Они появились из снежной пелены, когда до русских батарей оставалось меньше пятидесяти шагов. Но русские канониры не растерялись и встретили противника убийственным огнем; потеряв массу убитыми и ранеными (корпус Ожеро был почти целиком истреблен), французы бросились назад. Русская пехота перешла в контратаку, но Беннигсен не ввел в бой свой резерв и не использовал успеха. Наполеон обрушил на центр русской позиции всю свою кавалерию под командованием Мюрата, а корпусу Даву приказал обойти левый фланг русских. Наступил критический момент. Ждали указаний от Беннигсена, но его не оказалось на поле боя. Он уехал за помощью к прусскому генералу и, как писали современники, по дороге заблудился. Заменивший Беннигсена барон Сакен решил отступить, но в дело вмешался Багратион.
Как младший в чине, он находился без должности при корпусе, расположенном в резерве. Когда ранили командира этого корпуса, Багратион вступил в командование, повел войска вперед и стремительным, жестоким ударом отбросил французов. Ночь прекратила битву и развела противников.
И русские и французы приписали себе победу. Но вся Европа расценила сражение под Прейсиш-Эйлау как поражение французов. Сам Наполеон приказал комендантам Торна, Варшавы, Познани и даже Берлина задерживать дезертиров и писал: «На месте сражения у Эйлау и далее в тылу распространился панический страх. Кричали, что идут казаки, и все отсталые и денщики обратились в бегство. Некоторые искали спасения даже за Торном и, быть может, достигли Одера. Меня уверяют, что между этими беглецами были также офицеры. Если это правда, то дайте приказание некоторых из них схватить, чтобы показать строгий пример…»
И только тяжелая ошибка Беннигсена помогла Наполеону в новом сражении под Фридландом разбить русскую армию. Беннигсен поставил ее тылом к реке Алле, на позиции, разрезанной оврагом, делившим русскую армию надвое. Позиция была настолько неудобна для обороны, что Наполеон снова, как и после «маневров» Каменского, был озадачен.
– Наверно, у русских еще где-нибудь поставлены войска, – говорил он: настолько невероятной для боя казалась ему позиция, избранная Беннигсеном.
Но других войск не было. Русская армия была разбита, а Беннигсен за все время боя не покинул своей квартиры в городе.
России был навязан Тильзитский мир.
По мирному договору, заключенному в Тильзите, Наполеон получал полную свободу действий в Западной Европе. Россия одобрила его захваты и подчинилась континентальной блокаде. Взамен этого Наполеон был согласен на занятие Россией Финляндии и обещал поделить Турцию.
Но только обещал. Натравив Турцию на Россию в 1806 году, он все время то явно, то тайно поддерживал ее в борьбе против России.
ГЛАВА VII
«…Молю всевышнего, великий, всемудрый, всемогущий благороднейший и непобедимый властелин, дражайший и наисовершеннейший друг наш, да продлит он дни вашего величества, да преисполнит их славой и благодеянием и ниспошлет благое завершение всем делам вашим», – писал Наполеон турецкому султану, предлагая Турции союз с Францией.
Ради чего Наполеон не жалел таких пышных, цветистых фраз? Ведь с Турцией он считался меньше, чем с любой европейской страной. Во внешней политике Наполеона она была разменной монетой. Он то угрожал ею России, то предлагал Александру просто поделить Турцию между Россией и Францией. Почему же французский император, третировавший королей Европы, помыкавший их дипломатами, разговаривая с ними тоном сердитого хозяина, вдруг стал так отменно вежлив с турецким султаном?
Потому, что помощь Турции нужна была Наполеону как никогда раньше. В новой, невиданной по масштабу войне, которую Наполеон готовил России, Турции отводилась ответственная роль. Наполеону нужно было, чтобы одновременно с вторжением в пределы России его корпусов с берегов Немана, с берегов Днестра и Дуная вторглась бы стотысячная турецкая армия, чтобы сорок тысяч турецких кавалеристов, пройдя Украину, присоединились бы к французской армии, идущей через Белоруссию.
Ради этого он не жалеет цветистых фраз. Ради этого он то обещает Крым, то угрожает туркам, и французские послы в Константинополе то уговаривают султана и подкупают его министров, то грозят стереть с лица земли Оттоманскую империю.
