доступна для действия масс конницы. И хотя поле, открытое для наблюдения со стороны противника, не имело в центре и на левом фланге серьезных естественных препятствий, усиливающих оборону, все же было решено, что лучшего поля не найти «в сих плоских местах».
Русская армия заняла позицию. Фронт ее протянулся от деревни Маслово у Москвы-реки через Бородино до деревни Шевардино, прикрываясь почти на всем протяжении рекой Колочей и опираясь правым флангом на Москву-реку, а левым – на выстроенный у Шевардина редут.
Позицию заняли неправильно. Фронт ее проходил не перпендикулярно направлению наступления Наполеона, а под углом – левый фланг у Шевардина выдался вперед и был обнажен. Противник мог обойти его по старой Смоленской дороге, и русская армия очутилась бы в мешке, образуемом Москвой-рекой и рекой Колочей.
Дальнейшее движение противника по старой Смоленской дороге выводило его к Можайску, где обе дорога сходились, и тем самым русским войскам мог быть отрезан путь к Москве и южным губерниям России.
Ответственность за столь опасное расположение войск лежит на выбиравших позицию начальнике штаба Беннигсене и генерал-квартирмейстере Толе, которому Кутузов всецело доверял.
Оценив обстановку, Багратион немедленно донес Кутузову, что левый фланг армии «в величайшей опасности».
Кутузов лично выехал на осмотр левого фланга и решил отвести его назад – на линию деревни Семеновская – Утица. Но для того чтобы прикрыть отход на новую позицию и выиграть время для постройки на ней укреплений – флешей, Кутузов приказал удерживать Шевардинский редут, который теперь приобретал значение передового опорного пункта.
Натиск на Шевардинский редут начался 5 сентября. Весь день за редут шли жаркие бои, и только к ночи он был оставлен по личному приказанию Кутузова. 11 тысяч русских солдат сдерживали почти 35 тысяч французов. Русские потеряли в бою около 6 тысяч человек. Столько же примерно потерял и противник. Наполеон занял редут, уже не имевший большого тактического значения, ибо из-за дальности он не мог быть включен в систему обороны основной бородинской позиции, на которую отошли русские войска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64