И Турция, постоянный объект борьбы между Англией, Австрией, Россией и Францией, на этот раз подчинилась Наполеону. Испуганный успехами Наполеона, соблазненный его обещанием вернуть Турции Крым и побережье Черного моря, турецкий султан закрыл путь русским судам через Босфор, нарушил торговлю на Черном море, укрепил турецкие крепости на Дунае, сосредоточил на границах России крупные силы и вызвал войну.
Война длилась с 1806 по 1811 год. Русской армией командовали поочередно Михельсон, затем Прозоровский, которого сменил Багратион, смененный впоследствии Каменским (сыном). Все эти генералы считались лучшими в России. Михельсон слыл победителем Пугачева, семидесятипятилетний фельдмаршал Прозоровский много лет воевал против Турции и считал себя последователем Суворова, слава Багратиона после Шенграбена и боев в войну 1806–1807 годов против Наполеона гремела по России, а Каменский приехал на турецкий фронт после блестящих побед в Финляндии.
Они взяли ряд крепостей, овладели важнейшим стратегическим рубежом – рекой Дунай, неоднократно, особенно Багратион и Каменский, разбивали турецкие войска, но ни старые генералы Михельсон и Прозоровский, ни молодые генералы, ученики Суворова – Багратион и Каменский не добились за пять лет такой решающей победы, которая заставила бы турок просить мира.
В один из трудных моментов войны фельдмаршал Прозоровский выпросил у царя разрешение взять себе в помощники Кутузова. Но вскоре Прозоровский испугался, что его авторитет в армии упадет, потому что офицеры увидели в Кутузове более талантливого полководца, чем он. Всем в армии было известно, что Кутузов убеждал Прозоровского не штурмовать слабыми силами без артиллерийской подготовки крепость Браилов, но главнокомандующий не послушал разумного совета своего помощника, и русские войска, потеряв из 8 тысяч солдат более 5 тысяч, были отбиты. Дряхлый фельдмаршал впал в отчаяние. Кутузов хладнокровно утешал его, ободрял войска. Офицеры стали обращаться за указаниями к Кутузову, а не к главнокомандующему.
Прозоровский нажаловался царю, и Александр I немедленно приказал отправить Кутузова из армии в Вильно, где освободилась должность генерал-губернатора.
И лишь тогда, когда стала очевидной неотвратимость новой войны с Францией, в которой должна была решиться судьба России, и мир с турками стал крайне необходим, Александр I понял, что только Кутузов, удаленный им в Вильно, может спасти положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Как младший в чине, он находился без должности при корпусе, расположенном в резерве. Когда ранили командира этого корпуса, Багратион вступил в командование, повел войска вперед и стремительным, жестоким ударом отбросил французов. Ночь прекратила битву и развела противников.
И русские и французы приписали себе победу. Но вся Европа расценила сражение под Прейсиш-Эйлау как поражение французов. Сам Наполеон приказал комендантам Торна, Варшавы, Познани и даже Берлина задерживать дезертиров и писал: «На месте сражения у Эйлау и далее в тылу распространился панический страх. Кричали, что идут казаки, и все отсталые и денщики обратились в бегство. Некоторые искали спасения даже за Торном и, быть может, достигли Одера. Меня уверяют, что между этими беглецами были также офицеры. Если это правда, то дайте приказание некоторых из них схватить, чтобы показать строгий пример…»
И только тяжелая ошибка Беннигсена помогла Наполеону в новом сражении под Фридландом разбить русскую армию. Беннигсен поставил ее тылом к реке Алле, на позиции, разрезанной оврагом, делившим русскую армию надвое. Позиция была настолько неудобна для обороны, что Наполеон снова, как и после «маневров» Каменского, был озадачен.
– Наверно, у русских еще где-нибудь поставлены войска, – говорил он: настолько невероятной для боя казалась ему позиция, избранная Беннигсеном.
Но других войск не было. Русская армия была разбита, а Беннигсен за все время боя не покинул своей квартиры в городе.
России был навязан Тильзитский мир.
По мирному договору, заключенному в Тильзите, Наполеон получал полную свободу действий в Западной Европе. Россия одобрила его захваты и подчинилась континентальной блокаде. Взамен этого Наполеон был согласен на занятие Россией Финляндии и обещал поделить Турцию.
Но только обещал. Натравив Турцию на Россию в 1806 году, он все время то явно, то тайно поддерживал ее в борьбе против России.
ГЛАВА VII
«…Молю всевышнего, великий, всемудрый, всемогущий благороднейший и непобедимый властелин, дражайший и наисовершеннейший друг наш, да продлит он дни вашего величества, да преисполнит их славой и благодеянием и ниспошлет благое завершение всем делам вашим», – писал Наполеон турецкому султану, предлагая Турции союз с Францией.
Ради чего Наполеон не жалел таких пышных, цветистых фраз? Ведь с Турцией он считался меньше, чем с любой европейской страной. Во внешней политике Наполеона она была разменной монетой. Он то угрожал ею России, то предлагал Александру просто поделить Турцию между Россией и Францией. Почему же французский император, третировавший королей Европы, помыкавший их дипломатами, разговаривая с ними тоном сердитого хозяина, вдруг стал так отменно вежлив с турецким султаном?
Потому, что помощь Турции нужна была Наполеону как никогда раньше. В новой, невиданной по масштабу войне, которую Наполеон готовил России, Турции отводилась ответственная роль. Наполеону нужно было, чтобы одновременно с вторжением в пределы России его корпусов с берегов Немана, с берегов Днестра и Дуная вторглась бы стотысячная турецкая армия, чтобы сорок тысяч турецких кавалеристов, пройдя Украину, присоединились бы к французской армии, идущей через Белоруссию.
Ради этого он не жалеет цветистых фраз. Ради этого он то обещает Крым, то угрожает туркам, и французские послы в Константинополе то уговаривают султана и подкупают его министров, то грозят стереть с лица земли Оттоманскую империю.
И Турция, постоянный объект борьбы между Англией, Австрией, Россией и Францией, на этот раз подчинилась Наполеону. Испуганный успехами Наполеона, соблазненный его обещанием вернуть Турции Крым и побережье Черного моря, турецкий султан закрыл путь русским судам через Босфор, нарушил торговлю на Черном море, укрепил турецкие крепости на Дунае, сосредоточил на границах России крупные силы и вызвал войну.
Война длилась с 1806 по 1811 год. Русской армией командовали поочередно Михельсон, затем Прозоровский, которого сменил Багратион, смененный впоследствии Каменским (сыном). Все эти генералы считались лучшими в России. Михельсон слыл победителем Пугачева, семидесятипятилетний фельдмаршал Прозоровский много лет воевал против Турции и считал себя последователем Суворова, слава Багратиона после Шенграбена и боев в войну 1806–1807 годов против Наполеона гремела по России, а Каменский приехал на турецкий фронт после блестящих побед в Финляндии.
Они взяли ряд крепостей, овладели важнейшим стратегическим рубежом – рекой Дунай, неоднократно, особенно Багратион и Каменский, разбивали турецкие войска, но ни старые генералы Михельсон и Прозоровский, ни молодые генералы, ученики Суворова – Багратион и Каменский не добились за пять лет такой решающей победы, которая заставила бы турок просить мира.
В один из трудных моментов войны фельдмаршал Прозоровский выпросил у царя разрешение взять себе в помощники Кутузова. Но вскоре Прозоровский испугался, что его авторитет в армии упадет, потому что офицеры увидели в Кутузове более талантливого полководца, чем он. Всем в армии было известно, что Кутузов убеждал Прозоровского не штурмовать слабыми силами без артиллерийской подготовки крепость Браилов, но главнокомандующий не послушал разумного совета своего помощника, и русские войска, потеряв из 8 тысяч солдат более 5 тысяч, были отбиты. Дряхлый фельдмаршал впал в отчаяние. Кутузов хладнокровно утешал его, ободрял войска. Офицеры стали обращаться за указаниями к Кутузову, а не к главнокомандующему.
Прозоровский нажаловался царю, и Александр I немедленно приказал отправить Кутузова из армии в Вильно, где освободилась должность генерал-губернатора.
И лишь тогда, когда стала очевидной неотвратимость новой войны с Францией, в которой должна была решиться судьба России, и мир с турками стал крайне необходим, Александр I понял, что только Кутузов, удаленный им в Вильно, может спасти положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64